4 + 1

Алек испугал. Прочитали сказку о Морозке, начали разговаривать – заявил, что… убьёт меня: отведёт «на лес» и оставит, стукнет «палкой по голове» и убежит, «ха!» Интуитивно было понятно, что агрессия связана с восприятием сказки (Морозко «палкой»-посохом стучит по земле, заморозил старухину дочку, которую старик отвёз в лес, как и свою), но я хотела обсудить Алекову ярость. И причины её. Однако Алек только твердил: «Тоже нехорошо», – а что нехорошо, не мог толком объяснить. Попробовала понарошку обидеться и предложила ему тогда уйти. «Сама уйди». – «А почему я должна уйти с моей кроватки?» Наконец выяснили, что эта сказка не понравилась, и решили: Алек будет «читать» книжку про машину. Пообещала ему больше не выбирать для чтения книжку со сказкой о Морозке – сразу гнев прошёл, нежности, очень горячо попрощались перед сном. Воспринял чтение мной сказки как моё одобрение того, что там рассказывается? М. заявил, что в английских сказках насилия нет.

Алек до сих пор говорит «вычичил» (выключил), многосложное слово такого типа повторить не может.

Говорила с русским логопедом об их сложностях, о том, что Аня не выговаривает «ш» – в тот же вечер Алек хорошо повторял, а Аня хорошо сказала «Маша»!

Грамматические неправильности – даже у Ани: «глазы», «колёсы», «ножниц» (в винительном), «принцессу и принц», «останет» (в смысле: останется), «мы Алека останем» (оставим). (Ср. неотчётливое, но звучащее правильно у Алека: «Я тебя оставю / оставлю / оставью».) «Возьмёла», «ходу?». М. окончательно уверился, что русский язык невероятно трудно учить: «даже дети не могут усвоить» грамматику!

Произношение Алека: «килесо», «вычичил», «малёт». «На штаниках» (в смысле в штаниках), «на здесь» (в смысле: туда). (Играет: паук ползает якобы у него в штаниках, лягушка прыгает по ноге.) «На домики» (стойкое) вместо домой.

Г.: у Андрея – «жду на тебя».

Оба: «хо?чу». «Прячу», «прятал» (вместо прячусь, спрятался / ась) – т. е. у нас опять трудности с возвратными глаголами!

Аня назвала меня «бусий» (?) – я ответила: «А ты кусий. А Алек мусий». Обиделись. А раньше протестовали, услышав от меня «жадные», – ещё не зная слова! реагировали на интонацию упрека? На этот раз интонация была нейтральная. Получается, обиделись на языковую абстракцию! Угадали в ней «намерение». Значит, и «бусий» было намеренной вредностью, хитрой попыткой тайно дразнить меня. Мои слова поняли как ответную дразнилку и поэтому обиделись.

Не могут пересказывать – забывают? После рождественского базара, где 4 раза катались на карусели, не ответили, что видели, что было лучше всего, какая карусель, даже с наводящими вопросами…

«Позитив»: Аня правильно назвала зелёные лампы на гирлянде green one. По образцу, заданному М. (blue one), но с интервалом в пару дней!

Аня всё ещё рисует в абстрактном жанре.

Анино «письмо» под названием «Окно» – одновременно и окно, и лицо с торчащими вверх палочками-волосиками.

Аня желает знать, «почему папа ушёл на работу, у нас ведь есть компьютер!» И что будет, «если у кого тем-пе-ра-тура». В ответ на моё разъяснение, что тогда не повезём смотреть большую модель поезда, спрашивает: а что будет, «если у кого тем-пе-ра-туры нет, а кашель плохой…»?

Ночью Аня кашляет, но принимать сок от кашля не хочет. Пытаюсь её соблазнить шоколадкой – «Мне нельзя сладкое!» (Я ей говорила, что ей временно нужно отказаться от сладкого: из-за красных пятен – детского «диатеза» / «атопического дерматита».) Сила воли! Сознательное решение.

Алек каждый раз в детсаду, утром и вечером, вызывая усмешки родителей: «Ich habe auch abgeholt!» [вместо «Меня тоже забирают (домой)» получается: «Я тоже забрал»] И я не должна его поправлять?!

Играли долго: сматывала шарф, называла слово, Алек должен был отзываться: она, оно, они, он; если правильно отвечал, отпускала слегка шарф, т. е. позволяла отбегать, шарф разматывая. Закончить игру захотела я – он хотел продолжать! Поначалу почти все ответы были правильные – пока слова были мужского и женского рода (только в роде «медведя» ошибся: «она»). На множественном числе (а это всё известные слова: штаники, огни и т. д) вышла запинка (ножницы —?; кубики – «он? она?»; в таких случаях обычно сначала предлагал женский род: «она»). Потом отвечал правильно, пока вопросы повторялись по типу. Когда начала предлагать слова среднего рода (дерево, окно и т. п.), запутался (одеяло – «он»), после этого начались ошибки даже в мужском и женском роде (мама – «он»!). Начали ещё раз, теперь уже слова среднего рода и множественного числа называла уже с самого начала вперемешку со словами мужского и женского рода – ошибок больше, чем правильных ответов.

«Моя нету слопи» – Алек (…).

«Поедем на лес», «на бабушке», «падает на воду».

Алек смотрит книжку («Where the Wild Things Are»), рассказывает мне, что видит. «Хочет кулить вилка!» (уколоть собаку вилкой). Иногда говорит как «иностранец»! Правда, случаи такие всё же редки.

Нарисованное Алеком привидение сначало было голубовато-бирюзовое, с парой жёлтых и розовых штрихов. Потом Алек, видимо, передумал: обвёл рисунок чётким чёрным контуром, закрасил почти всё коричневым, только верхушка стала чёрная. Очень необычное «привидение».

Алек захотел сам собрать паззл с волком и козлятами – понадобилось полчаса, с моей помощью (и с напоминаниями, чтоб не отвлекался). Потом собирала Аня при моей минимальной помощи – 15 минут.

Аня «делала книгу» (как объяснила Алеку), «сочинила сказку» (как сказала мне). Около получаса «читала» по своему рисунку. Больше всего действо напоминало радиопостановку: Аня то пела, то рассказывала; повествование то текло спокойно, то драматизировалось: актриса топала ногами, вскрикивала: «Ein Geist! Ein Gespenst!!» (импровизировала дочь по-немецки). Героями были яблоня, уехавшие папа и мама, брат и сестра. Этим сходство со сказкой «Гуси-лебеди» исчерпывалось: сестра оказалась принцессой, действие неожиданно перенеслось в… тюрьму («Gef?ng», как наши дети её называют), призрак вдруг явился… Услышав о призраке, Алек вклинился: принёс куклу-привидение и попытался ввести интересных ему персонажей (самолёт).

Я отсняла.

Фантазировать им легче, чем рассказывать? Или немецкий настолько обогнал родной русский?

Я начала и продолжаю тренировать по словарю в картинках все 3 языка – слово за словом, с указаниями: «Николь говорит…» – у Алека интерес в глазах. Вспоминает больше слов, чем Аня! Результаты лучше, если показываю не картинки, а вещи. Иногда слово, однозначно знакомое, не вспоминается – начинаю вопрос на том же языке, что и забывшееся слово, тогда всё получается (!). Так, кажется, можно залатать дырки.

Аня: «Я тошнюсь!»

Я начала бороться с Алековым «сама». Так: «Алека сказала, она сама сделает; умная девочка!» – действует.

Алек говорит darum вместо da rum.

Алек:

– Не могу больше есть.

– Почему?

– У меня там, – показывает на тело, – батарейка старая.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.