6. Мотивация

6. Мотивация

Проблема с техниками самоконтроля – такими, которые применяли наиболее дисциплинированные дети в эксперименте с зефиром, – состоит в том, что они работают лишь тогда, когда ребенок знает, что он хочет. Долгосрочные цели, к которым, как надеялась Дакворт, дети будут стремиться, были менее осязаемыми, близкими и привлекательными, чем получение двух кусочков зефира через 20 минут.

Так как же помочь детям достичь сосредоточенности и настойчивости, которые нужны им в долгосрочной перспективе, для достижения более абстрактных целей – например, для сдачи экзамена на аттестат средней школы или успешной учебы в колледже?

Дакворт обнаружила, что полезно разделять механизм достижения на два отдельных измерения: мотивацию и волевой акт. Каждое из них, говорит она, необходимо для реализации долгосрочных целей, но в одиночку ни одного из них недостаточно.

Большинству из нас знаком опыт мотивации при отсутствии волевого акта: например, можно иметь крайне высокую мотивацию сбросить вес, но если вы не проявляете волю – силу воли, самоконтроль, – чтобы отставить в сторону вишневый тортик и пойти жать штангу, вы не преуспеете.

Если ребенок хорошо мотивирован, то техники самоконтроля и упражнения, которые Дакворт пыталась преподать этим пятиклассникам, могут быть очень полезны. Но что, если ученики просто недостаточно мотивированы к достижению целей, которые ставят перед ними учителя и родители? Тогда, признает Дакворт, никакие трюки с самоконтролем ничем не помогут.

Это не означает, что сдвинуть с места мотивацию человека невозможно. В краткосрочной перспективе это может быть удивительно просто. Давайте еще ненадолго останемся в «кондитерском ряду» и рассмотрим пару экспериментов, которые проводились несколько десятилетий назад: с тестами на IQ и шоколадными конфетами M&M’s.

Во время проведения первого эксперимента в Северной Калифорнии в конце 1960-х годов исследователь по имени Келвин Эдлунд выбрал 79 детей в возрасте от 5 до 7 лет. Все они были из семей бедняков и тех, кто едва перевалил через черту бедности. Детей по методу случайного отбора разделили на экспериментальную и контрольную группы.

Вначале все дети прошли через стандартную версию IQ-теста Стэнфорда-Бине. Спустя 7 недель им был предложен похожий тест, но на этот раз детям из экспериментальной группы давали по одной конфетке M&M’s за каждый правильный ответ. После первого теста обе группы были примерно равны по показателям IQ. После второго теста IQ «группы M&M’s» поднялся в среднем на 12 пунктов – это огромный прыжок.

Пару лет спустя два исследователя из университета Южной Флориды провели усовершенствованную версию эксперимента Эдлунда. На этот раз после первого теста, во время которого никаких конфет не раздавали, они разделили детей на три группы в соответствии с их результатами по первому тесту. Группа с высоким IQ показала на первом тесте результаты, в среднем равные 119 баллам. Группа со средним IQ имела средний балл в районе 101, а группа с низким IQ – около 79.

Во время второго теста исследователи предлагали половине детей в каждой IQ-категории конфетки M&M’s за каждый правильный ответ – точно так же, как делал Эдлунд; остальные дети в каждой группе не получали вознаграждения. Дети из групп со средним и высоким IQ, получавшие конфеты, нисколько не улучшили свои результаты во время второго теста. Но дети с низким IQ, которым давали конфеты за каждый правильный ответ, повысили свой балл IQ в среднем до 97, почти уничтожив разрыв между ними и группой со средним IQ.

Полезно разделять механизм достижения на два отдельных измерения: мотивацию и волевой акт.

«M&M’s-эксперимент» нанес сильнейший удар по общепринятому мнению об интеллекте, которое состояло в том, что IQ-тесты измеряют нечто реальное и постоянное – нечто такое, что невозможно существенно изменить с помощью нескольких конфеток, покрытых глазурью. Они также подняли важный вопрос о тех детях, которые предположительно обладали низким IQ: действительно ли он так низок – или нет? Какой балл на самом деле адекватно оценивает их интеллект: 79 или 97?

С такими мучительными, но увлекательными загадками учителя сталкиваются регулярно – в особенности учителя в тех школах, где высок процент учеников из бедных семей.

Вы убеждены, что ваши ученики умнее, чем кажутся, и знаете, что если бы только они приложили немного усилий, то учились бы намного лучше? Но как же заставить их приложить эти усилия? Следует ли давать им конфеты за каждый правильный ответ в течение всей оставшейся жизни? Это не кажется таким уж практичным решением. Кроме того, для бедных учащихся средней школы уже существуют огромные награды за хорошую учебу и высокие результаты на экзаменах – пусть не немедленные, пусть не за каждый индивидуальный правильный ответ, но в долгосрочной перспективе они есть.

Если результаты зачетов и средний балл учащегося на протяжении всей учебы в средней и старшей школе отражают IQ, равный 97 баллам, а не 79, то гораздо выше вероятность, что он окончит школу, потом колледж, а потом получит хорошую работу – и на этом этапе сможет купить себе столько пакетиков с M&M’s, сколько пожелает.

Но каждый учитель средней школы знает, что убедить учеников в верности этой логики гораздо труднее, чем кажется. Мотивация, как выясняется, довольно сложная штука, а вознаграждения порой дают нежелательную отдачу.

В своей книге «Фрикономика» (Freakonomics) Стивен Левитт и Стивен Дабнер рассказывают историю об одном исследовании, предпринятом в 1970-х годах с целью проверить, не увеличится ли объем сдачи донорской крови, если назначить донорам небольшое денежное вознаграждение. И в результате он не увеличился, а наоборот, кровь стали сдавать меньше людей.

И хотя «M&M’s-тест» предполагает, что назначение детям материальных стимулов для достижения успеха должно оказывать на них большое влияние, на практике так получается далеко не всегда.

В последние годы гарвардский экономист Роланд Фраер, в сущности, пытался расширить «M&M’s-эксперимент» до масштабов всей школьной системы. Он опробовал в общественных школах несколько различных поощрительных программ – начисление бонусов учителям, если они улучшали тестовые результаты своих классов; предложение различных стимулов, вроде бесплатных минут разговора по сотовому телефону, учащимся, если они улучшали собственные результаты тестов; финансовую стимуляцию семей, если их дети начинали учиться лучше.

Эти эксперименты проводились с крайней скрупулезностью и точностью – и результаты почти во всех случаях были разочаровывающими.

Во всем объеме полученных данных есть всего пара светлых пятен – например, в Далласе программа платы, выделяемой маленьким детям за каждую прочитанную книгу, похоже, оправдала себя, приведя к лучшим оценкам в классе чтения для англоговорящих учеников. Но по большей части все эти программы заканчивались ничем.

Самый крупный эксперимент, который предлагал материальные стимулы учителям в Нью-Йорке, обошелся в 75 миллионов долларов и потребовал для своего проведения три года – а весной 2011 года Фраер доложил, что он не привел ни к каким положительным результатам.