Что делать с детскими страхами?

Что делать с детскими страхами?

– Даня, – очень вежливо говорит Аленка, – достань мне, пожалуйста, из кладовки игру с рыбками.

– Пойди и сама достань, – бурчит в ответ Даня.

– Я не могу, – дипломатично замечает Аленка. – Там темно.

– Ну так свет включи.

– Я не достаю.

– Ну давай я тебе включу.

– Не надо. Я боюсь.

– Чего можно бояться в кладовке?

Аленка мнется и потихоньку пятится назад.

– Пошли, – решительно говорит Даня, отрываясь от компьютера. – Убедись, что там никого нет.

Он включает свет в кладовке.

– Давай. Входи.

Аленка вцепляется в него мертвой хваткой и встает как вкопанная.

– Ну?

Она начинает реветь. На звуки громкого рева прибегает мама:

– Что у вас тут опять стряслось?

– Она… она… она вообще – какая-то! – с глубоким презрением отвечает Даня. Аленка вцепляется в маму и всхлипывает.

«Моя шестилетняя внучка все время чего-то боится – то темной кладовки, то соседской собаки, то соседа с пятого этажа, то монстров каких-то… Недавно начала бояться, что умрет. Среди ночи в слезах прибегает к матери: я ведь не умру? Мы с ней замучились, не знаем, что и делать. Может, это фобии уже? Может, к врачу надо, к психологу, к батюшке, куда?»

Наталья Науменко, патопсихолог

В возрасте от пяти до десяти лет ребенок обычно реагирует страхом на психические перегрузки. Разграничить естественный страх и фобию бывает трудно даже специалисту. Смотреть надо вот на что: если реакция ребенка соответствует силе ситуации – то это страх нормальный, физиологический. Если страх чрезмерен – стоит обратиться к психологу.

Обычно детские страхи возникают и пропадают, меняются и надолго не задерживаются. Это нормальная часть взросления: дети учатся преодолевать свои страхи. Этой цели служат и сказки, и страшные истории, которые дети охотно рассказывают друг другу, и подначивания, например, предложение отправиться ночью в какое-нибудь темное, «страшное» место…

Однако у детей встречаются и навязчивые страхи – страх испачкаться или заразиться. Это невротическое состояние – не норма, но и не патология. Такие страхи часто индуцируются взрослыми, поддерживаются тревожным фоном семьи, невротической конституцией родителей, которую ребенок вполне может унаследовать. Иногда страх принимает более изощренный характер, например, ребенок, которому в детстве пришлось много лечиться, став взрослым, испытывает панические атаки от больничного запаха. В этом случае может понадобиться помощь психолога.

Особенно следует насторожиться при появлении странных, ничем не обоснованных, вычурных страхов – они могут оказаться признаками психического заболевания. Например, ребенок боится совершенно безобидной картинки, висящей на стене в коридоре, или опасается, что у него отвалится голова, или утверждает, что он гниет изнутри.

В определенном возрасте дети обязательно испытывают страх смерти. Беспокоиться стоит как раз тогда, когда они смерти не боятся – возможно, дело в эмоциональной незрелости. Каждый ребенок должен пережить этот страх, пройти через этот опыт, выработать свою стратегию защиты. Человек, в зависимости от своей зрелости, может отрицать свою смертность или смириться с ней.

Если ребенок боится чего-то, не нужно предпринимать ничего экстраординарного. Просто подавайте ему личный пример спокойствия и придерживайтесь обычных воспитательных принципов – поддержка, защита и помощь. Говорите ему: «Я понимаю, что ты боишься, но на самом деле мне кажется, что опасность не столь велика».

Не надо докапываться до подоплеки страха и демонстрировать ребенку свое беспокойство. Маленьким детям хорошо помогает выработка условных рефлексов: как страх сформировался, так его можно и расформировать. Если ребенок боится собак, подарите ему игрушечную собачку, затем познакомьте с крохотным йорком – питомцем ваших друзей. Пусть ваш малыш приблизится к нему, пусть покормит его с рук… Если не испугался – следует похвала и вознаграждение. По маленькому шажку подходите к «страшному» все ближе и ближе… Ученые называют этот метод десенсибилизацией, то есть снижением чувствительности.

Попытайтесь преодолеть детский страх собственными силами, но если за один-два месяца справиться не получается, если страхи обретают странные, необычные формы или если к одним страхам добавляются новые – обязательно посоветуйтесь со специалистом!

Дмитрий Тюттерин, педагог

– Папа, а можно я с этой горки скачусь?

– Да, только пожалуйста, крепче держись за перила!

– Знаешь… Я, наверное, передумала. Я лучше просто побегаю.

– Да ладно тебе, скатись, не бойся! Не такая уж она и страшная.

– Нет, знаешь, давай потом. Я побегаю.

– Только осторожно, ладно?

Осознав, что и вторая дочь растет трусихой, я всерьез забеспокоился. Налицо тенденция. Значит, что-то я делаю не так. Можно, конечно, утешать себя мыслями о том, что страх – признак развитого интеллекта. Что ребенок боится, потому что умеет предполагать и прогнозировать возможное течение событий. Но это утешение слабое, особенно когда ребенок лишает себя обычных радостей детства, например, не качается на качелях без спинки или боится животных в зоопарке.

Конечно, есть много объективных причин, по которым ребенок испытывает страхи. В конце концов, темнота, высота и тигры – это действительно страшно. Однако самое большое влияние на детей оказываем мы, взрослые. Подобно тому как мы учим их думать или разговаривать, так же точно мы учим их чувствовать. И страх – одно из таких чувств. Ребенок перенимает его от окружающих взрослых.

Как это работает? Когда я предупреждаю: «Осторожно, злая собака!» – или говорю ребенку, забравшемуся на качели: «Держись крепче, а то упадешь!» – я не только искренне забочусь о нем, но и учу его страху. Когда ребенок падает и я с перекошенным лицом бегу к нему, он плачет потому, что я ему посылаю невербальное сообщение: стряслась беда!

Более того, если я говорю «Не бойся!» или «Ничего страшного!» в ситуации, когда ребенок и не думал бояться, я прочно связываю эту ситуацию со страхами. На самом деле мое послание звучит так: «Это страшно, но ты не бойся, будь сильнее этого!» А ребенок далеко не всегда готов быть сильнее обстоятельств…

Эй, постойте! Но ведь я – хороший отец. Я забочусь о своих детях. Я хочу, чтобы они были целы и здоровы, поэтому и предупреждаю их. И что же, получается, я виноват? Получается так. Все доказательства налицо.

Чем лучше взрослый заботится о ребенке, тем больше ребенок перенимает от взрослого как хорошего, так и плохого. Поэтому, если я хочу учить своих детей – я должен быть лучше сам.

Но что же мне делать? Ведь если начинаешь уговаривать ребенка: «Погладь эту собачку, она не кусается!», «Иди сюда, тут неглубоко!» – ему становится только страшнее. Мне кажется, он слышит нечто вроде: «Погладь, собака кусается!» или «Глубоко!», и если делает что-то, то лишь для того, чтобы от него отстали. И начинает избегать ситуаций, в которых его могут заставить сделать нечто такое, что ему заведомо не нравится. Тогда вместо отказа покачаться на качелях ребенок начинает проситься на прогулку только с бабушкой. Как уже было сказано, если ребенок боится – значит, умеет прогнозировать. Так что давление не помогает – так мы лишь усугубляем ситуацию.

Мы, конечно же, можем рассуждать об особенностях детских страхов, но, главное, перестать самим пугать своих детей, перестать кричать на них, перестать угрожать им. Все эти «приемы» – от бессилия или лени.

Но еще важнее перестать бояться самим. Мы так боимся жить, что и не живем толком, а только пытаемся увернуться от потенциальных угроз. Например, работа многих офисов, да что там, целых корпораций построена на страхе. Все боятся проверок, боятся потерять работу, боятся сделать что-то лишнее, боятся не вовремя попасться на глаза начальству. Не в лучшем положении находится и начальство – оно боится, что подчиненные не будут делать то, что от них требуют, перестанут слушаться. К тому же у любого руководителя есть свой начальник… В общем, перестать бояться трудно.

И все эти страхи мы проецируем на своих детей, ведь за них мы боимся по-настоящему, боимся больше, чем за себя. Поэтому каждый раз, когда вы вольно или невольно продемонстрировали ребенку страх (а это обязательно произойдет, вы же не бездушный робот!), постарайтесь продемонстрировать и преодоление этого страха.

Означает ли сказанное, что мы вообще не должны беспокоиться о безопасности детей: пусть бегают где хотят, прыгают откуда хотят, купаются где угодно, лишь бы не росли в страхе? Безусловно нет! Вопрос только в том, как найти золотую середину между неоправданной беспечностью и паранойей. Мне кажется, граница лежит в области эмоций, ведь страх порождает страх. Если здоровью ребенка угрожает реальная опасность, разумным выбором будет ее устранение, а не бесплодные сетования типа: «Сколько раз я должна тебе говорить, чтобы ты не бегал за домом? Там кругом – битое стекло!» Если ты по-настоящему заботливый родитель, то должен не сто раз сказать (все равно же не работает!), а просто убрать эти осколки или пойти гулять туда, где осколков нет. В противном случае речь может идти лишь об имитации борьбы за безопасность.

У индусов есть притча о том, что в человеческой душе борются два волка – черный и белый. Сила черного – в ненависти, страхе и гневе. Сила белого – в великодушии, честности и благородстве. И побеждает тот волк, которого кормят…