4 + 3

4 + 3

Напомнила поговорку «Когда я ем, я глух и нем» – не подействовало, восприняли как повод к упражнениям в остроумии. Аня переиначила: «Если я ем…» (в её случае, к сожалению, это совершенно правильная формулировка…). Алек, подумав, продекламировал: «Когда я ем, я ПЛОХО ЕМ» (специально скандировал, чтобы подчеркнуть отличие нового варианта от «поговорочного»).

Утром: «Mama, wo bist du?», «Mama, where are you?», «Мама, где ты?» (превратили вопрос в игру, подхватывая её, поочерёдно зовут на разных языках).

«Не браю из дома машинки», «упауа» (Аня!), «вычичить» (всё то же выключить – Алек).

Ходили в клуб / русскую группу. Были в основном сидячие игры, подвёрстанные к сказке «Рукавичка». Алек отказался «играть». Аня поучаствовала, несмотря на то, что стеснялась (говорила опустив голову). Придумывала задания («танцевать»), загадывала предмет и помогала отгадывать: называла цвет и т. д. Отгадывала «загадки», вставляя слова в специально для того задуманные паузы во время чтения сказки (лиса – рыжая… Аня: «Краса!»). Выяснилось, что знает слово «варежка»… Потом всё же убежала в спортивную комнату. Оба примчались назад делать самолётики, но, увидев, что те будут из бумаги, опять скрылись. Пожелали «играть в оркестре» (каждый бьёт ложкой по кастрюле). Алек весь вечер был тяжёл: брал вещи у малышей (обычно такого не делает), не отвечал на просьбы, капризничал и упрямился (хотел есть в клубе и, хотя понял, что еды там нет, отказался идти ужинать домой; потребовал жёлтую машинку и ныл об этом всю дорогу, другие машинки отверг…). Педагог, отвечающая за русский, говорит не без ошибок («загинаете» = загибаете!)…

Алек: «прыгает и лахает» (от немецкого lachen).

Аня вечером слушала старинную ирландскую матросскую песню; была очень заинтересована, спрашивала о каждом слове, захотела выучить наизусть.

Алек: «fahren bis zum снега», «sitzen на лошадь». В одном случае склоняет русское слово, в другом нет.

Аня:

– Schneewittchen wird heiraten mit seiner Mama… [Белоснежка выйдет замуж за её маму…]

– Аня, что такое heiraten?

– Когда кто-то танцует друг с другом.

У Алека: der Menschen. В немецком глаголы сильные без изменения, с чужой связкой («hat gespringen»)…

Ходили в первый раз вместе в библиотеку (детское отделение). Ане понравилось, потребовала несколько книжек взять домой (одну без слов): заинтересовала история. Алек сидел недовольный, на приглашение почитать отвечал, что хочет только смотреть им выбранную книжку.

Аня о театре, организованном в детском садике: дядю зовут Пётр Пан. Приносит куклы с собой, а сегодня приходил один. Говорил «с Николем».

Алек о новом домике в комнате Николь (только этим вопросом удалось вызвать на разговор): «чёрный, немного white, наверху немного жёлтый». Аня о домике в комнате Сибиллы: pink.

Отметили до сих пор единственный случай «интерференции» из английского, у Ани: «Ich bin kalt». М.-во примечание: только он не слышал, чтобы Аня по-английски говорила это правильно (I’m cold)…

Аня требует вечером песенку, «Я не сплю без песенки» (не засыпаю).

Аня весь месяц в ответ на мои просьбы упорно отказывается говорить в моём присутствии (но не со мной) по-русски: «Я же говорю с Алеком».

Алек о руке, застрявшей в пальто: «Сделала вот так (показывает пальцы кольцом), и что-то застрялось. А потом расстрялось».

Наконец, переходим на систему: только английский и русский – хотя бы в их присутствии.

В первый раз смешение английского и русского – у Алека: «Ты будешь сидеть на моём лэпе» (на коленях).

«Er hat ausgetrinkt» – Аня! Как же не поправлять? Вот и поправляю уже с месяц. И слова учим – на двух языках…

Смотрели книжку «Кто что делает» (очередная переводная от Диснея; кстати, очень неприятная картинка в начале: в дождь и снег люди идут на работу – сам художник наверняка дома работает…). А потом просматривали ещё раз быстро и отвечали на мой вопрос, какая работа нравится. «Романтические» профессии вроде пожарника или полицейского, вопреки ожиданиям, интереса не возбудили (при том, что пожарная машина всегда вызывает восторг). Аня сказала, что быть врачом хорошо. Алек захотел быть строителем, точнее, работать с машиной, которая возит и выдаёт цемент. Первая реакция на картинку была: «Это я!» – показал на машину с шофёром! Однако чинить машины он, опять-таки против ожиданий, не захотел. Аня хотела бы стать таксистом. Алек – работать на железной дороге. А также стать пилотом (Аня тоже об этом). Оба не против выращивать овощи (как у дедушки на даче). Алек хотел бы печь торты и пирожные; Аня готова есть их. Почему-то не соблазнила профессия художника. Наконец, Алек «увлёкся» добычей угля (картинка содержательная – срез: машины на земле и люди с тачками под землей), я разубеждала: тяжёлая работа… И ещё заинтересовался… уборкой мусора (каюсь, и тут высказалась против: мусор дурно пахнет). Оба обещали помогать мне по хозяйству.

Играли в разбойника и полицейских. Разбойниками были папа, я, потом Аня, Алек был «жертвой». Всплыли обескураживающие факты: Алек не смог описать «преступника»! Был он высокий? Да. («Разбойник» кричит из укрытия: «Нет!») Во что одет? В штаники? в платье? Алек не знает. (Аня из укрытия: «Платье!») И цвет платья не назвал, заявил с неуверенной интонацией: «Чёрный». (Аня кричит: «Красный! Красный!» – и добавляет: «С собаком!») В общем, спрятавшийся разбойник сам себя описал…

В чём тут дело? В плохой памяти, недостатке внимания? Не только; он ведь и пол разбойника не назвал! («Был разбойник мальчиком?» Алек с готовностью: «Да!» Аня, спрятавшаяся в другой комнате: «Нет! Я был девочкой!»)

В тот же день, когда играли «в слова» (вспоминали для вещей, на которые указывала, названия по-русски и / или по-немецки), Алек на просьбу назвать цвет занавески (на которую я показала), ответил (неверно) «orange». На предложение вспомнить, что за занавеской, задумчиво произнес: «White… blau-white» («уточнил», когда заметил, что я удивилась). Отодвинули занавеску – поправился: «Зелёный» (о юкке). 1) Похоже, он всё-таки забывает слова, 2) неужели он понимает меньше, чем мы думаем? 3) возможно, он соображает медленнее, чем требует заданный темп вопросов; 4) к вопросу о медлительности: мне кажется, перед занавеской я показывала оранжевую кукольную юбку и просила назвать цвет, – т. е., может быть, сын называет цвет следующего предмета по инерции; 5) а может, он называет первое, что в голову приходит, в надежде, что случайно «попадёт в точку»… В любом случае, его словарный запас не так велик, как хотелось бы, значения слов не точны – они, похоже, проясняются для него из контекста; вот оно, поверхностное знание языка, BISC (в Алековом случае ещё и без беглости)?.. И мы теперь уже не можем сдаться, отступить, сократить число языков до минимума!

Аня, заплаканная, прибегает к М. жаловаться, что Алек отнял собаку-далматинца. М. предлагает поменять собаку на фисташки. Аня, держась за руку М., находит Алека, запинаясь, объясняется с ним: «Du…du… du gibst mir собака, und ich gebe dir your pistachios».

Анины песенки:

Ich bin das kleine R?ubchen

Und nehme alles weg.

Jetzt bin ich eingesperrt

Und ich bin hier alleine.

Дальше ритм сбился:

Ich glaube nicht, da? ich eingesperrt

Und weine nicht.

И ещё:

Ich bin der kleine Robot

Ich singe ?ber dobot (?),

Ich nehme alles weg.

«Это маленькая песенка» (в смысле: короткая).

Алек провинился – попробовали разыграть появление «полицейских». Даже не столько ради наказания, сколько ради «театра».

Вопрос Алека: что такое «когда»? Глубокий вопрос… Потому, что я Аню поправляла (не «если я ем…», а «когда я ем…»)?

И тут же – снова непонятное. Остался дома (точнее, вместе отвели Аню в садик, зашли к директрисе, сходили в магазин и после того «приземлились» дома) – в течение дня раза 4 спросил, где Аня. Я, удивлённая, поинтересовалась в ответ: «Ты разве не помнишь, как мы её отвели в садик? Помнишь, где мы сегодня утром были?» Алек не помнит. Я: «В цирке?» – «Да». – «Нет, я там не была. Хорошо, а кто там с тобой ещё был?» – «Николь, Сибилла, Хельга». И опять истории о том, что видел в цирке, с новыми подробностями: клоун, который зажигал огонь, – не «палочки», а «колесо»… Что всё сие значит? Где тут граница между игрой, фантазированием и сбоем памяти?..

Ругала Алека за постыдный эпизод в садике – Алек растерянно, по-русски: «Что?» И это при «сильном» немецком, который вроде бы должен включаться в минуту волнения!

К игре в полицейского: на вопрос, что было бы, если б разбойник не пришёл сам «с повинной», придумала 2 варианта: 1) отправиться без «разбойника» смотреть фильм (Болек и Лёлек) о поимке преступника: надо ведь «научиться управляться с преступниками»! это одновременно и наказание, и уход от необходимости «арестовывать», следуя логике игры; 2) (по подсказке М.) выстроить строго охраняемый сейф, для преступника соблазнительный, ювелирный магазин или т. п. (но это совсем непедагогично…).

Алек удивительно точен в словах / определениях. Пояснял мне, что такое Bank (скамейку по-немецки назвал без артикля): «длинный стульчик».

Дети играли. Импровизировали, переходя от одного интересного им мотива к другому: дождь, день рождения, прилетает ведьма, за ней охотятся, приходит поезд и прилетает самолётик… среди прочего вспомнили и маленькую карусель, закрытую от дождя (видели пару раз во время прогулок). Время от времени звучала строчка, как бы ритмизованная. Наконец она развернулась в нечто вроде стихотворения.

Мы записали:

Und ich noch nicht,

Und ich noch nicht.

Kuck mal, wer spricht

Und kuck, wer spricht.

Und das ist kein Gift.

Und ich noch nicht [некоторые словоформы – из берлинского диалекта]…

Декламация звучала вполне профессионально, мастерски, энергично. Предваряло её «предисловие»: «Und dann schauspielert er. Und das ist der Sinne…»

Неясно, что это: обрывок стишка, выученного в детсадике, фрагмент какой-то театральной постановки или спонтанное творчество.

Аня пожаловалась: в садике не дают хлеба. Объясняла ей, что немцы почти не едят хлеб к обеду, – как и американцы (папа, например). В отличие от русских, которые едят много хлеба; мама, например, русская, всегда ест обед и ужин с хлебом. Аня: «И я русская!» Так «покупается» национальность…

Сегодня впервые на мою просьбу говорить при мне по-русски Аня ответила согласием; правда, на практике это ничего не изменило…

Объясняла (в который раз), что в субботу и воскресенье не ходим в детсад. На этот раз последовала реакция. В субботу Алек несколько раз спросил, суббота ли сегодня, в воскресенье – опять вопрос: сегодня суббота?

Разговор с дедушкой и бабушкой. Подсказала Ане: сообщить, что сегодня одна ходила в садик. Аня прижала трубку к уху, мне было не слышно, что там говорят, но Аня прекрасно справилась одна! Отвечала на вопросы коротко, но ёмко. Сообщила, что Алек «болеет», пояснила: у него «глаз красный». И Алек поговорил сам, а не только с подсказками. Сказал, что мы ходили кататься, а потом пожаловался: «Я хотел кататься на карусели, а она сказала: нет!» (вообще-то я ему объясняла, что карусели на этот раз не построили).

Грамматика у них лучше, говорят правильнее – разве что Алек забывает слова. Сегодня дома; когда просим о чём-то и не показываем, он в растерянности (stroller, колокольчик —?).

Аня поёт теперь свои песенки и на английском. М.: просто повествование, дополняющее песни настоящие. Использовала неправильное слово в песенке, М. посмеялся, поправил – Аня не согласилась: «Das reimt!» (Рифмуется; но почему она сказала по-немецки?)

Гуляли с Алеком. Как всегда (с младенчества), закрывает уши, когда слышит громкие звуки. Спрашиваю, почему закрыл ушки: болят? Отвечает: «Не хочу слышать, – подумал и добавил, – … шум!» Я довольна, что самостоятельно использует понятие.

Играли в магазин. Аня-продавщица напористо и находчиво предлагает сопутствующие товары, ловко навязывает «нагрузку»: «Вот лекарство… с ложкой! вот зубная щётка для малыша… и ещё две для мамы и папы!» Только что пока не понимает, как работают деньги: уже получив монеты, готова отдать даром другой товар; ещё: запросив сумму и получив её в точности, хочет дать сдачу…

«Sing doch ganz красиво!» – Алек. Но и у Ани всё ещё есть смешения, с элементарными словами, – не в том же дело, что забывают эти слова?!

Пугающее. Смотрели с Алеком книжку о вокзале. Он высказывается до того невнятно, что я едва понимаю. При этом он повторяет высказывания с разной интонацией: сначала вопросительной, потом утвердительной (как бы находит для себя какое-то решение, идею, и успокаивается). Кажется, он хотел сказать что-то вроде: если поезд придёт скоро, надо бежать; если нет, можно подождать на вокзале; но это я за него реконструирую. Попробовала рассказать, что делать, если потерялся на вокзале: бежать туда, где написано латинское «i», и объяснять, что потерялся, ищешь маму-папу. Спросила, как он это скажет по-немецки. «Я не знаю». Изобразила немецкую тетю, которая спрашивает по-немецки, как зовут папу, маму. «Я не знаю». Где он, Алек, живёт, как называется улица? «Einundsechzig»…

Вечером потребовал включить кассетный проигрыватель, слушал Спайка Джонса, много смеялся песенкам и аранжировке «Щелкунчика», захотел танцевать. Танцевала вместе с ним. Хотела показать пару танцевальных движений – «Уходи». Отторгает всякие попытки учить? Правда, Аню тоже прогнал. Хотел освободить место для «танца» (бегает и прыгает)? Позднее стала дурить с ними двумя в ритм – оба были рады.

Алек сказал папе «Kuck» [ «берлинское немецкое» ‘смотри’]. Аня одновременно: «Look». Алек поправился.

Трудно его понять из-за того, что выговаривает не все звуки (в беглой речи). Но если догадаться, что за слово хочет сказать, оказывается, что его речь правильнее, чем можно думать: «Если ты будешь ситать, я… сказаю: не надо ситать» (скажу: не надо считать).

Старые слова Алек всё ещё говорит с «зеркальными отражениями» звуков – а вот «магнитофон» сказал сразу правильно…

Аня (я кончила обрабатывать Алеков глаз мазью): глаз и «мазь» «reimt».

Сказала, что они говорят как малыши: с кашей во рту; как испорченная пластинка («а-а-а-а»); обо всем говорят «это» (пообещала, что стукну «этим» по «этому») – протестовали и смеялись.

Странно: по-немецки речь звучит артикулированнее и громче, чем по-русски (и, кажется, чем по-английски).

Данный текст является ознакомительным фрагментом.