Глава седьмая Как заставить принцип преемственности снова работать

Глава седьмая

Как заставить принцип преемственности снова работать

Когда ребенок находится в постоянном физическом контакте с матерью, его энергетическое поле сливается с ее полем, и во время работы она снимает избыток энергии обоих полей. Ребенок остается расслабленным; в нем не накапливается напряжение, ибо избыток энергии перетекает к матери. Поведение детей екуана на руках у взрослых совсем не похоже на поведение наших детей, которые большую часть времени проводят вне контакта с другими людьми. Дети екуана податливы и легки в обращении; их можно нести в любом удобном положении. Наши же младенцы, напротив, яростно бьют ногами, машут руками и выгибают спины. Они извиваются и дергаются изо всех сил в кроватках и колясках, и когда пытаешься взять ребенка на руки, удержать его становится довольно трудно. Дети пытаются избавиться от напряжения, накопившегося из-за того, что они получают больше энергии, чем могут легко удержать в себе и использовать. Часто дети возбуждаются от чьего-либо внимания и выражают свое удовольствие оглушительным криком и резкими движениями тела. Такая сильная мышечная реакция позволяет ребенку потратить часть скопившейся энергии.

Пассивный ребенок, уютно чувствующий себя в континууме и довольный реализацией своих ожиданий постоянного физического контакта, почти не участвует в разрядке энергии, предоставляя это держащему его взрослому или ребенку. Но такое положение вещей радикально меняется, как только закончился «ручной период» и ребенок начал ползать. Энергетический обмен теперь происходит за счет действий самого ребенка, по крайней мере в дневное время, проводимое без матери. Он становится необыкновенно активным. Малыш довольно быстро осваивает ползание и начинает перемещаться с большой скоростью, а затем — когда научится бегать на четвереньках — еще быстрее. Если ему не создают препятствий, он постоянно энергично ползает по всему имеющемуся пространству, расходуя избыток своей энергии и исследуя мир, в котором ему предстоит жить.

Когда ребенок начинает ходить, бегать и играть, он движется в темпе, кажущемся взрослому просто сумасшедшим. Взрослый, пытаясь угнаться за ним, вскоре выдыхается. Ровесники и дети постарше — более подходящая компания для ребенка. Он стремится им подражать, и это ему удается все лучше и лучше. Никто, кроме него самого, не сдерживает эту бешеную деятельность. Устав, малыш идет отдохнуть к матери, а ребенок постарше-к себе в гамак.

Но ребенок не может разрядить достаточное количество энергии, чтобы чувствовать себя комфортно, если по какой-то причине, как это часто бывает в цивилизованном обществе, свобода его действий ограничена либо недостаточным временем, проводимым на улице, либо недостатком места в доме, либо заключением в манеже, ходунках, кроватке или на стуле.

В раннем детстве для сброса избытка энергии ребенок машет и бьет руками и ногами и напрягает тело. Но со временем он, возможно, обнаружит, что большая часть лишней энергии скапливается в его гениталиях, и, возбуждая их еще больше, он может направлять в них излишки энергии своего тела. При этом давление в гениталиях возрастает настолько, что в какой-то момент происходит сброс энергии. Таким образом мастурбация становится способом выпуска избытка энергии, не использованной ребенком в повседневной деятельности.

У взрослых избыток энергии таким же образом аккумулируется во время сексуальных игр и разряжается оргазмом. Половой акт выполняет две обособленные функции: одна — это размножение, а другая — поддержание приемлемого уровня энергии.

У людей, обделенных правильным опытом детства и теперь живущих в постоянном конфликте между различными аспектами своей личности, оргазм часто высвобождает лишь малую часть энергии, зажатой в мышцах. Это неполное высвобождение излишней энергии приводит к более или менее хроническому состоянию неудовлетворенности, выражающейся в плохом настроении, повышенном интересе к сексу, неразборчивости в связях, неспособности сосредоточиться, нервозности.

Более того, такой человек не может отделить потребность в сексе от оставшейся с младенчества потребности в несексуальном физическом контакте. Последняя не признается нашим обществом, и любые попытки контакта воспринимаются как сексуальные. Таким образом, табу на секс также относится и ко всем приятным несексуальным формам физической близости.

Даже дети и взрослые екуана, сполна получившие необходимый им опыт близости к матери в младенчестве, с большим удовольствием касаются друг друга, сидя рядом, отдыхая в одном гамаке или расчесывая друг другу волосы.

Нам же просто необходимо сломать это табу и осознать потребность человека в успокаивающем физическом контакте. Наши неудовлетворенные в младенчестве ожидания делают потребность в физическом контакте неизмеримо более настоятельной, чем это обычно свойственно детям и взрослым, не обделенным младенческим опытом. Но даже мы при желании можем полностью удовлетворить эту потребность.

Под широкое понятие секса безо всякого разбора относят и желание, чтобы тебя обняли, желание быть защищенным другим человеком, быть обласканным и чувствовать себя любимым не потому, что ты принес домой зарплату или испек пирог, а просто потому, что ты есть. Умиротворяющая обстановка, создаваемая детским лепетом и использованием детских имен («Люсипусик», «Ты моя девочка») между партнерами, помогает им восполнить недополученный из-за небрежности родителей опыт. Широкое распространение детского лепета само по себе уже является достаточным доказательством существования такой потребности.

Часто желание секса и желание ласкового обращения вытекают одно из другого. Удовлетворение наиболее острой потребности у взрослых может привести к возникновению другой. После особенно тяжелого и напряженного дня на работе муж хочет, чтобы жена обняла его и приласкала; но когда эта потребность удовлетворена, он обнаруживает, что теперь ему хочется секса. Однако в нашем обществе он может чувствовать себя обязанным заняться с ней сексом, ибо он не осознает различия между этими двумя потребностями.

Поэтому любовь между взрослыми, лишенными опыта на руках у матери, неизбежно будет смесью этих двух потребностей, различной в зависимости от природы пропущенного опыта. Мы должны научиться принимать во внимание особые потребности у себя и у партнера и пытаться как можно лучше их удовлетворить, иначе «хорошей» семьи не получится.

Но важно разграничить понятия потребности в сексе и в материнской ласке. Мне кажется, что при четком осознании этого различия и с некоторой практикой партнеры смогут обмениваться куда большим количеством ласк без сложностей полового акта. Бескрайняя неизбывная тоска по физической близости была бы в значительной степени удовлетворена, если бы наше общество признало, что совершенно нормально держаться за руку с приятелем любого пола, сидеть не просто рядом, а касаясь собеседника, сидеть на коленях, поглаживать по голове, когда этого хочется, целовать более свободно и открыто и в общем не скрывать импульсы расположения, если они приятны для другого человека.

Некоторые шаги, поощряющие телесный контакт, были сделаны на так называемых групповых встречах. Похоже, они пропагандируют касание друг друга и физический контакт, не совсем понимая его значение. Одна из групп устроила эксперимент (описанный в журнальной статье), приведший к чрезвычайному успеху. Он называется «бутерброд из людей» и заключается в том, что человека ставят между двумя другими, как если бы двое танцевали щека к щеке, а третий прижался грудью к спине одного из них. Руки человека посередине поднимают в стороны, а двое других держат их, положив свои ладони на его ладони и тыльные стороны ладоней. Таким образом, человек посередине оказывается в телесном контакте, который не может обеспечить один взрослый, разве что если один — лилипут, а другой — великан. По словам автора статьи, человек посередине чувствует себя необыкновенно спокойно и умиротворенно.

Если осознать природу потребностей человека и причины их возникновения в свете позиций континуума, можно добиться более глубокого понимания нашего собственного поведения и поведения других. Тогда мы бы перестали винить родителей и общество в том, что нас испортили, и поняли бы, что все мы всего лишь жертвы. Архиепископы и хиппи, романисты, школьные учителя и трудные подростки — все пытаются найти путь к чувству правильности. То же относится к кинозвездам, политикам, преступникам, художникам, гомосексуалистам, бизнесменам и защитникам прав женщин. Будучи просто животными, мы стремимся к удовлетворению наших ожиданий, какого бы неразумного поведения ни требовало сочетание недополученного нами опыта.

Но простое понимание сути проблемы и осознание того, что все мы — жертвы жертв, нас не излечат. В лучшем случае это может помочь нам сделать шаг в правильном направлении, вместо того чтобы удаляться все дальше от состояния счастья.

Вместе с тем необходимо целенаправленное следование принципу непрерывности. Есть основания полагать, что пропущенный опыт может быть восполнен детьми и взрослыми любого возраста. Одна из причин, позволяющих на это надеяться, — ясное свидетельство того, что потребность остается потребностью, даже когда лишенный правильного опыта ребенок вырастает и уже живет взрослой жизнью. Мы все продолжаем искать удовлетворения наших детских требований. Но, не осознавая цели своих поисков, достигаем весьма скромных результатов.

Есть и другая веская причина верить в то, что лишения «ручного периода» можно лечить и, возможно, вылечить у детей и взрослых. Доктора Доман и Делакато в своей филадельфийской клинике доказали, что две последовательные фазы — ползание и бег на четвереньках — могут быть воспроизведены старшими детьми и взрослыми, лишенными этого опыта; в результате они могут развить способности, зависящие от приобретения этого опыта.

Они обнаружили, что люди, которым манежами или другими приспособлениями не дали реализовать потребность ползать и бегать на четвереньках, позднее не полностью развивают свои речевые способности. В некоторых случаях возникает заикание, которое излечивается путем возвращения взрослых к ползанию и бегу на четвереньках по часу в день на протяжении нескольких месяцев. Кроме того, доктора использовали специальные тренировки, чтобы добиться нормального функционирования мозга с доминантой одного из полушарий. Например, людям, у которых была доминирующей правая рука, но при этом доминировала левая нога, помогли стать полностью левшой или правшой.

Доман и Делакато изначально работали с детьми с повреждениями головного мозга, но в дальнейшем обнаружили, что им удалось улучшить речевые навыки и у «нормальных» студентов академии Честнат Хил, где Делано был заместителем ректора. Он разделил группу юношей пополам, и все они сдали общепринятый тест на речевые способности. Затем одной половине группы предложили пройти шестинедельный курс интенсивного ползания, бега на четвереньках и тренировки полушарий мозга. Вторая половина продолжала ходить в школу, как обычно. После этого обе половины были вновь протестированы. У тех, кто не ползал, показатель вырос в среднем на 6,8 пункта, в то время как группа, подвергшаяся эксперименту, набрала в среднем 65,8 пункта. Ползание и тренировка полушарий мозга стали обязательными для всех студентов младших курсов академии Честнат Хил, а также для членов сборной команды по футболу.

Заполнение потребности мальчиков в опыте ползания и бега на четвереньках принесло такие результаты потому, что, по-видимому, практически все они были лишены полноценного опыта в детстве. Тот факт, что они получили этот опыт вне его естественного хронологического порядка, и при этом он по-прежнему был эффективен, вселяет в нас надежду на лучшее. Это еще раз подтверждает, что детские потребности сохраняются неопределенное время в ожидании своего удовлетворения и, таким образом, могут быть удовлетворены в любом возрасте.

Следствием этого наблюдения является то, что более ранний и важный с точки зрения формирования личности опыт, пропущенный во время «ручного периода», может быть восполнен позднее, если мы найдем подходящий для этого метод. Убедить детей и взрослых бегать на четвереньках довольно просто (если им это действительно нужно), но вернуть подросшего ребенка или полностью сформировавшегося взрослого к опыту «ручного периода» уже проблематично.

Маленьким детям, не получившим опыт в младенчестве, может быть чрезвычайно полезно просто сидеть на коленях у родителей (или у кого-нибудь еще) при любом удобном случае и спать с ними в одной постели. Наверное, довольно скоро они получат все, что им требуется, и захотят спать в отдельной кровати, точно так же, как если бы они спали в постели с родителями с самого рождения.

Учитывая наши сегодняшние традиции, предложение спать в одной постели с детьми может показаться родителям крайне радикальным. То же самое относится к предложению носить ребенка с собой или держать его на руках целый день, независимо от того, спит он или нет. Но в свете миллионов лет континуума краткая история современного человека, отбившегося от давным-давно сформировавшихся норм человеческого и до-человеческого поведения, действительно выглядит радикальной.

Некоторые мамы и папы опасаются того, что они могут задавить спящего с ними младенца или он может задохнуться под простынями и одеялами. Но ведь спящий человек не мертв и не в коме, если только он не в стельку пьян, не накачан наркотиками или не болен. Даже во сне все мы постоянно осознаем происходящее.

Я помню несколько первых ночей, когда я взяла к себе в постель килограммового детеныша обезьянки. В первую ночь я постоянно просыпалась из страха раздавить ее. Вторая ночь была не многим лучше, но через несколько дней я обнаружила, что даже во сне чувствую, где она лежит, и отдаю себе в этом отчет, как и многие другие взрослые животные, спящие со своими малышами. Вероятность того, что ребенок задохнется под одеялами родителей, кажется мне если не нулевой, то значительно меньшей (если принять во внимание осознание родителями его положения), чем в одиночестве под своими одеялами в отдельной комнате.

Также родителей заботит то, что младенец увидит родителей, занимающихся любовью. У екуана же присутствие ребенка принимается как само собой разумеющееся, и, должно быть, так оно и было сотни тысяч лет до нас.

Вполне вероятно, что, не присутствуя при сексе родителей, ребенок теряет с ними важную психобиологическую связь, которую он стремится обрести вновь. Это стремление позже превращается в комплекс Эдипа или Электры — подавленное чувство вины из-за желания секса с родителем противоположного пола, в то время как ребенку была нужна всего лишь пассивная роль наблюдателя. Теперь сексуально зрелый человек истолковывает это желание как желание активного участия в сексе родителей; он не может вспомнить о том, как он наблюдал за родителями, занимающимися любовью (ибо был полностью лишен этого опыта), и даже не может вообразить такую сцену. Возможно, научные исследования способны показать, что мы можем легко предотвратить возникновение этой неприятной, отчуждающей от общества вины.

Очень широко распространено убеждение, что, обращая на ребенка слишком много внимания, мы мешаем развитию независимости и что, постоянно таская его на руках, мы ослабляем его будущую уверенность в себе. Мы уже обсудили, что независимость сама по себе возникает из полноценного опыта «ручного периода», когда ребенок постоянно находится рядом с родителем, не обращающим на него чрезмерного внимания. Он просто наблюдает окружающий мир и жизнь своего родителя, находясь в полной безопасности на руках. Когда малыш покидает руки матери и начинает ползать, бегать на четвереньках и ходить, никто даже не пытается вмешаться и «защитить от опасностей». Здесь роль матери заключается в том, чтобы быть готовой приласкать и утешить ребенка, когда он приходит к ней или зовет ее. И уже не ее дело руководить занятиями или защищать от опасностей, с которыми он и сам может справиться, если ему предоставить такую возможность. Пожалуй, это самое сложное место в переходе на путь континуума. Матери придется, насколько возможно, поверить в способность ребенка заботиться о своей безопасности. Не каждая мать сможет позволить ребенку свободно забавляться острыми ножами и огнем или играть рядом с речками и прудами, хотя екуана даже не задумываясь это позволяют: они знают об огромных способностях детей к самосохранению. Но чем меньше ответственности за безопасность ребенка будет брать на себя мать в нашем обществе, тем быстрее и полноценнее ребенок станет независимым. Он и сам поймет, когда ему нужна помощь или поддержка. Именно ребенок должен стать инициатором общения. Конечно, речь идет не о том, чтобы лишить малыша возможности прибегнуть к помощи матери, но она должна предложить минимум указаний и вмешательства.

Чересчур опекаемым, зависимым ребенок становится тогда, когда его инициативу постоянно перехватывает не в меру заботливая мать, а не когда малыша держали на руках в первые месяцы его жизни, что ему было особенно важно.

Конечно, совсем не просто применить уроки о континууме, полученные от екуана, с тем чтобы изменить положение в нашем, столь отличном от их, обществе. Мне кажется, что решение оставаться как можно ближе континууму — уже само по себе важный шаг вперед. Найти средства реализации этого решения, если оно принято, достаточно просто, руководствуясь лишь здравым смыслом.

Как только мать осознает, что постоянное ношение ребенка в первые шесть — восемь месяцев обеспечит его независимость и заложит основания для его становления как общительного, нетребовательного и полезного человека на те пятнадцать или двадцать лет, что он будет жить с ней, даже если она исходит из своих личных интересов, она не будет склонна уклоняться от «обузы» его ношения, когда она работает по дому или ходит за покупками.

Я нисколько не сомневаюсь, что подавляющее большинство матерей по-настоящему любят своих детей и лишают их опыта, столь важного для их счастья, только потому, что они не понимают последствий своих действий. Если бы они представили отчаяние ребенка, оставленного плакать в кроватке, его неизбывную тоску по матери, последствия этих страданий и влияние недополученного опыта на развитие его личности и способности вести благополучную жизнь, без сомнения, они пошли бы на все, лишь бы не оставлять его одного ни на минуту.

Кроме того, я уверена, что как только мать начинает следовать континууму ребенка (а значит, и своему континууму матери), ее инстинкты, заглушённые культурой, заработают в полную силу и позволят распознать свои природные стремления. Она просто не захочет выпускать ребенка из рук. Когда он начнет плакать, этот сигнал о помощи напрямую достигнет ее сердца и не будет искажен измышлениями специалистов по уходу за ребенком. Если с самого начала встать на правильный путь, древний инстинкт вскоре проснется в ней и станет определять все ее действия, ибо континуум — мощная сила, которая постоянно стремится к главенствующей роли в поведении человека. Чувство правоты, испытываемое матерью, которая ведет себя в согласии с природой, сыграет куда большую роль в закреплении в ней принципа непрерывности, чем вся теория, изложенная в этой книге. (С тех пор как я написала эти строки, это действительно произошло со многими европейскими матерями. Хотя некоторые из них думали, что ни за что не станут поддерживать постоянный контакт с ребенком двадцать четыре часа в сутки, они обнаружили, что чем больше носили своих малышей, тем больше им хотелось это делать. Инстинкты действительно стали руководить их поведением.)

Различия между образом жизни в нашем обществе и обществе екуана не имеют отношения к рассматриваемым здесь основам природы человека.

Многим матерям вряд ли разрешат приносить детей на работу. Но чаще всего человек сам выбирает работу, и матери могли бы, если бы осознали настоятельную необходимость быть с ребенком в первый год его жизни, оставить работу, чтобы предотвратить страдания, которые испортят всю его жизнь, а также надолго лягут тяжелой ношей и на нее.

С другой стороны, многие матери просто вынуждены работать. Но при этом они не оставляют детей дома одних; они нанимают няню или оставляют их с бабушкой либо еще каким-то способом обеспечивают ребенку контакт со взрослым. Опекуну ребенка могут быть даны инструкции носить его на себе. Нянечек, которых нанимают на один вечер, можно попросить сидеть с ребенком, а не с телевизором. Если уж без телевизора им совсем скучно, то ребенка можно держать на коленях, сидя в кресле. Шум и свет не помешают младенцу и не причинят ему вреда, но одиночество будет для него невыносимым.

Держать ребенка во время работы по дому — это дело привычки. Очень помогает перевязь, которую надевают через одно плечо и которая поддерживает ребенка на противоположном бедре. Вытирать пыль или пылесосить можно в основном одной рукой. Стелить постель несколько сложнее, но изобретательная мать приспособится делать и это. При приготовлении пиши нужно обязательно загораживать ребенка своим телом от раскаленной плиты. Проблема походов в магазин также решается просто: нужно приобрести большую удобную сумку и покупать только то, что можно унести на себе за один раз. Было бы неплохо, раз уж всем так нравятся коляски, класть покупки в них, а ребенка нести на руках. Существуют также рюкзаки для детей с лямками через каждое плечо, позволяющие оставлять руки свободными. Такие рюкзаки продаются во многих универмагах.

Было бы замечательно, если бы мы научились воспринимать уход за ребенком не как тяжелую работу, а как побочную основной, не требующую никаких усилий деятельность. Работать, ходить по магазинам, готовить пищу, убирать дом, гулять, беседовать с друзьями — вот чем нужно заниматься, чему нужно уделять время, что нужно считать занятиями. Ребенка (вместе с другими детьми) просто берут с собой как само собой разумеющееся; не нужно специально уделять ему время, кроме нескольких минут, требующихся для смены пеленок. Купать его можно, когда купаешься сам. Не обязательно отрываться от своих занятий и во время кормления грудью. Все дело только в изменении наших взглядов с зацикленных на ребенке на более подходящие для сильного разумного существа, кто по своей природе может получать удовольствие от работы и общения с другими взрослыми.

Современный образ жизни создает бесчисленные препятствия для нормального функционирования человеческого континуума. У нас есть не только противоречащие континууму обычаи, такие как разлучение ребенка и матери после родов в больнице, использование колясок, кроваток и манежей, но и всеобщее убеждение, что молодая мама не должна брать ребенка с собой на работу или в гости. Кроме того, наши квартиры и дома изолированы друг от друга, в результате мамы лишены компании взрослых и умирают от скуки, а дети нигде не могут свободно общаться со своими сверстниками и старшими детьми, кроме как на малочисленных игровых площадках или в школе. Даже так они обычно практически полностью ограничены общением с детьми своего возраста. А воспитатели чаще всего объясняют детям правила различных игр лишь на словах, вместо того чтобы показать это на своем примере, которому бы дети с радостью последовали.

Конечно, существуют парки отдыха, где могут встречаться мамы и дети и где нет барьеров для общения людей разных возрастных групп. Но даже там при отсутствии видимых препятствий будут существовать трудности общения и для мамы, и для малыша, проистекающие из особенностей воспитания мамы, ее представлений о жизни и воспитании детей, страха выделиться из общей толпы, ведь сам континуум заставляет нас подстраиваться под обычаи, заведенные в обществе.

В нашем обществе ребенок не может сходить на работу к отцу, если только его отец не фермер, поэтому малышу придется искать другой пример для подражания.

Люди, которые по роду своей деятельности служат примером поведения и демонстрируют ценности общества (воспитатели, учителя и т. д.), и станут теми, кому смогут подражать наши дети. Если эти воспитатели будут просто присутствовать при занятиях детей и готовы будут помочь, если дети их сами попросят, то дети, будучи по своей природе склонными к подражанию и общительными существами, смогут использовать собственный естественный и эффективный способ самообразования, изучая поведение других людей, окружающие предметы и события, подражая, наблюдая и практикуясь на них. Более действенного способа воспитания быть не может.

Общепринятое убеждение в том, что дети являются собственностью родителей, — еще одно препятствие континууму в нашем образе жизни. Считается, что взрослые имеют право обращаться с детьми, как им заблагорассудится, разве что не избивать и не лишать жизни. Нет такого закона, который бы запрещал оставлять безудержно и безысходно плачущего ребенка в одиночестве или пытать его тоской по матери. Ребенок также способен к физическому и духовному страданию, однако это не дает ему никаких законных прав в отличие от взрослых членов общества. Тот факт, что ужасные страдания в младенчестве также лишают человека возможности радоваться на протяжении всей своей жизни и, следовательно, причиняют пожизненное увечье, никак не помогает ему с юридической точки зрения.

Дети не могут составить жалобу и подать иск в суд. Они не могут пойти в органы власти и протестовать. Они даже не могут соотнести свои страшные страдания с причиной этих страданий и радуются, когда их мать наконец приходит домой.

В нашем обществе права возникают не из-за того, что кто-то пострадал, но из-за того, что кто-то пожаловался по этому поводу. Самые примитивные права даны животным, да и то в немногих странах. Точно так же коренные народы, не имеющие посредника, через которого можно заявить о своих правах, лишены тех прав, которыми наделяют друг друга их завоеватели.

Общество оставило обращение с ребенком на усмотрение матери. Но это не значит, что любая мать может пренебрегать ребенком: бить его, когда он плачет; кормить его не когда он голоден, а когда ей захочется; оставлять его в одиночестве часами, днями, месяцами, когда все его существо жаждет активной жизни.

Общества защиты детей от жестокого обращения имеют дело только с самыми крайними случаями. Нашему обществу необходимо понять, что общепринятое «нормальное» отношение к детям на самом деле просто преступление.

Даже в нашей культуре, развившейся без учета истинных потребностей человека, с пониманием континуума у нас есть шанс изменить свое поведение и исправить ошибки в повседневных мелочах.

Не обязательно ждать изменений в обществе, можно уже сейчас начать вести себя правильно по отношению к нашим детям, заложив тем самым надежную личностную основу, позволяющую им справиться с любыми жизненными ситуациями. Лишая ребенка необходимого ему опыта, мы обрекаем его на раздвоение личности: одна половина живет во внешнем мире, а другая занята улаживанием внутренних конфликтов. Вместо этого мы можем помочь ребенку вырасти целостным человеком, всегда готовым к решению проблем внешнего мира.

Когда мы полностью осознаем последствия нашего обращения с младенцами, детьми, друг с другом и с собой, научимся уважать истинную природу нашего вида, мы неизбежно откроем в себе огромный потенциал быть счастливыми.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.