Первокурсник в Америке

Первокурсник в Америке

Вернувшись в Геттисберг, Том установил для себя строгую норму: читать в день по 100 страниц. В то лето он впихнул в себя Мишеля Фуко, просто чтобы проверить, справится ли. Он бросил курить. Но все же ему не хватало прогулок по улицам большого города и тепловатого польского пива с друзьями в час заката над Вроцлавом. Том хотел пригласить друзей в полночь сразу после возвращения, и его родители подумали, не спятил ли он. Он хотел посидеть в кафе, но геттисбергские кафе закрывались рано. Он попросил маму, главного государственного защитника Геттисберга, купить ему пива, но она сказала «нет».

Той осенью Том покончил с книгами и футболками инди-группы и переехал в город Покипси, штат Нью-Йорк. Попав в Колледж Вассара, он поселился в старом кирпичном общежитии с остроконечной крышей, стоящем посреди поросшего травой двора. Его сосед по комнате украсил стены рождественскими гирляндами и тибетскими молитвенными флагами. Том, как и планировал, записался на семинар по Вирджинии Вулф и стал встречаться с девушкой, жившей по соседству.

Начались занятия, и… он понял, что не настолько хорошо подготовлен, как думал. 4 из 10 студентов Вассара посещали частные школы, включая элитарные пансионы Северо-Востока. Они анализировали тексты с легкостью, какой он не обладал. Они ссылались на греческую мифологию, а Том не улавливал, о чем идет речь. Один студент рассказывал, что «Комната Джейкоба» начинается «in media res», как будто все понимали, что это значит. Они читали Вергилия, а он нет. Это нервировало.

В это же самое время в 800 милях от него Эрик испытывал противоположное чувство. Он переехал в Чикаго – в университет Де Пола. Прожив год в Корее, он понял, что лучше всего чувствует себя в шуме большого города, там, где можно поесть суши в 4 утра. Он собирался изучать политику и философию. Но той осенью он обнаружил нечто удивительное: он был подготовлен слишком хорошо! Эрик скучал. Сидя в аудитории Де Пола над пустой тетрадью, он ощущал себя воздушным шариком, теряющим высоту. Эрику довелось прочесть письменные работы своих сокурсников: многие не знали, как излагать доводы или ясно доносить мысль. Работы были несвязны, а грамматика бедна. И дело не в том, что эти студенты не хотели или не могли написать лучше, а в том, что их никто этому не научил.

Эрик нашел другие занятия, которые понравились ему больше. Он исследовал Чикаго. И подумывал о переводе в другой колледж. Если это ему удалось в Корее, то, может, в Америке тоже получится.

Что касается Тома, тот легко освоился: он читал Вергилия. Он нашел в словаре выражение in media res и узнал, что на латыни оно значит история, начавшаяся с середины. Он все быстро схватывал и к весне начал писать работу о древнеримском поэте Катулле. Он понял, что все их шуточки – чушь и что ему нужно изучать разговорный язык.

Но он представлял себе, что могло бы быть иначе. Если б мама с папой не брали его каждую пятницу в «Barnes & Noble», если б он не глотал книги, то мог бы и не выработать привычку к ежедневному серьезному чтению. Как он понимал, без этой привычки «Вассар», несомненно, раздавил бы его. Видимо, не имело значения то, что он изучал английский язык в Геттисбергской средней школе. Видимо, не имело значения то, что он получал хорошие оценки. Ему нужно было учиться серьезнее, чем предлагалось в школе. К счастью для него, он сам это понял.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.