Главнейшие предметы систематического обучения

Если на первоначальное самообучение дитяти обратить внимание, то переход от него к систематическому обучению будет довольно естественен и легок, и тогда не нужно будет мучаться над вопросами, когда начинать учение и чему. Этот вопрос труден лишь для тех родителей, которые оставляют своих детей на произвол судьбы, а потом с известного возраста решают вдруг начать систематическое учение дитяти. Для таких родителей, действительно, вопрос: с чего начать ученье? Да и удобно ли начать именно с известного времени, не лучше ли обождать еще немного? И для дитяти большой переворот: то бегал целые дни на всей своей воле, то вдруг засесть за книжку. При внимании же к первоначальному самообучению воспитатель будет постоянно заботиться о пополнении пробелов в представлении дитяти об окружающих явлениях, о развитии правильности и легкости его речи, о развитии внимания при разных беседах и объяснениях. Переход к постоянным занятиям при систематическом обучении будет тогда простым видоизменением прежних упражнений, а не чем-либо совершенно новым и вполне неизвестным. Нужно будет заботиться о том же самом, что и прежде, при первоначальном самообучении, но только в применении к отдельным отраслям ведения. Общее обучение будет продолжаться, и к нему прибавятся лишь отдельные веточки специальных упражнений.

Если бы кто, проектируя постоянные и более или менее серьезные занятия с детьми, пожелал иметь твердые указания относительно времени, когда можно без опасений повредить телесному и душевному здоровью дитяти, начать такое обучение, тот должен был бы принять во внимание данные двух родов: физиологические и психологические.

Постоянные специальные занятия требуют постоянного напряжения сил дитяти, более или менее значительных затрат физической энергии, а потому для них необходим организм несколько установившийся, уже переживший самое горячее время своей стройки. Признаками такой установленности организма могут служить умение владеть органами тела, управлять в известной мере своими органическими процессами и затвердение костей скелета. Последний признак нужен, между прочим, ввиду того, что при специальных занятиях придется довольно много сидеть.

Условия успешности специальных занятий со стороны душевного развития будут заключаться в следующем: 1) в достаточном количестве представлений о разных предметах природы и жизни. Специальные занятия, не имея под собою почвы в общих разносторонних представлениях, будут малополезны; 2) в умении сосредоточивать внимание на некоторое время на том, что говорится и объясняется, не перебегая на другие предметы, и 3) в умении правильно и бегло говорить.

Указанные признаки, физические и душевные, ясно обнаруживаются детьми лет семи, но могут быть констатированы несколько раньше и несколько позже. Отсутствие их всегда будет служить указанием, что со специальным обучением нужно подождать и обратить пока серьезное внимание на первоначальное самообучение и физическое развитие дитяти.

Самыми главными предметами систематических занятий с детьми должны быть наглядное обществоведение и отечественный язык.

Едва ли нужно много доказывать ту мысль, что дети – урожденные естествоведы, хотя бы и дилетанты, что природа вся вообще, особенно же мир животных, близок и дорог их сердцу и уму. Дети – друзья животных и любители природы; они чрезвычайно охотно собирают разные камушки и вещи, с увлечением играют с животными, не прочь бывают ухаживать за ними, с большим интересом наблюдают всякого рода физические явления. Зверинцы, музеи, сады – их любимые места, они всегда готовы и свою детскую превратить в зверинец и музей. Это понятно, так как дитя прежде всего пробуждается к душевной жизни и деятельности впечатлениями природы, книгу природы оно читает всего прилежнее и чаще, на ней, на ее данных, растет и крепнет его ум. Нужны такие неестественные условия обстановки, какие обыкновенно бывают в большом городе, чтобы сделать дитя чуждым природе, разорвать связь и общение с ней, превратя его из природного любителя цветов, камней, кошек и собак в городского фланера, прилипающего к окнам магазинов и не могущего жить там, где нет тротуаров и полицейских. Этой естественной склонностью детей к наблюдению природы и нужно пользоваться, чтобы теснее связать первоначальное самообучение с систематическим, чтобы облегчить и сделать незаметным, а, во всяком случае, не тяжким переход от первого ко второму. Само собой разумеется, что естественнонаучные занятия детей должны иметь строго наглядный характер, касаться фактической стороны явлений и производиться при помощи постоянных наблюдений самими детьми. Нужно изучать с детьми не книги о природе, а саму природу. На первых порах необходимо озаботиться ознакомлением детей с отдельными предметами и явлениями, усвоением их признаков, черт главных и второстепенных; потом явления рассматриваются в их взаимных связях и отношениях, замечаются после сравнения их сходства и различия, выясняется их отношение к окружающей среде; наконец, на последней ступени совершается знакомство с причинами и законами явлений. Бесконечность разнообразных явлений природы и возможность различного подступа к ним различных приемов могут удовлетворить потребности каждого личного ума.

Из общего знакомства с явлениями природы нужно выделить в виде особой ветви всестороннее ознакомление детей с природой родной страны, в широком смысле слова, и на этом предмете сосредоточить особенное внимание. Камни, животные, растения, люди с их промыслами реки, озера, моря, горы и все вообще натуральные явления родной страны представят богатый материал для детских наблюдений, размышлений, разговоров и рассказов. Хорошо было бы, конечно, в летнее время организовать экскурсии и маленькие путешествия, по возможности пешком. Везде найдутся, не особенно далеко, красивые озера, речки, возвышенности, какой-нибудь интересный памятник-церковь, урочище, монастырь. Во все подобные более или менее замечательные и интересные места и должны направляться экскурсии. Их следовало бы распределить на все летнее время. Экскурсии и путешествия предпочтительнее совершать пешком, это интереснее, таким путем легче и удобнее знакомиться с предметами, чем при поездках на лошадях, а тем более по железной дороге. В летнее время непременно нужно завести маленький садик и перекапывание грядок, поливку растений, выпалывание сорных трав и вообще весь уход за садом предоставить детям. Составление гербариев, коллекций бабочек, камней и т. п. занятия нужно поощрять, хотя бы они и не имели какого-либо серьезного значения. Уже то хорошо, что наблюдательность и ум детей будут сосредоточены на явлениях природы. Если возможно по возрасту, следует отпускать детей в лес за грибами и ягодами, кататься на лодке, участвовать в полевых и огородных работах и т. п. Нужно, чтобы каждое дитя за летнее время могло сказать про себя «с природой одной я жизнью дышал».

Другим, не менее важным, предметом систематических занятий с детьми должен служить отечественный язык. Им дитя много занималось практически в период своего самообучения, так что и в занятиях языком переход от несистематических к систематическим упражнениям совершится вполне естественно и легко. Под занятиями отечественным языком мы разумеем не только обучение грамоте и письму и практической грамматике, но и тому, что называется отечественной словесностью и литературой, и отчасти отечественной историей. Нужно ознакомить детей с народными сказками, былинами и песнями, с лучшими доступными произведениями художественной литературы, рассказать детям о выдающихся деятелях родной страны, которыми Отечество живо и существует. Изучение родного языка должно ввести дитя в понимание не только языка, но и жизни народа, создавшего язык. Такое положение языка наряду с естествознанием понятно. Мышление и язык, ум и его выражение вовне, в слове, слишком тесно связаны, чтобы заниматься чем-либо одним, это две стороны одного целого. Нужно не только знать, но и уметь выражать узнанное точно. Человек, плохо говорящий, имеет довольно важный недочет в своем умственном и вообще душевном развитии. Поэтому изучение родного языка в том широком виде, как выше указано, – существенная потребность раннего детского развития, и изучение языка с указанных сторон представляет не менее важную и обширную область, чем естествознание.

Едва ли нам нужно подробно объяснять и защищать ту мысль, что первоначальным предметом систематических занятий должен быть именно отечественный язык, а не какой-либо другой – иностранный. Каждый человек развивается прежде всего средствами той маленькой среды, к которой он принадлежит и в которой он живет. Сразу сделаться гражданином мира он не может, он должен сделаться сначала гражданином своего Отечества. Язык вместе с элементами литературы и отечественной истории и связывает отдельную особь крепкой духовной связью с народом, создает между ними глубокое духовное родство, сообщает единство и общность мировоззрения и настроения, так как в языке, литературе и истории воплощена душа народа, отразилась ее своеобразная самобытная природа. Из этого источника нужно пить каждому, желающему почерпнуть силы из народа. Иностранный язык на первых порах развития неуместен; он есть создание другого народа, другой логики, другого мировоззрения, другой внешней природы; слишком раннее изучение иностранного языка, несомненно, повредит правильному душевному развитию дитяти, живущего среди своего народа, среди родной природы, а не за границей. Язык есть не только средство для выражения готовой мысли, но и орудие для создания и организации самой мысли.

Язык неразрывно связан со всею жизнью народа и есть показатель народной культуры, ее положения и особенностей. В языке отражаются вся народная жизнь, способ народного мышления, преобладающие интересы, своеобразные народные вкусы и склонности, история народа, все его мировоззрение. Мышление людей по существу одинаково, совершается по одним и тем же психологическим и логическим законам; но у различных народов оно имеет свои особенности, которые и отражаются в языке в преобладании известных категорий слов, в оттенках их значений, в строении этимологии и синтаксиса. Есть слова в языках, почти не поддающиеся точному переводу, да и вообще перевод никогда не может дать полного и точного понятия о подлиннике. Когда в жизни народа совершается какая-либо важная перемена, когда возникают и широко распространяются религиозные секты, новые политические учения, когда появляются значительные усовершенствования в материальной культуре, совершается подъем в научной и художественной деятельности народа, тогда в народном языке появляются новые слова, старым дается новый смысл, в построении речи вводятся перемены. Как образование и различные превратности в личной судьбе заметно изменяют характер и тон речи отдельного человека, вносят в нее новые слова и уничтожают старые, так исторические судьбы народов отражаются в изменении их языков. Даже материальная среда, в которой живет народ, страна гористая или ровная, приморская или континентальная, с обильной растительностью или скудной, с такими или иными животными, – все это отражается в языке присутствием или отсутствием известных наименований, обилием или скудостью соответственных категорий слов. Ушинский (в статье «Родное слово») справедливо заметил, что «язык есть самая живая, самая обильная и прочная связь, соединяющая отжившие, живущие и будущие поколения народа в одно великое историческое живое целое. Он не только выражает собою жизненность народа, но есть именно самая эта жизнь. Когда исчезает народный язык, народа более нет».

При таком значении языка для народной жизни и всего психического развития становится ясным, что изучение его не может быть изучением только слов, делом одной памяти; это процесс более серьезный и глубокий. Раннее изучение иностранного языка может повредить общему умственному развитию дитяти и специально национальному его развитию.

Изучая язык, дитя вместе с тем учится и мыслить, приобретает первые понятия об окружающих предметах и явлениях, начинает сознавать окружающий его мир. Для правильного развития дитяти чрезвычайно важно, чтобы дитя достаточно хорошо освоилось с родным языком, прежде чем начнет изучать иностранный, т. е. чтобы его представления установились, окрепла его мысль, двигаясь в формах родного языка, чтобы основы мировоззрения, приобретаемые с изучением языка, действительно сделались краеугольными камнями всего дальнейшего психического развития. Слишком раннее начало изучения неродного языка внесет громадную путаницу в неустановившееся еще детское мышление, будет колебать все сделанные дитятей приобретения. При раннем изучении иностранного языка ум дитяти, еще слабый в одной форме мышления, даваемой родным языком, будут втискивать в другую, отличную от первой, форму, представляемую другим языком, еще нетвердые представления о предметах будут запутываться новой точкой зрения на них; вместо живого наблюдения окружающих явлений дитя изучением иностранного языка будет втягиваться в довольно отвлеченный мир различных форм слова и запоминание их. Можно ли думать, что такие условия развития дитяти нормальны, хороши? Разве полезно явление, развивающееся по известному закону, по известной форме, стараться втиснуть в другую различную форму и пытаться заставить его развиваться двумя различными путями одновременно? Не значит ли это вредить правильному развитию, калечить детский ум?

Что касается вреда для национального развития от раннего изучения иностранных языков, то он понятен; каждый язык национален. Причина, по которой мы принадлежим к той или другой нации, заключается не только в нашем физическом родстве с народом, но и главным образом в нашем языке, в том, что мы с языком усвоили известное мировоззрение, способ мышления, известные национальные понятия. Когда дитя учится говорить на родном языке, тогда оно приобщается к народной жизни, прирастает к родной почве, становится веточкой, листочком на великом древе народности. С народным языком мы усвояем и народную душу. И вот в то самое время, когда в духовной жизни дитяти только что начинается этот чрезвычайно важный процесс духовного общения с народом, его грубо нарушают, отвлекая внимание и силы на усвоение форм чужого языка, чуждого характеру народа, его истории и мировоззрению, чуждого всему существу дитяти, всей окружающей его обстановке. Дитя как бы отрывается от груди родной матери и, вместо питания материнским молоком, отдается на руки сторонней, чужой ему кормилице, а то и прямо переводится на рожок, на искусственное вскармливание разными бульонами и кашками. Кроме вреда, чего же можно ждать от такой воспитательной системы?

Когда же можно начинать с детьми изучение иностранного языка, не опасаясь повредить правильному развитию их ума?

При обсуждении этого вопроса, нужно иметь в виду, прежде всего, принципиальную сторону дела, заключающуюся в том, что иностранному языку можно обучать не только не опасаясь вреда, но и с пользой для умственного развития дитяти с того времени, когда дитя овладеет достаточно родным языком, проникнется его логикой и мировоззрением, выучится рассуждать и понимать вещи с русской точки зрения. Для этого недостаточно только овладеть русской речью, а нужно ознакомиться еще с произведениями народного творчества – с народными сказками, былинами, песнями, поговорками, загадками и сверх того с доступными детскому возрасту лучшими произведениями русских поэтов. Дитя должно жить в русской среде, практически освоиться с особенностями быта, ознакомиться с природой страны, ее религией.

Когда дитя подобными путями освоится с русской жизнью, впитает в себя сущность, основные начала национальности, когда его мысли и чувствования отольются в определенную национальную форму, тогда изучение иностранных языков не только не принесет вреда, но и будет полезно. Когда же такое время наступит, во сколько лет? Очевидно, указать один срок для всех детей невозможно, дети растут при различных условиях, сами бывают по природе более способны и восприимчивы и менее: что безопасно делать с одним дитятей, того нельзя допустить без вреда по отношению к другому. Дело во внутренней стороне, в степени развития дитяти, а не во внешних признаках, в числе лет. Но вообще говоря, едва ли ранее семи лет удобно начинать изучение иностранного языка.

Указывая вред слишком раннего начала изучения иностранного языка, мы в то же время признаем себя обязанными отметить, что не следует и запаздывать с этими занятиями. Каждому овощу свое время. Интересы детей с возрастом меняются, господствующие склонности у них бывают то одни, то другие. Упустишь время преобладания известной естественной склонности, и трудно будет обучить тому, что в свое время далось бы легко. По мнению некоторых современных физиологов, если нервный центр не будет надлежащим образом питаем и упражняем в период своего возникновения и первоначального развития, то его дальнейшее развитие замедлится и даже совсем остановится, так как он потеряет свою пластичность: волна созревания будет двигаться, минуя его, к другим центрам. Получится невознаградимая потеря, которая вредно отзовется не только на деятельности данного центра, но и других, связанных с ним.

Указанный недостаток практически может еще выразиться и тем, что дитя слишком долго будет увлекаться деятельностью низшего порядка в то время, когда оно могло бы уже совершать работу высшего. Например, дитя продолжает, может быть, под влиянием взрослых, играть в куклы в то время, когда оно уже в состоянии перейти к более сложной и высокой деятельности. Такое продолжительное, неблаговременное занятие низшей деятельностью помешает развитию высших способностей, дитя остановится на ней, и его трудно будет перевести на высшую ступень. Чрезмерное развитие памяти, несомненно, мешает развитию высших умственных способностей.

Применяя эти общие рассуждения к изучению иностранных языков в частности, нужно отметить у детей время особенного интереса к языку, выражающееся весьма заметным творчеством детей в области речи. Дети часто создают свои собственные языки, на которых говорят и пишут. Прямое заимствование такого языка из книги бывает редко, обыкновенно он или перенимается от детей постарше, или изобретается. Нередко происходит такое сочетание: устный язык перенимается от других. Секретный язык – явление весьма распространенное, почти всемирное, если наблюдать его не только у детей, но и у взрослых. Время сильнейшего детского творчества в области языка указывается между 8–15 годами. Позже начинаются упадок и вырождение этой творческой силы. Означенным временем следует пользоваться для обучения иностранным языкам. С 7 до 10 лет дитя легко и хорошо может ознакомиться с одним иностранным языком, а с 10 до 15 лет с другим, если это окажется нужным.

Кроме двух упомянутых предметов систематического обучения, имеющих главным образом теоретическое значение, следует указать еще на важные упражнения с преобладающим практическим характером, каковы рисование, лепка, ручные работы всевозможного вида, с включением основных различных ремесел и мастерства. Потребность в занятиях этого рода столь же существенна, как и в изучении родного языка, и в ознакомлении с природой: дети имеют неодолимое стремление все полученные впечатления выражать вовне не только словом, но и рисунком, вылепливанием фигурок, сооружением карточных домиков, вырезыванием из бумаги и дерева, постройкой шалашей, украшением себя на манер индейцев и даже житьем в шалаше. Выражение душевных явлений ручной мускульной деятельностью есть для детей второй язык, столь же важный и значительный, как и членораздельное слово. Рисовать, лепить, мастерить какие-либо штучки – все дети страстные охотники. Поэтому педагог и родители должны идти навстречу указанной потребности детей. В настоящее время серьезное значение рисования и лепки в развитии детей настолько признано, что их стремятся ввести даже в народные школы. Тем более они необходимы в семье.

Желательно возможно ранее обратить внимание на удовлетворение потребности детей в ручных работах и систематически вести их. Коллекция детских рисунков и вылепленных фигурок есть видный показатель общего детского развития, по которой, как по книге, можно читать, что дитя переживало, какие впечатления глубже запали ему в душу, как велико его искусство изображать то, что носится в его душе, не только словом, но и мускульной работой, карандашом, глиной, воском. Особенно важно и доступно детям рисование. Оно находится в тесной связи с ознакомлением детей с природой, оно есть школа развития наблюдательности. Когда дитя начнет рисовать, тогда его рисунки откроют все пробелы в его наблюдениях, обыкновенно весьма неточных и беглых, тогда окажется, что оно не замечает очень многого и очень важного, что существенные черты предметов ускользают из наблюдения дитяти, а мелкие и неважные ставятся на первый план. Толково ознакомить детей с окружающими предметами и учить рисовать – значит учить наблюдать, приглядываться, прислушиваться, быть внимательным к формам и цветам, различать помаленьку характерное и существенное от мелкого и внешнего. При теоретическом знакомстве с предметами вся эта сложная работа выражается в слове и описании, при рисовании – воспроизведением наблюдений линиями, фигурами, красками. Лепка особенно полезна для тщательного восприятия формы предметов и соотношения их частей. Натуральная раскраска вылепленных предметов увеличивает их привлекательность для детей.

Хотя рисование и лепка – предметы, излюбленные детьми, очень привлекательные для них, тем не менее дети встречают в этих упражнениях много естественных препятствий, обусловливаемых свойствами их организма, каковы недостаточная твердость и уверенность руки, слабость ассоциаций между зрительными и двигательными представлениями, затруднительность для детей удерживать долгое время в своем сознании на первом плане нужные представления и сосредоточивать на них внимание, слабая способность детей правильно наблюдать вообще и в частности, наблюдать и удерживать в памяти положение предметов в пространстве, затруднительность изображать предметы трех измерений в проекции на плоскости, нетерпеливость ребенка и выдержанность его воли. Со всеми этими препятствиями родителям и педагогам нужно считаться, быть терпеливыми с детьми, двигаться вперед помаленьку, мирясь с несовершенством детских рисунков и детской лепки. Но зато все отмеченные трудности наглядно показывают, как всесторонне лепка и рисование, а подобно им и все виды ручного труда, хотя, может быть, и в более слабой степени, затрагивают дитя, в какой высокой степени воспитательны эти упражнения, как глубоко они внедряются в детскую душу, помогая формировке детской наблюдательности, внимания, мышления, а вместе и систематических, координированных движений различными органами.

Чтобы отчетливее и нагляднее представить, какое важное дело значит делать, уча детей рисовать, мы перечислим с некоторой подробностью недостатки детских рисунков, отмеченные знатоками дела. Прежде всего, в контурах детских рисунков нет точности: голова чаще всего изображается в виде кружка с горизонтальной линией для рта, горизонтальной для носа и двумя точками для глаз; туловище в виде овала, ноги двумя длинными линиями с загибом для ступней, руки в виде сучьев, вил, лопаток или когтей. Пропорция не соблюдается нигде, в лице то лоб слишком низок, то подбородок слишком длинен; то голова мала по отношению к бюсту, то бюст мал по отношению к голове, то руки несоразмерно длинны, то ноги до смешного коротки. Иногда плохо приставленные руки выходят то из живота, то из шеи, то из головы. При рисунке в профиль видны оба глаза. Нет также представления о непроницаемости вещей, – очень часто случается, что голова виднеется сквозь шляпу или ноги сквозь платье. Ошибки в перспективе бывают самые грубые, например, сразу изображаются три стороны дома. Дети не представляют себе ясно видоизменений предмета, происходящих от его перестановки: дадите ли вы ему рисовать книгу прямо или вкось, он все равно сделает прямые углы и все стороны равные. Если же он изображает несколько предметов вместе, то ничуть не заботится о взаимоотношении их по величине и занимаемому месту: он нарисует человека больше лошади или дом меньше человека. Если он рисует человека со шляпой на голове, то голова сквозит через шляпу и держится на самой верхушке ее, а то и над головой. Если дитя рисует лошадь со всадником, то лошадь будет в профиль, а всадник en-face; затем всадник будет или стоять на лошади в виде наездника в цирке, или же торчать из лошадиного тела так, что одна голова и видна над лошадиной спиной.

Перечисленные недостатки детских рисунков могут быть относимы ко многим причинам. Прежде всего следует, конечно, указать на несовершенство детской техники рисования, на нетвердость руки, недостаточное знакомство с формами тел, недоразвитость зрительных восприятий и т. п., но есть другие причины, с первого взгляда неуловимые. Рисование есть второй язык детей, и рисунок подобен слову. Как последнее имеет в первоначальной речи ребенка многообразное значение, например, слово «стул» значит не только стул, но и посади меня на стул, принеси стул, мне нравится стул и т. п., так и рисунок ребенка имеет на первых порах весьма общее схематическое значение. Одним рисунком дитя изображает не только отца, дядю, брата, но нередко и мать, тетю, сестру; одна и та же схема у него годится для собаки, кошки, лошади, гуся, курицы и т. п. В рисунке дитя выражает не все, что оно знает о предмете, оно иногда пропускает ему известное. С другой стороны, если детям показать способ изображения предмета, то у них замечается большая склонность рисовать его по данному шаблону, без всякого внимания к действительности. Некоторые дети всегда рисуют у деревьев корни, другие всегда рисуют ноги у своих фигур направленными в противоположные стороны; одни рисуют всегда поднятые плечи, другие всегда украшают костюмы пуговицами. Некоторые из детей, рисуя дом, всегда рисуют внутренность этого дома; многие всегда рисуют в заключение солнце на небе, деревья, траву и цветы, хотя бы этого вовсе и не было нужно по содержанию данного рисунка. Словом, каждый ребенок имеет запас символов, которыми и пользуется при изображении всевозможных предметов и мест, мало наблюдая и воспроизводя их особенности. Эта трафаретность детского рисования так велика, что дети часто не обращают внимания на действительное положение предмета, например, рисуют человека, стоящего перед ними en-face, в профиль, если они привыкли так рисовать, и обратно. В какой позе, говорит один наблюдатель, не становись перед ними, «под карандашом маленького художника постоянно вырастает все та же фигура, которую они рисовали сто раз прежде, нисколько не присматриваясь к модели… И только дети старше 10 лет отказываются рисовать человека, если он стоит перед ними не в той позе, в которой они привыкли рисовать людей».

Есть и еще причина несовершенства детских рисунков, и весьма важная и характерная, которая намечается уже предшествующими объяснениями, а именно недостаточность и неправильность детских наблюдений и отсутствие склонности проверять свои изображения действительностью. Где дитя могло наблюдать, что руки выходят из головы, шеи и живота? Где оно видело ноги через платье или голову сквозь шляпу? Дело в том, что оно рисует не с действительности, а со своего представления предмета, каково бы оно ни было, не по наблюдению, а по памяти. Оно знает, что у кошки четыре лапы, спина, хвост, два уха и усы. В своем рисунке оно не пропустит ни одного из этих органов, хотя бы у той кошки, которая у него перед глазами, двух задних лап не было видно или спина была незаметна за головой. Двум сотням мальчиков и девочек 7–13 лет, уже учившимся в школе, было предложено с модели нарисовать портрет. Модель изображала женщину, сидящую на стуле, в профиль, в платье и шляпе с перьями; видны были ее сложенные руки и ноги. Из 100 девочек 23 изобразили смешанное профильное лицо, т. е. голову в профиль с двумя глазами и ртом на видимой щеке. Младшие дети рисовали даму без шеи и туловища, обозначая только глаза и ноги. Ноги рисовались обе с одной стороны, тело en-face, то и другое совершенно несогласно с положением модели. Женщина изображалась стоящей. Из 200 детей 35 нарисовали женщину без платья, 31 дитя изобразило последнее прозрачным, т. е. через него видны были ноги. Зато перья на шляпе нарисовало 181 дитя, – очевидно, эта мелкая особенность поразила рисовальщиков; шляпу забыли нарисовать 10 детей, двое не нарисовали рук. Очевидно, такая работа не столько рисунок с модели, сколько рассказ по памяти. Понятно отсюда, что дети довольно долгое время рисуют человека состоящим только из головы и ног, без туловища и рук, долгое время рисуют его без шеи, без волос на голове и без бороды (мужчин), пуговицы присаживаются прямо к голому телу и т. п. В Центральной Бразилии есть племена, рисующие усы выше глаз и даже (на одном рисунке) над головой.

Что расширение знаний о предмете и его более внимательное наблюдение влекут за собой большую правильность и жизненность рисунка, большее соответствие его частей, это понятно и само собой, и подтверждается опытами. Детям предлагалось нарисовать какой-либо знакомый им предмет; затем об этом предмете им сообщались обстоятельные сведения, указывались его части и свойства, показывался самый предмет или его изображение и разбирались подробности; потом, по окончании объяснения, все наглядные пособия убирались и детям предлагалось сделать рисунок во второй раз и опять по памяти. Второй рисунок постоянно оказывался лучше первого – правильнее, полнее.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.