Что и как читать маленьким мультилингвам?
Что и как читать маленьким мультилингвам?
Вопросительный знак в конце заглавия не случаен: всё это, конечно, не «указания» и не «рекомендации». Всего лишь размышления. Кое с чем наверняка не все согласятся. Одни заявления связаны с личными читательскими привычками и пристрастиями, другие основаны на опыте, который кому-то покажется слишком индивидуальным, третьи будут восприняты как преувеличения…
Но стоит ли говорить о том, что не бесспорно? Кажется, стоит. Иногда разница мнений приносит больше пользы, чем согласие сторон: помогает перейти от молчания к обсуждению. Пожалуй, есть резон отважиться на живой разговор или даже на спор: кому-то это поможет сдвинуться с места, кому-то и вовсе выбраться из колеи…
Сбалансированное многоязычие – не последняя веха в развитии детей, говорящих на многих языках. На горизонте маячат и другие вешки; недостижимый идеал многоязычия открывает далёкие горизонты! Например: настоящий мультилингв не только знает несколько языков – он принадлежит нескольким культурам. Можно и так сказать: если родители хотят, чтобы их языки были для ребёнка по-настоящему родными (а не иностранными), предстоит позаботиться о культурной перспективе языкового воспитания.
В родном (а не иностранном) языке слова имеют не только «словарное» значение – они нагружены множеством ассоциаций, связаны с определённым кругом эмоций, с особенным бытовым опытом носителя языка. Простой пример: в Англии и Америке «открыть окно» означает нечто иное, нежели в Европе: окно открывают не толкнув створку, но подняв раму. Ещё пример: представим себе ребёнка, осваивающего русский не в России. Чтобы его представление, скажем, о крокодиле было таким же, как у российских детей, ребёнку надо бы посмотреть мультфильмы о крокодиле Гене и прочитать у Чуковского о Тотоше с Кокошей и их отце…
Меня когда-то поразила полочка книг в нашем (немецком) детском саду: там стояли только изложения диснеевских сюжетов! Интернациональные, то есть никакие: с культурно стёртыми, попросту безликими языком и стилем. Открытие когда-то подвигло меня составить список немецких детских книжек… и начать читать их детям.
Делать это я вовсе не собиралась, но вот пришлось… Читала, предупредив, что немецкий язык мне не родной. Кстати, в специальной литературе чтение книг на чужом языке не под запретом; советуют разве выбрать для такого занятия особый угол, определённое время и т. д., чтобы подчеркнуть необычность, исключительность того, что папа или мама переходят на чужой язык.
Маленький мультилингв меньше всего нуждается в интернациональных книжках – вот первый из обещанных дискуссионных тезисов.
Есть ли ещё что-то особенное в чтении многоязычным детям? Да, конечно. Мне кажется важным, чтобы книги, которые мы предлагаем детям, были настоящей дорогой в язык, приманкой к языку. Потому – да здравствуют игры со словом, особенно продолженные абсурдной ситуацией, невероятным приключением в сюжете! Речь не о том, что только такие стихи и рассказы стоит читать; но им надо бы уделять особое внимание.
Если верно, что у мультилингвов лучше развивается абстрактное, логическое мышление, надо бы уравновешивать эти процессы книгами, которые обращены ко всем органам чувств. Такие книжки сейчас есть во множестве.
Это прежде всего Bilderb?cher для самых маленьких, «картинки-книжки», где изобажений больше, чем текста. Немцы так уважают труд иллюстратора таких книг, что считают его, а не писателя, автором № 1. Так Сутеев стал у немцев «автором» «Мойдодыра» и «Телефона» – однажды в магазине встретилось переводное издание с такой обложкой: «В. Сутеев. Крокодил. Телефон». Если не знать подоплёки, культурный шок гарантирован…
Это также книги с клапанами или наклейками, с возможностью что-то двигать, с очками, с пищиками… Книги-игры, например, «Свинодил» Михаила Яснова, книжка разрезная, чтобы облегчить создание фантастических зверей и слов (всем хороша, вот только нет упоминания о предшественнике: Wilfried Blecher, «Das Schwokodil»…). Книги, перестающие быть только книгами: «Das kleine Ich-bin-ich» Миры Лобе, с выкройкой неведомого существа.
Мультилингвам важно побольше говорить. Потому им особенно подходят интерактивные книги, позволяющие самостоятельно открывать нечто неизвестное (Эд Ян, Ed Young, «7 слепых мышей», или книги-справочники с вопросами и заданиями из английской серии «Я живу»).
В нашей семье мы начали и об обычных книжках больше разговаривать: перед чтением спрашивать, о чём может быть история, после чтения – инсценировать её[8]. Можно и продолжать-переиначивать (как Джанни Родари в его «Грамматике фантазии» предлагает).
Возможно, сто?ит целенаправленно знакомить детей с книгами, изображающими персонажей, которые не приняты ни в какой «свой круг» и сами осознают себя не такими, как все, ищут своё место и учатся чувству собственного достоинства (кроме уже упомянутой книжки Миры Лобе, такие: Dr. Seuss, «Horton Hears a Who!», Leo Lionni, «Mister McMaus» – на немецкий рассказ перевёл «сам» Эрнст Йандль…). Даже если отношения ребёнка-мультилингва с окружением лишены драматизма, книги о «не таких, как все» небесполезны: поддерживают на пути к себе, помогают стать личностью.
А если по странам…
* * *
На английском созданы всемирно признанные детские книжки. В англоязычной детской литературе всё наилучшим образом отвечает потребностям малышей, от яркого языка до головокружительной фантазии, которая захватывает – и переносит в особый мир.
Если один из языков ребёнка английский, маленькому мультилингву становятся доступны книги, по каким-то причинам мало известные большинству его одноязычных ровесников (но давно ставшие классикой в англоязычных странах). Такими, пожалуй, всё ещё остаются для русских детей книги «Доктора Суса». В России его имя чаще всего транскрибируется «Сьюсс» или «Сьюз»[9]; американцы называют его «Зус» или «Сус»; Сус – энциклопедически правильное произношение. Вообще-то он изначально Зойс: Theodor Seuss Geisel – немец по корням, внук немецких иммигрантов как по отцовской, так и по материнской линии; «Сус» рифмуется с Mather Goose, названием популярного сборника произведений для детей, – не потому ли и закрепился американский выговор фамилии? (Если б писатель изменил в ней одну лишь букву, стал бы «д-ром Зевсом»: «Dr. Zeuss / Zeus»; но он, видимо, не хотел превращать неочевидную ассоциацию в претенциозную; а может, просто ориентировался на американского читателя, который, как известно, в массе своей «иностранным» не интересуется…)
Доктор Сус, автор и художник в одном лице, создал, кажется, идеальные детские книжки: здесь есть и забавные «неведомы зверушки», и фантастические «невиданные дорожки», на которых происходят небывалые события и разворачиваются непредсказуемые приключения, и словарь. интонации и рифмы одновременно богаты и уникальны, порой доходит и до феерически виртуозной звуковой эквилибристики («Fox in Socks»). «Познавательное» и «поучительное» ненавязчиво и не помыкает фантазией (например, в параболах «The Sneetches», «Horton Hatches the Egg», «Gertrude McFuzz», «Yertle the Turtle», «The Lorax»). Свой, неповторимый мир; жаль только, в итоге книги кажутся почти непереводимыми…
* * *
Алек и Аня, в общем, повторили читательский путь обычного русского ребёнка. Русские книги они прочитали раньше английских. Мы начали с обычных книжек бэби-возраста, которые так легко театрализовать: с «Курочки Рябы», «Колобка», «Репки» (репку изображал огромный мяч, на котором можно запросто усесться – и прыгать; мы тянули за ручки, но «репка» прочно сидела «в земле» – под диваном…).
Русские мамы мультилингвов обычно боятся сказок: через слово попадаются непонятные «бояре», «терем»… Однако у классиков детской литературы прошлого века устаревших реалий не меньше (в «Мойдодыре», например)! (Странным образом совершенно понятен Пушкин.)
Опыт многих мам показывает: непонятные слова чтению не мешают! Сказка – это ведь далеко не только «добрым молодцам урок» и даже не только «сны народа», «полёт над действительным» и т. п. (как это русские философы представляли). Сказка – это ведь и сказовая интонация, знакомящая с мелодикой языка!
Немцы сейчас увлечены «интеркультурными» зрелищами (пример: в немецком детском саду индианка в сари рассказывает сказки на родном языке): считается важным погружение в саму атмосферу чужой культуры. К «мероприятиям» такого рода легко отнестись скептически, однако нельзя не признать: благодарных слушателей они находят и тропинку в чужую культуру пролагают. (После одного из поэтических вечеров в берлинском «Русском Доме» нечаянно подслушала разговор пожилой пары. Супруги, как оказалось, совсем не знали русского, но пришли на вечер – и теперь восхищались звучанием русской речи. В лифте восторги сменились раздражением: после десятилетий в Германии русские не хотят перейти на местную систему счёта этажей – что за неуважение к стране проживания! Однако запал быстро прошёл – снова вернулись к обсуждению удивительной мелодичности языка…)
Рада, что не поддалась соблазну купить адаптированные издания русских сказок (сокращённые, с осовремененной лексикой). Мы прочли обычные; дети не требовали пояснений, просто слушали (угадывая непонятное – интуитивно или по картинкам, поддаваясь магии сказового ритма).
А кое-что я объясняла заранее. Незнакомыми словами всё равно рано или поздно придётся заняться; так почему бы не вводить их постепенно – лучше ДО чтения, показывая вещи на картинках или предлагая сделать своими руками? Печку мы, например, построили из лего, избу попытались сложить из карандашей, а как работает колодец-журавль, посмотрели в одном из фильмов о «неуловимых мстителях». Алеку, с его инженерными задатками, было особенно важно узнать, как все эти незнакомые предметы сделаны.
Классика русской детской литературы в нашем семейном опыте доказала, что всё еще жива и «современна» детям, интересна им. Речь идёт об именах, которых ни одна мама не минует: Чуковский и Хармс, Маршак и Сутеев, Бианки и Житков, Заходер и Остер, Левин и Яснов… Большинство этих авторов, воплощая возможности русского языка и русского художественного мышления, одновременно… расширяют их! (Это к теме по-настоящему интернациональных книг…) Впрочем, об этом ещё будет возможность поговорить особо.
* * *
Современной детской немецкой литературой многие русские родители (и я в том числе) разочарованы. Кажется, переведённых на немецкий детских книжек сейчас больше, чем оригинальных. А среди последних немало таких, которые никак не могут устроить мам (и пап), воспитанных в русской литературной традиции.
Русские родители, например, совсем не хотят читать ребёнку о каке (книжка Вольфа Эльбруха, Вернера Хольцварта – Wolf Elbruch, Werner Holzhwarth): кто-то накакал маленькому кроту на голову, он ищет виновника, в конце концов находит и мстит, какая – опять-таки – на голову обидчику; между началом и концом, пока длятся поиски, описываются разные каки – вид их, звучание, с каким образуются…
Немногих родителей устроят и рассказы знаменитого Яноша. Этот коммерчески ориентированный скептик и мизантроп, вероятно, интереснее своими книгами для взрослых. Странно читать его истории детям. Например, рассказ о Ёжике, который, не выходя из дома, обогнал пробежавшего многие километры зайца; или о знаменитом походе в «прекрасную Панаму», что закончился дома, где, конечно, лучше, чем в гостях… Созерцательность и отвращение к «суете сует», упрощённые для детей, производят впечатление обывательской «мудрости». (Между прочим, в интернете пущен слух, что свои детские книжки Янош однажды оценил как «кич, мусор и дрянь» – «Kitsch, Schund und Dreck».)
Наверное, «мудрость недеяния» – всё-таки удел придавленных жизненным опытом взрослых… Да и вообще, философию, как и религию, дети не должны бы получать на блюдечке – лучше, если придут ко всему этому сами.
Литературоведу особенно сложно подобрать хорошие немецкие детские книжки современных авторов. «Письма Феликса» Аннетте Ланген (Annette Langen, Konstanza Droop, «Briefe von Felix»; Констанца Дроп – иллюстратор)? Объявить потерянного игрушечного зайца путешествующим – отличная родительская идея, остроумная, эффективная психологически (хорошо утешает) и выигрышная дидактически (заяц шлёт познавательные письма, адаптированные к детскому восприятию, например, присылает «страноведческие» репортажи). Однако литературно письменная продукция «зайца» не слишком интересна, язык остаётся журналистским. Истории о Феликсе только выигрывают, если найти компакт-диск, где к «письмам» добавлены песенки.
Интересные немецкие авторы ориентируются, кажется, на детей начиная с 6 лет. Это, например, Пройслер (Ottfried Preu?ler). Или Корнелия Функе (Cornelia Funke) – восходящая звезда немецкой детской литературы, живёт в Калифорнии (её произведения заинтересовали Голливуд), писательницу считают «немецкой Роулинг». До Роулинг ей, положим, далеко: сюжеты простоваты, «интертекстуальные» переклички минимальны, зато есть в её книгах живое естественное дыхание, гибкая интонация, меланхолическая, но с лёгкостью передающая приключенческое напряжение фабулы.
Если родителям кажется важным читать по-немецки и детям меньше 6 лет, подойдёт, в крайнем случае, переводная литература. Рассказики – о Вилли Виберге Гуниллы Бергстрём (Gunilla Bergstr?m), о маленьком полярном медведе Ханса де Беера (Hans de Beer), о симпатичных любому ребёнку Финдусе и Петсоне Свена Нордквиста (Sven Nordquist), потрясающего иллюстратора, истории Лео Лионни (Leo Lionni)…
* * *
С мультилингвами можно выбирать язык перевода – и усиливать «слабый» язык! Тем более что есть прекрасные переводы и пересказы. Линдгрен, Андерсен, Туве Янсон, Распэ, Сент-Экзюпери, Родари… – можно выбрать, как читать: на английском, немецком или русском.
Мы, конечно, не ограничивались только «классикой», но время от времени брали «на пробу» и просто образчики «потока» – массовой литературной продукции для детей на английском, немецком… Я считала себя вправе просто читать с «синхронным переводом» на русский, если видела, что язык книжки – упрощённый («для детей»), из готовых блоков. Есть книжки, которые «надо знать» (все одноязычные дети их знают) – вот мы теперь и знаем их, только не всегда на том языке, на каком они были написаны…
Если в книжке интересна фабула, а слог не заслуживает того, чтобы книгу медленно и вдумчиво читать, можно ведь ещё и по экранизации с историей познакомиться! На мой взгляд, нет никакой нужды читать у Эдуарда Успенского о Простоквашине или Чебурашке, лучше «мультики» посмотреть. Что мы и сделали с огромным успехом. К «экологической» тематике загородных приключений Гены, Чебурашки и Шапокляк наши дети отнеслись сдержанно, пионерами заинтересовались ненадолго и быстро потеряли интерес, а вот Чебурашку с Геной полюбили сразу и безоговорочно. Что, в общем-то, вполне можно рассмотреть как голос публики «за» Леонида Шварцмана в его споре с литературным «отцом» персонажей…
Данный текст является ознакомительным фрагментом.