7. Битье возбуждает гнев – и у детей, и у родителей

7. Битье возбуждает гнев – и у детей, и у родителей

Дети часто воспринимают физическое наказание как несправедливость. И будут скорее протестовать против шлепков, чем против какой-то иной исправительной меры. Дети не способны мыслить здраво, как взрослые, но им действительно присуще врожденное чувство справедливости, пусть даже их «нормы» не имеют ничего общего с нормами взрослых. Именно поэтому наказание может не подействовать так, как вы рассчитываете, но только разозлит ребенка. Нередко чувство несправедливости у ребенка перерастает в чувство унижения. Когда наказание унизительно для детей, они либо протестуют, либо замыкаются в себе. Хотя кажется, будто шлепки могут вызвать у ребенка страх повторять осуждаемые поступки, однако на самом деле они заставляют ребенка бояться того, кто его шлепает.

Как наш опыт, так и выводы исследователей, пристально изучавших проблему телесных наказаний, свидетельствуют о том, что отдельные дети, поведение которых в младенчестве и позже контролировалось шлепками, могут внешне казаться уступчивыми, однако внутри они кипят от возмущения, что над их личностью совершается насилие, и поэтому отстраняются от мира, который воспринимают враждебным для себя. Они перестают доверять кому бы то ни было, становятся бесчувственными к окружающему их миру, который тоже бесчувствен к ним.

Родители нередко осознают, что они добились только одного – дали выход своему гневу. Импульсивное освобождение от гнева часто входит в привычку, закрепляющую цикл злоупотребления наказанием. Мы обнаружили, что наилучший способ удержаться от импульса отшлепать ребенка – это выработать в себе два убеждения: (1) мы не будем бить своих детей; (2) мы будем воспитывать их. И поскольку мы пришли к убеждению, что шлепки – не решение проблем воспитания, мы должны искать лучший выбор.

ФИЗИЧЕСКАЯ ПЕРЕОРИЕНТАЦИЯ ВМЕСТО ФИЗИЧЕСКОГО НАКАЗАНИЯ

Вот пример замены шлепков воздействием, которое физическим образом корректирует плохое поведение ребенка, не причиняя ему боли. Лорен в нашей семье похожа на обезьянку: она только и делает, что карабкается куда-нибудь. Однажды Марта, войдя на кухню, обнаружила Лорен, которой было два без двух месяцев, на рабочем кухонном столе: наша обезьянка изучала полку со специями. (Ей не часто удавалось добраться до этого уровня исследований – обычно кто-то из нас вмешивался.) Быстрым, уже ставшим рефлексом, движением Марта одну ладонь положила на детскую попку, другую – на животик и «смела» девчушку со стола с твердостью, оказавшейся неожиданной для них обеих. При этом Марта громко произнесла: «Опасно! Оставайся на полу!» Попка у Лорен была в тот момент голой, и поэтому крепкая быстрая рука Марты произвела эффект легкого шлепка. Лорен, конечно же, отреагировала. Она пристально посмотрела на Марту – отыскивая в языке тела матери знаки гнева или намерения причинить ей боль. Не найдя ничего подобного, девчушка истолковала действие Марты скорее как исправительную, чем как карательную меру. А поэтому ее вопль протеста вскоре смолк. Физическое воздействие Марты повлекло к переориентации поведения ребенка, но не причинило ему боль. Уверенность и быстрота «жеста», несомненно, оставили след в уме ребенка. Лорен вновь уяснила себе порядок вещей: Марта – мать, а она сама – ребенок. На взгляд Лорен, то, что Марта «большая», не представляет угрозы, но, наоборот, обеспечивает защиту («Мама может спасти меня, потому что она большая»), пусть даже материнские действия по спасению ограничивают ее, Лорен, свободу, что часто очень огорчительно для девчушки. Крайне важно, чтобы дети четко усвоили, что родители руководят ими. Маленькие дети в основном понимают это при физическом движении или ограничении. Одни слова не помогут.