География силы воли
География силы воли
В середине 1970-х некоторые экономисты и социологи стали замечать, что академические знания – это еще не все. Казалось бы, очевидно, но в стремлении подсчитывать и сравнивать IQ и баллы за чтение эта простая истина легко забылась. В последующие 30 лет все больше и больше исследований доказывало, что предсказать, кто из детей станет процветать в будущем, могут только их когнитивные способности.
И кое-что еще значило для будущего детей так же много, а порой и больше. Этот другой неизвестный фактор больше связан с мировоззрением, чем способностью решить арифметическую задачу. В одном исследовании американских восьмиклассников, к примеру, лучше всего прогнозировал успехи в учебе не IQ детей, а их самодисциплина.
Владение математикой никогда не заставит прийти вовремя на работу, дописать диссертацию или воспользоваться презервативом. Нет, эти навыки больше зависят от мотивации, эмпатии, самоконтроля и упорства. Это основополагающие привычки, качества «рабочей лошадки», иногда обобщаемые словом характер.
Проблема понятия характер в том, что оно кажется чем-то неизменным. Но те же самые ученые открыли нечто удивительное: характер пластичен, более пластичен, чем IQ. Характер мог меняться сильно и довольно быстро – в лучшую и худшую сторону – в зависимости от места и времени.
Так что было бы справедливо допустить, что в разных обществах и культурах делалось больше или меньше, чтобы содействовать развитию этих черт в детях. В Финляндии Ким заметила очень важное, по ее мнению, отличие. Оно, по ее словам, заключается в том, что дети и учитель любят школу. Эрик тоже наблюдал такое рвение – чрезмерный и иногда нездоровый корейский ее вариант.
Любовь к школе – не самая важная черта, это очевидно. Но во всем мире именно такое рвение значило больше, чем раньше, хотя бы в экономическом отношении. Исследование пока не определило все качества, значимые для молодого человека, но можно ли было сравнить силу этого рвения в разных странах? Был ли какой-то способ измерить то, что заметили Ким и Эрик? И можно ли культивировать настойчивость в тех местах, где она нужнее?
Ученые пытались это выяснить. В опросах детей обычно просили описать их собственную мотивацию и позицию, что помогало очистить их ответы от культурных предубеждений. Школьник из Кореи, сказавший, что учится без усилий, совсем иначе понимает слово «усилия», чем типичный школьник Великобритании или Италии.
В 2002 г. ученые Пенсильванского университета кое-что придумали. Они решили, что смогут оценить упорство и мотивацию школьников, изучая не их ответы на вопросы международных тестов, а то, насколько тщательно школьники отвечали на анкеты, включенные в эти тесты.
После теста PISA и других международных экзаменов школьники обычно заполняли анкету о своей семье и других жизненных обстоятельствах. На вопросы этих анкет не было готовых ответов. И профессоров Эрлинга Бо, Роберта Боруха и молодого аспиранта Генри Мэя даже не интересовали ответы. Они хотели проследить, насколько прилежно школьники заполняли эти документы. Они изучили анкеты, прилагавшиеся к тесту 1995 г., который сдавали дети разных возрастов более чем 40 стран (под названием «Тенденции международного изучения математики и естественных наук»).
Исследователи очень скоро столкнулись с несколькими неожиданностями. Во-первых, школьники во всем мире на удивление податливы. Абсолютное большинство послушно ответило на большую часть вопросов, хотя анкета никак не влияла на их жизнь. Самый низкий процент ответивших для любой страны был равен 90. Было некое колебание внутри той или иной страны, но оно мало что говорило о школьниках.
Однако различие в прилежности между странами было значительно. В сущности, это различие оказалось единственным лучшим прогностическим показателем того, как страны справлялись с основной частью теста.
Этот простой критерий – скрупулезность, с которой школьники отвечали на вопросы анкеты, – был более прогностичен для результатов страны, чем социоэкономический статус, размер класса или любой другой исследованный фактор.
Как же так? Когда Мэй повторил этот анализ с данными PISA за 2009 г., то увидел ту же динамику: половину колебаний оценок разных стран за тест по математике можно было объяснить тем, какую часть личной анкеты в среднем заполнили в этой стране.
В США участники в среднем ответили на 96 % вопросов анкеты, что, казалось бы, довольно много. Однако США были всего лишь 33-ми по добросовестности. Корея стояла 4-й. Финляндия – 6-й. Дети там ответили на 98 % вопросов. Кажется, примерно то же самое, верно? Но небольшая разница в проценте среднего ответа прогнозировала большие различия в оценках за тот же тест.
Дети в Финляндии и Корее ответили на большее число вопросов демографического обследования, чем дети в США, Франции, Дании или Бразилии. Причины такого явления остаются загадкой. Мэй задавался вопросом: может, PISA и другие международные экзамены оценивали не знания, а послушание; культура некоторых стран такова, что дети серьезнее относятся ко всем тестам и авторитетам. Нетрудно догадаться, что это были Япония, Корея и другие страны с лучшими оценками в PISA. Вероятно, потому эти дети более тщательно ответили на вопросы анкеты, а также лучше ответили на теоретические вопросы. Эти дети были конформистами, соблюдавшими правила. В то же время в других странах индивидуализм ценили больше исполнительности. Вероятно, дети там просто не считали, что обязаны серьезно относиться к опросу.
–?В некоторых странах многим детям будто нравится небрежность. Они и понижают средний показатель, – сказал Мэй.
Тогда почему школьники США гораздо лучше сдают тест на чтение и плохо математику? Если б их вообще не беспокоили результаты тестов или авторитеты, они, по-видимому, сдали бы плохо все предметы. Более того, мы бы, наверное, не увидели, как страны, подобные Польше, взлетели вверх за очень короткое время. Было трудно представить, что поляки стали такими конформистами за период 3–9 лет.
Школьник из Кореи, сказавший, что учится без усилий, совсем иначе понимает слово «усилия», чем типичный школьник Великобритании или Италии.
Никто не знает наверняка, но, возможно, прилежание, проявленное детьми при ответе на вопросы анкеты, отражало их прилежание в целом. Иначе говоря, наверное, некоторых детей в школе научили доделывать начатое – продолжать, даже когда это не приносит особенного удовольствия. Обратное также было верно. Некоторые дети не научились упорству, и упорство не так уж высоко ценилось в их школе или в обществе.
Добросовестное заполнение анкеты могло казаться ерундой, но в жизни добросовестность важна. Ответственность, трудолюбие и организованность важны на каждом этапе жизни человека. Добросовестность даже предсказывает продолжительность жизни с большей точностью, чем умственные способности или окружение.
Как могла бы выглядеть карта добросовестности? Может, менее важно найти умных детей, а важнее найти тех, кто доводит дело до конца, каким бы оно ни было. Существовали ли страны, культивировавшие добросовестность так же, как другие культивировали гимнастику или футбол?
Результаты анкеты дали некоторые подсказки, но не все из них очевидны. Страны, в которых дети ответили на вопросы анкеты более серьезно, не обязательно самые богатые: как всем нам известно, достаток не всегда порождает упорство. На самом деле страна с самым большим количеством ответов на вопросы анкеты имела почти такой же уровень детской бедности, как и США.
Это была Польша.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.