Три вида травли

Все четыре способа травли – однократная, постоянная многократная, издевательства и кибертравля – могут быть вертикальными (жертва статусно выше или ниже агрессора) или горизонтальными (агрессор и жертва равны по статусу). Если ребенка унижает учитель или кто-то из родителей либо старших братьев/сестер – это вертикальная травля. Группа сверстников, издевающихся над товарищем, ведет травлю горизонтальную. Преподаватель и ученики, ополчившиеся против одноклассника, вовлечены и в горизонтальную, и в вертикальную травлю: чрезвычайно губительная комбинация для жертвы.

Вида участия в этих четырех способах травли три: вербальный, физический и поведенческий (он же социальный). Каждый вариант сам по себе способен нанести колоссальный вред, но агрессоры часто сочетают их – чтобы уж наверняка… В вербальной травле участвуют и мальчики, и девочки. К физической чаще прибегают мальчики, к поведенческой – девочки. Это обусловлено характерными для нашей культуры неодинаковыми социальными ролями мужчин и женщин, а не разницей физических параметров.

Мальчиковые группы – большие, с неявными внешними границами, объединенные по принципу общих интересов. Для них характерна строгая внутренняя иерархия, внятная и всеми принимаемая. При этом тем не менее идет постоянная борьба за лидерство. Физические данные часто ценятся выше интеллектуальных, и потому более крупные, сильные мальчики нередко третируют тех, кто гораздо умнее, но субтильнее, обзывая их слабаками, нюнями и неженками (последнее прозвище – еще и намек на женственность жертвы, предполагающий, что девочки вообще статусно ниже мальчиков).

Физическая травля не является сугубо прерогативой мальчиков. Крупные девочки тоже могут пихать и толкать сверстников обоих полов помельче, издеваясь над ними. И все-таки основной вид травли у девочек – поведенческий. При этом они обычно объединяются в маленькие, более тесные сообщества с четкими внешними границами. Соответственно, исключив девочку из такого социального круга, товарки уже причиняют ей немалые страдания.

Вербальная травля

«Хоть горшком назовите, только в печь не ставьте», «Брань на вороту не виснет» – так ли уж справедливы эти пословицы? Злые слова – могучее оружие, они могут сломить ребенка, против которого нацелены.

Итак, наиболее распространенной формой травли являются словесные оскорбления. Используют их и мальчики, и девочки. Агрессоры часто оправдывают свое поведение, заявляя: «Это просто шутка!» или «Да мы же не хотели никого обидеть!». По статистике, на долю словесной приходится 70 % случаев травли. Поймать обидчика на такой травле непросто: прошептать злые слова удается и в присутствии взрослых – никто, кроме жертвы, не услышит. А на детской площадке, наоборот, можно орать гадости в полный голос – поди разбери в общем шуме и гаме, кто именно это сделал, да и взрослые обычно склонны расценивать все это как нечто незначительное. Для агрессора способ травли быстрый и безопасный, а для жертвы она может быть крайне болезненной. Наиболее восприимчивы к словам дети младшего возраста с еще не вполне сформировавшимся пониманием собственного «я», хотя многократные оскорбления могут в итоге сломить даже тех, у кого система самозащиты уже хорошо развита.

14-летний подросток из Суррея (Британская Колумбия, Канада), покончивший с собой, оставил предсмертное письмо, в котором четыре из пяти страниц занял перечень унизительных прозвищ и оскорблений, полученных им от одноклассников (чаще всего мальчика обзывали «четырехглазый», «шнобель», «выродок» и «педрила»). А девочка, его ровесница, ранила из пистолета подругу, якобы от нее отвернувшуюся и примкнувшую к мучителям, которые ее называли идиоткой, тупицей, жирной и страшной…

Другой 14-летний подросток, на этот раз из Буффало, штат Нью-Йорк, подвергался словесной травле в Сети и глаза в глаза несколько лет подряд: «Ты педик», «Сдохни! Нам плевать! Никто не станет рыдать. Все будут очень рады». Этот мальчик тоже покончил с собой…

Если в данном сообществе взрослые считают вербальную травлю позволительной или, во всяком случае, ненаказуемой, она становится нормой поведения. Таким образом, дегуманизация жертв закрепляется. На дегуманизированного, обезличенного человека легче нападать – он не вызывает у окружающих сострадания. Когда ребенок постоянно подвергается насмешкам, его часто исключают из социальной деятельности, то есть он последний, кого куда бы то ни было зовут, и первый, кого отовсюду гонят. Кому нужен неудачник?

Вербальная травля – это обзывательства, насмешки, принижения, жестокая, злая критика, наговоры, расистские оскорбления, непристойные или сексуально-уничижительные высказывания. Также она может сопровождаться вымогательством (скажем, карманных денег или вещей), угрозами по телефону, электронными письмами с угрозами, грубыми сообщениями, непристойными комментариями в социальных сетях, анонимными письмами, содержащими угрозы применить насилие, и очерняющими сплетнями. Да-да, сплетни – тоже вид травли. Еще Гесиод – первый исторически достоверный древнегреческий поэт, живший в VIII веке до н. э., говорил, что сплетни коварны, легковесны, быстро распространяются, но их трудно вынести и от них тяжело избавиться. Сплетни обесценивают человеческие отношения и предают проблемы ребенка, подвергающегося травле, гласности.

Физическая травля

Физическая травля – самый явный тип травли. Не заметить ее трудно, хотя сами дети сообщают о физической травле меньше чем в 30 % случаев. Первым средством, к которому прибегают агрессоры, она бывает редко. Сначала обычно используется вербальная и/или поведенческая травля, а потом, видя, что им сходят с рук оскорбления, они переходят к физическому воздействию. Чем старше и сильнее агрессор, тем опаснее ситуация, даже если серьезный вред не входит в его намерения: «Я просто хотел его напугать. Я не собирался ломать ему руку!»

Чаще всего физическая травля выражается в пощечинах, пинках, ударах руками и ногами, придушении, но не ограничивается ими. Агрессоры могут кусать, щипать, царапать жертву, выкручивать ей руки, а также портить ее одежду и имущество. К сожалению, есть в арсенале физической травли и орудия для истязаний, а то и оружие…

В 2012 году телеканал CNN сообщил, что в Тэгу, Южная Корея, 13-летний подросток выпрыгнул из окна седьмого этажа своего дома. Он оставил записку, где в подробностях описал, как одноклассники били его палками и лупили, надев боксерские перчатки, отнимали вещи и деньги, жгли зажигалками и завязывали ему на шее электрический провод наподобие поводка. Еще мальчик написал, что физическим издевательствам предшествовали годы вербальной травли и унижений.

Корейские специалисты выделяют три основных вида такого рода воздействия на личность: 1) принуждение делать что-то, чего человек не хочет, вымогательства, угрозы, оскорбления; 2) остракизм и изоляция; 3) физическое или сексуальное насилие. Лим Сенг Мин испил все эти три горькие чаши. Обратите внимание, что он сказал о долгих годах вербальной травли, вымогательств и унижений, прежде чем агрессоры перешли к физическим мучениям. Это обычный путь – от словесной травли к поведенческой, а затем – к физической. Если ребенок подвергся физической травле, почти всегда можно с уверенностью утверждать, что он уже сталкивался с вербальной и/или поведенческой.

Агрессоры, применяющие для травли сверстников физическое насилие, часто являются для педагогов и родителей источником постоянной головной боли, но чаще всего и сами испытывают немалые проблемы. И тем не менее у них есть все шансы со временем превратиться в жестоких преступников.

За пределами школьного двора

Позволю себе здесь небольшое отступление, задам вопрос, кто в зоне особого профессионального риска, и отвечу на него.

Есть две сферы человеческой деятельности, в которых наблюдается снижение и без того низкого уровня горизонтального физического насилия (между статусно равными) и значительное увеличение вертикального (между статусно неравными) – это образование и медицина. Педагогические и медицинские работники, конечно, не гарантированы от горизонтальной и вертикальной вербальной травли и травли поведенческой, но больше всего, по их словам, их тревожит – и пугает! – физическое насилие со стороны тех, кому они пытаются помочь: учеников и пациентов.

…В тот же день, когда несколько девушек-подростков из Карсон-Сити, штат Невада, были арестованы за то, что через Facebook пригласили других учеников своей средней школы присоединиться к ним в акции «Нападай – День учителя!», в Омахе, штат Небраска, 17-летний юноша убил завуча, тяжело ранил его помощника, а потом застрелился сам. Девушки хорошо учились, а некоторые и вовсе были в школе признанными лидерами. Другими словами, у этих агрессоров был высокий социальный статус. Парня, напротив, незадолго до трагедии исключили из школы.

Тему насилия в отношении медицинского персонала на рабочем месте подняла в своей статье «Противоборство насилию – не моя профессиональная компетенция» (2011) Лаура А. Стоковски, хирургическая медицинская сестра. Повод был – 48 % от общего числа легких травм, полученных сотрудниками учреждений здравоохранения и социального обслуживания, им наносят пациенты. В статье названы причины, по которым персонал часто не заявляет об этом:

«Медсестры боятся, что, если они сообщат о таких фактах, это повлияет на отзывы пациентов и понизит рейтинг больницы, за что администрация их точно не похвалит. Некоторые не знают о том, какой политики придерживается руководство лечебного учреждения относительно таких жалоб, или считают, что говорить обо всем этом следует только тогда, когда имеется телесное повреждение. Есть и такие, кто опасается, что администрация усомнится в их компетентности, посчитает, что медсестра сама спровоцировала пациента, и за ней закрепится ярлык скандалистки, особенно при отсутствии явных физических травм. Если медсестры и сообщают о случаях насилия, то 85 % ограничиваются устной жалобой».

Ученики, которые подвергаются травле и боятся об этом рассказать, испытывают схожие опасения. Несмотря на то что сегодня в большинстве американских школ введена конфиденциальная и безопасная система приема жалоб от учеников, они так же, как и медсестры, почти всегда ограничиваются устными жалобами, и редко бывает так, что первыми, к кому обращаются учащиеся, становятся представители школьной администрации.

Поведенческая (социальная) травля

Тем, кто находится вне коллектива или группы, поведенческую травлю заметить сложнее, чем любую другую. Поведенческая травля – это систематическое принижение у жертвы чувства собственного достоинства. Для этого ее игнорируют, оставляют в одиночестве, исключают из общей деятельности и избегают. Последнее, кстати, в сочетании со сплетнями, – мощное оружие травли. И то и другое делается как бы невзначай. Выявить это трудно. Жертва может даже не знать, что о ней распускают слухи, но от их последствий она страдает. («Держись от него подальше, у него вши», «Не общайся с ней, она переспала с половиной баскетбольной команды. Все подумают, что ты такая же доступная».)

Еще в XVIII веке Уильям Хэзлитт, философ и один из классиков английской эссеистики, сказал: «Клевета не нуждается в подтверждении. Злобные обвинения, брошенные вскользь, запятнают любого так, что не отмоешься даже после их опровержения. Для создания о ком-то дурного впечатления необязательно, чтобы сказанное о нем было правдой. Важно, чтобы это было сказано». При травле в социальных сетях слухи могут разойтись беспредельно широко, будут постоянно подпитываться и нанесут большой вред, а отследить их источник нелегко. Никакие извинения после этого не устранят сплетню из виртуального пространства и не исправят закрепившееся дурное впечатление.

Поведенческая травля может использоваться, чтобы отдалить и отвергнуть кого-либо или намеренно разрушить дружбу. Она подчас включает злобные взгляды, закатывание глаз, тяжелые вздохи, хмурые взгляды, усмешки и ухмылки, то есть такие действия, которые трудно поставить в вину.

Наиболее активна поведенческая травля в средней школе, когда начинается пубертатный период, сопровождающийся физическими и эмоциональными изменениями организма. Демонстративно не позвать сверстника на общее мероприятие или на день рождения либо исключить его из игры – это травля. Да, она, в отличие от обзывательств, как и удара кулаком, неявна. Результаты ее не так очевидны, как синяк под глазом и порванная куртка… Боль от нее дети скрывают, а если и говорят об этом, взрослые нередко отмахиваются от их жалоб как от чего-то несущественного («Ты бы и сам не захотел пойти на их вечеринку!»).

В 1992 году Вивиан Г. Палей, которая много лет работала в детском саду и начальных классах экспериментальной школы при Чикагском университете, поняв, что, несмотря на запрет обзывать и бить других детей, некоторые из ее подопечных диктуют свои порядки, целенаправленно исключая других детей из общения, ввела правило: «Мы не говорим “мы с тобой не играем”». Потом Вивиан написала книгу и назвала ее именно так. Некоторые критиковали ее, указывая на то, что ребенок, который кого-то обижает, заявит своей жертве, что она не имеет права уклоняться от совместной игры, чем еще больше осложнит ей жизнь. Один педагог предложил взамен такую формулировку: «Надо понять, как нам играть всем вместе».

Я полагаю, что истина, как часто бывает, лежит посередине. Правило, сформулированное Вивиан Палей, помогает разорвать порочный круг насилия и создать более дружное сообщество. Важно, чтобы дети осознали – изгонять кого-либо жестоко. Им нужно научиться не только играть вместе, но и уважать друг друга, невзирая на то, что они разные. Это так же важно, как научиться отстаивать свои интересы, ничьи при этом не ущемляя («Садись за наш стол, но обещай не говорить гадости про новенькую», «Мы не против того, чтобы ты с нами играл, но не надо постоянно отбирать мяч у Джейми. Он тоже наш друг»).

Данный текст является ознакомительным фрагментом.