Почему дети игнорируют личную гигиену
Почему дети игнорируют личную гигиену
Итак, у нас, родителей, существует масса причин для того, чтобы чистить зубы и умываться регулярно. Неважно, кому какая кажется важнее – главное, что она вынудит нас к этим действиям, даже если все прочие будут нам глубоко безразличны. Однако что из этого понимают и принимают как необходимую данность дети? Если подумать, ничего или почти ничего.
Детство – это период особый. Центральная нервная система (ЦНС) ребенка на момент рождения сформирована, в общем, полностью. Ранее считалось, что кое-каких элементов ее органам может и недоставать (в частности, извилин – коре головного мозга), но сейчас уже точно известно, что все они физически находятся на своих местах. Тем не менее кое-чего крупным отделам ЦНС детей действительно не хватает в течение длительного времени.
Дело в том, что поведение нейронов, будь они в пальцах руки (глубокая периферия) или в самой коре (одно из крупнейших нервных сплетений в организме), регулируется не ими самими, а гормонами, то есть путем направленной работы эндокринных желез тела. Причем две из них (гипофиз и эпифиз), заметим, даже располагаются непосредственно в тканях головного мозга, хоть и не в его полушариях – вот насколько это важно для ЦНС. Так, гормон адреналин отвечает за резкий всплеск нейронной активности, серотонин – за увеличение ее способности решать сложные задачи (координировать работу разных отделов между собой). А кортизон и, скажем, мелатонин, наоборот, относятся к основным седативным (снижающим активность нервных клеток) веществам. Поэтому нейроны ЦНС во всем теле работают в течение дня вовсе не с одинаковой скоростью. И если мы хотим, чтобы текущая скорость их работы всегда соответствовала ситуации (допустим, чтобы нас не клонило в сон на научной конференции), необходимо дополнительно регулировать работу вовсе не коры головного мозга, а эндокринных желез, то есть обращать больше внимания на деятельность надпочечников и гипофиза – двух основных желез организма, производящих именно кортикостероиды (гормоны, влияющие на активность нервных клеток по всему телу).
И вот как раз эндокринная система в организме ребенка еще почти не работает, точнее, работает, но как бы в «черновом варианте». В утробе матери принцип ее активности почти нулевой, поскольку кровеносная система у плода и его мамы едина. Иными словами, кровь чада наполнена гормонами материнского тела, так что остальные ему и не нужны. Весь набор гормонов, производимых железами плода, ограничивается гормонами роста.
Именно они дают зародышу возможность вырасти за девять месяцев до размеров полноценного организма. После рождения синтез этих фетопротеинов (специфических гормонов роста плода) угасает буквально в течение первого года жизни. А по мере прекращения их выработки в теле запускается производство обычных гормонов роста. То есть гормональный фон, предназначенный для ускоренного в разы развития, уступает место обычному для каждого из нас гормональному фону.
Как видим, эндокринная система малыша сразу после рождения претерпевает серьезные изменения. В частности, она полностью меняет принципы своей работы со «вспомогательного» (основной фон дают железы организма матери, а соб-ственные железы плода отвечают лишь за ускоренный рост) на основной – доминирующий отныне и на всю дальнейшую жизнь. А это значит, что ЦНС у ребенка может быть сформирована к моменту рождения сколь угодно хорошо. Но если эндокринные железы пока почти не управляют ее деятельностью (у них и без нее «забот полон рот»), ожидать от ее нейронов каких-то выдающихся мыслительных рекордов, право, не стоит. В течение первого года жизни в организме ребенка наблюдаются лишь начатки (если угодно, «черновые пробы») гормонального регулирования. Собственно, вся энергия его эндокринной системы уходит на приспособление к окружающим условиям и «подстегивание» дальнейшего физического развития. А мыслительных процессов это все касается очень мало. В этом и состоит основная причина, по которой сложному мышлению дети учатся не год и даже не десять лет, отставая в плане развития предусмотрительности от своих родителей иногда вплоть до совершеннолетия.
Интеллект как способность коры головного мозга запоминать что-либо, сопоставлять похожие события, делать из них, что называется, далеко идущие выводы – все это качества, свойственные уже сложившимся людям и, в частности, родителям. Но они совершенно нехарактерны не то что для детей в возрасте до семи лет – такими навыками не владеют (хотя учатся, учатся…) даже подростки и многие юноши-девушки! Скажем, нам легко запомнить последовательность цветов радуги путем заучивания если не ее, то хоть известного стишка «Каждый Охотник Желает Знать, Где Сидит Фазан», где первая буква каждого слова совпадает с названием цвета в спектре… Но маленькому ребенку не по силам ни то, ни это, поскольку для сопоставления начальных букв в словах «каждый», «охотник» и др. со словами «красный», «оранжевый» и проч. тоже необходима сложная мыслительная операция – работа ассоциаций в коре.
А вот ребенок 8–10 лет способен воспринять это как забавную игру и запомнить если не само правило, то его рифмованную форму. Оттого обучающие стишки наподобие приведенного выше или, скажем, «Чопорный шорник шел по трущобам, через шов в шортах высыпал крыжовник» (тут собраны все исключения из правила, согласно которому после шипящих в русском языке под ударением пишется «ё») создаются учителями для учащихся средних и старших классов. Для запоминания много, так сказать, ума не нужно – на то она и рифма или забавная мысль, чтобы запоминаться с первого раза… Однако для сопоставления такой обучающей «скороговорки» с основной идеей, которую она иллюстрирует, нужна операция более сложная. И если головной мозг пока на нее не способен, ребенок выучит стишок и будет повторять его вслух сотни раз на дню без толку – безо всякой связи с мыслью, в нем заложенной.
Интеллект как способность образовывать логические, не лежащие, так сказать, на поверхности, связи основывается на количестве знаний, уже сохранившихся в нейронах коры. Такой багаж знаний образуется за счет способности головного мозга запоминать некую информацию надолго. Чем дольше и больше информации способна хранить в себе кора, тем шире ее возможности по сопоставлению этих мало связанных изначально отрывков, генерированию выводов. Таким образом, мышление ребенка, как и взрослого, складывается из количества уже имеющихся знаний и, если угодно, жизненного опыта – ненаучных данных, которым обучает жизнь, но не школа или учебная литература. У взрослого этот багаж значительно больше, потому его головной мозг умеет прийти к слишком сложным для ребенка выводам значительно быстрее.
Итак, основу детского поведения и всех его отличий от поведения взрослых образуют два основных фактора.
1. Дефицит жизненного опыта и научных знаний, образующий пустоту в плане возможностей сопоставить несколько схожих моментов. То есть, если говорить совсем просто, нет запаса схожих или разных ситуаций, в которых побывал юный человечек. Его коре нечего анализировать, даже если бы она этого и захотела.
2. Специфика активности эндокринной системы, которая тоже пока только учится. В данном случае учится обеспечивать и регулировать жизнедеятельность организма в различных жизненных ситуациях.
Что же до свойственного детям бурного воображения и состояния постоянного «полета фантазии», то оно объясняется необходимостью головного мозга уже работать, но работать в условиях, скажем так, сложностей с логикой. За неимением навыка и данных для теоретических умозаключений, дети пытаются познать и освоить окружающий мир практическим путем (лизнуть, понюхать, потрогать и др.), а также посредством игры, в том числе воображения. Другими словами, им легко представить немыслимое, фантастическое, потому что они пока не отличают фантастику от реальности, не знают, что может или не может произойти в этом мире. А в сумме мы видим перед собой мировоззрение, безусловно, особое – совсем не такое, как у нас, поскольку у нас и кора при мышлении оперирует только реальными данными, да и эндокринная система уже давно наработала схемы реакций на те или иные ситуации.
По этим причинам наше «нельзя» или «нужно», сказанное себе в соответствующий момент, сработает, можно не сомневаться. Ведь у нашей коры уже есть знания, обосновывающие то или иное решение. К тому же она в совершенстве владеет навыком управления эндокринной системой, и у нее уже «налажена» обратная взаимосвязь. То есть при необходимости (скажем, когда коре нужно решить, какое из двух слов подходит к ситуации лучше) эндокринная система услужливо увеличит мыслительный потенциал нейронов в несколько раз, чтобы коре думалось лучше. А у детей этой взаимосвязи пока нет. У них кора рассуждает, так сказать, по-своему, а эндокринная система – по-своему, поскольку каждая из них до поры до времени не может решить даже собственные проблемы, не то что чужие (другого органа или системы органов). А еще дальше им (при нынешних-то собственных проблемах!) до «затеи» организовать что-то вроде «коалиции», позволяющей совместно трудиться над поставленными задачами.
В сумме же, при попытке просто пообщаться с ребенком или обучить его чему-либо мы сталкиваемся с препятствиями, внешне, кажется, непреодолимыми, тем более, раз у них имеется прочная биохимическая основа. На какие факторы, затрудняющие процесс обучения, жалуются родители, и почему так происходит?
1. Неусидчивость ребенка, неспособность сосредоточить свое внимание на чем-либо надолго. В данном случае она объясняется совершенно ничем пока не регулируемой активностью нейронов. В период как минимум до семи лет (время первого похода в школу) способность нашего чада фокусировать внимание на чем-то определенном будет постепенно развиваться, улучшаться. Если мы думаем, что до этого, так сказать, благословенного момента оно не может сосредоточиться лишь на наших нотациях, мы не совсем правы, даже если у нас есть основания для таких подозрений. Наверняка вы замечали, и не раз, что во время ряда игр дети на удивление и внимательны, и тихи… Правда, преимущественно это касается случаев, когда они упорно пытаются разобрать какой-то предмет (от игрушки до микроволновой печи на кухне) на составляющие.
Нужно отметить, что интерес детей к предметам, состав которых они решили изучить, и впрямь поражает. Так, юный «взломщик» может потратить на это занятие до часа (рекордное для такого непоседы время!), и провести его сплошь за ним, не отвлекаясь на еду и питье, что само по себе невероятно. И именно из-за подобных эпизодов мы часто сомневаемся в перманентной непоседливости своих «юных техников». Ведь если бы они не бывали упорными и внимательными в своих занятиях вообще никогда, едва ли маме пришлось бы когда-либо, например, лицезреть «начинку» от своего мобильного телефона, старательно вытряхнутую чадом на стол за каких-нибудь полчаса!.. Естественно, что ни один родитель, хоть раз собравший «комплект», в который превращается в детских ручках опрометчиво забытая родителями на видном месте бытовая техника, уже не поверит, что его ребенок не смог бы точно таким же путем усвоить и азбуку. Пусть за неделю, а не за час, но точно смог бы!..
В действительности «пострадавшая сторона» здесь неправа. Ребенок вполне способен превратить папину бритву в набор деталек и шестеренок, причем ни разу не порезавшись о ее ножи. Тем не менее, с букварем у него так не выйдет, поскольку в процессе уничтожения электроприбора малыш может думать о чем угодно. Работа его пальчиков не требует мысли, поскольку речь не идет о деятельности, имеющей определенную цель. Мы, конечно, думаем, что чадо раскрутило будильник нарочно, с целью насолить нам или самому будильнику (особенно если мы заводим его на утро, чтобы приучить малыша к распорядку дня). А между тем наш «юный техник», скорее всего, вообще ничего не имел в виду – он поступил с электронным прибором точно так же, как часто поступал до этого со своими игрушками. Иными словами, играл, как и всегда. Просто в данном случае игра оказалась необычной, значительно более азартной, и направлена она была на раскручивание предмета, который давно его интересовал – опять-таки, как любая другая игрушка.
Таким образом, игра – это способ провести время, который позволяет детям понять и всесторонне рассмотреть какую-либо ситуацию не через мышление, а через игру воображения. Целенаправленно размышлять во время игры необязательно, в то время как при обучении грамоте это совершенно необходимо. Оттого, если мы не сумеем обратить данный процесс в интересную игру, кивать на разобранные со всем тщанием часы, модемы, роутеры, компьютерные мышки и прочую технику бессмысленно. Речь идет о разных видах деятельности. А сходство, которое мы в них улавливаем, является чисто внешним, кажущимся.
2. Детская неспособность придать словам «чистюля» и «грязнуля» такую же резко положительную или отрицательную оценку, какая видится в них взрослому человеку. Детям чужды оценки «по всем правилам» морали. Представления о «хорошо» или «плохо» свойственны мышлению только взрослых. Ребенок же, кажется, совершенно не в состоянии понять, чем грязь так «плоха», а накрахмаленный воротничок рубашки, наоборот, «хорош». Ему интересны сразу все предметы и явления в этом мире. И это самое любопытство начисто лишает его охоты давать им оценку: сперва он хочет изучить их в подробностях, а уж после решать, какие они…
С принципиальной чуждостью морали детям нам тоже придется смириться. Дело в том, что ее правила относительно сложны даже для взрослых – не то что детей. Согласитесь, что мораль является столь изменчивой смесью личных впечатлений с требованиями общества, что мы нередко сами путаемся между личной и общественной ее составляющими. Детям же такие рассуждения и вовсе не по силам, поскольку они, максимум, отличают «плохо» и «хорошо» в предметном, конкретном смысле. Например, если ребенок потянулся к огню и обжегся, это, конечно, плохо. Однако уже такое явление, как, например, война воспринимается им как «плохая», только если он сам бывал свидетелем вооруженных конфликтов (проживал в регионе, где они имели место).
Детишки, которые узнали о чем-то лишь из книг и картинок, на самом деле не считают эти абстракции хорошими или плохими. Когда они говорят об оценке, они лишь послушно повторяют то, что было написано под картинкой, то есть знакомятся со значением этого слова, как с любым другим. Так что ребенок, утверждающий, будто «война – это плохо», примерно равен ребенку, заявляющему, что, например, аборт – это большой грех. Дети не знают, что такое грех – они вообще не знают ничего кроме того, что испытали на себе сами. А от большей части ситуаций, реализующих тот или иной моральный принцип, мы стремимся уберечь своих чад всеми силами.
Объяснить же детям в теории, почему мораль полагает вот это «хорошим», а это – «плохим», обычно очень сложно. И случай с грязью, которая «плохая» из-за содержащихся в ней возбудителей заболеваний, относится, кстати, к числу самых простых. Все прочие куда сложнее. Например, попробуйте эксперимента ради объяснить ребенку, почему одна стопка спиртного, пропущенная нами впервые за длительный период времени и по значимому поводу – это если не хорошо, то, как минимум, нормально, хотя алкоголизм – это плохо!..
А означает все это, что запачкавшийся в очередной раз малыш просто не в состоянии почувствовать себя «плохим», так сказать, полностью. Пожалуй, единственное, на что он способен в данном случае, это понять, что его поступок мама с папой не одобряют. А стало быть, и действовать родителям нужно сообразно: не стоит пускаться в пространные объяснения, почему грязные ручки нельзя вытирать ни об одежду, ни об обои в прихожей. Ребенок все равно не поймет ни уверений по поводу «высокой стоимости ремонта», ни обличительных выпадов «это не альбом для рисования!». Ему эта бумага, увы, кажется ничем не хуже той, что в упомянутом только что альбоме. И он совершенно уверен в своих выводах – в том, что подсказывают ему зрительные и тактильные ощущения. Оттого максимум, который мы можем донести до него в данном случае – это что нам не нравятся его замашки грязнульки. А также то, что мы не считаем его поступки в такие моменты хорошим, поскольку дети сильно ориентированы на родителей, и их отношение к ним очень важно для детского самосознания.
3. Полное безразличие ребенка к своей внешности, в том числе степени ее соответствия правилам гигиены. Дети любят яркую одежду и обувь, подобранные по сезону. Их потребности в одежде соответствуют элементарным параметрам физического комфорта, и даже расцветка им, в общем, не столь уж важна, во всяком случае по сравнению с этим требованием. В остальных же частях дети совершенно не различают одежду мешковатую и подогнанную по фигуре, грязную и чистую. Им также безразлично, насколько им к лицу выбранная мамой прическа, хотя, надо отдать должное, у них быстро проявляются первые, примитивные попытки социализировать свою внешность.
Попытки дочерей нанести макияж «как у мамы», требование проколоть ушки или нанести татуировку, сделать пирсинг (последние два явления больше характерны для мальчиков) – все это одного, так сказать, поля ягоды. В основе таких странных забот о своей наружности на фоне полного небрежения к ней же внешне выглядят непоследовательными. И действительно, обычно с самым началом жалобных «ну, пожалуйста, ма-а-ама!» мы ощущаем душевный подъем – наконец-то наше чадо озаботилось собственным внешним видом, а стало быть, с ним можно будет начать беседы о том, как его портят пятна краски и грязи, содранные коленки и проч. Ну а картина, когда маме приходится прятать косметику и духи, поскольку ей уже разок приходилось отмывать стены от «наскальных рисунков», сделанных ее помадой, и вовсе могут привести нас к неверным выводам. Так, мы можем решить, будто проявившему к своей внешности интерес чаду просто недостает последовательности в уходе за нею.
А между тем очевидно, что речь идет о простом подражании, за которым не стоит никакого личного желания наносить макияж или надевать серьги, никакого понимания, зачем это нужно взрослым. Оттого и охлаждение наших восторгов происходит тоже быстро – по мере того, как мама сперва сводит дочку в салон проколоть ушки, а потом сама же и обрабатывает каждый вечер места проколов, ибо дочка постоянно об этом забывает, отмахивается… Тут-то мы и убеждаемся, что простое стремление подражать родителям или сверстникам в деле оформления своей внешности еще не является основой, на которой можно выстроить уход за этой внешностью.
Потому не стоит путать здесь подражание сверстникам/родителям/друзьям родителей с проснувшимся в ребенке стремлением оценить свою внешность в соответствии с модными критериями. Дело в том, что для увлечения различными «последними писками» и т. д. необходимо желание нравиться, прежде всего, даже не себе или родителям, а противоположному полу. Иными словами, следовать моде или просто следить за привлекательностью своей внешности заставляют половые гормоны – то, что делает нас способными к воспроизводству. Разумеется, всему свой черед. Толика половых гормонов имеется в крови как мальчика, так и девочки (она помогает их телам расти в соответствии с их половой принадлежностью). Однако этой толики слишком мало для подобных мыслей. Их достаточная концентрация начнет вырабатываться самое раннее к 12 годам, и даже это будет сочтено ранним половым созреванием.
Ну, возможно, для полноценного воспроизводства их и впрямь будет мало… Но именно в этом возрасте у подростков «прорезаются» первые системные попытки поухаживать за собой, выработать собственный стиль, изменить прическу и т. п. – для этого их уровня уже вполне достаточно. А на фоне таких «проблесков» интереса их, как правило, начинают посещать и первые мысли о регулярной гигиене. В том числе они могут появиться после нескольких замечаний со стороны сверстников – особенно противоположного пола, ради которых, преимущественно, и старается будущий юноша/девушка. Однако до 12 лет основной для взрослых мотив устроить, так сказать, свою личную и общественную жизнь с помощью внешности детям непонятен. Они, как говорят психологи, просто не думают «про это».
Означает все сказанное, что ребенка его внешность не интересует потому, что его не интересует мнение о ней со стороны окружающих. Папа с мамой любят его таким, какой он есть. И пока малыш не сомневается в этом, он, образно выражаясь, не сомневается и в том, что мама старательно расчешет его замазанные грязью, всклокоченные кудри, как и сотни раз до этого. Он может даже «расправиться» с ними подобным образом нарочно. В частности, так поступают детки, у которых отличные взаимоотношения с папой и мамой, но общаются они в семейном кругу не так часто, как хотелось бы. Например, такая комбинация вполне вероятна в случае высокой занятости хороших в остальном родителей. Если ребенок испытывает дефицит физического контакта (особенно с мамой, поскольку именно к ней одинаково тянутся как сыновья, так и дочки), он может даже придать своей внешности замызганный и неряшливый вид нарочно – чтобы мама как можно дольше «драила» его потом в душевой, расчесывала и дезинфицировала ссадины на коленках. Да, кто бы мог подумать, но на самом деле ради лишней минуты родительской ласки дети нередко готовы даже потерпеть обработку йодом!..
Одним словом, все, что интересует ребенка в плане внешности, повторяет любые другие его мотивы – нравиться родителям даже при условии, что это не будет нравиться всему остальному миру. А поскольку одежду, обувь, прическу и прочие элементы опрятной внешности родители как раз в это время подбирают полностью сами, не спрашивая чадо почти ни о чем, в целом уговорить малыша соблюдать скучные гигиенические «ритуалы» не так уж трудно. Относительная покладистость чад в этом деле вполне понятна, особенно пока мы вырабатываем новые навыки и привычки в форме совместной игры. Тут есть и игры с мамой, и новизна ощущений, и вообще масса положительных моментов, главный из которых – похвала мамы: «Ну, вот, чистеньким я люблю тебя больше всего!» Для ребенка эти моменты могут стать одними из самых счастливых на свете, так как удовольствие от времени, проведенного с мамой, здесь совмещается с приятными ощущениями чистоты. Куда сложнее воспитать в нем нежелание пачкаться, привычку регулярно умываться и чистить зубы, переодеваться в чистую одежду. Особенно начиная с момента, ко-гда мы попытаемся приучить его делать все это самостоятельно. Но, опять-таки, не стоит теряться даже в этом.
Невнимательность к «пустякам» для детей естественна, потому что их жизнь насыщена огромным количеством новых событий и наблюдений, буквально на каждом шагу. А зачем эти «мелочи» нужны, если они не приносят былого удовольствия (оно вроде как ушло с мамой на кухню готовить ужин), они так толком и не понимают. Опыт пропущенных пару раз умываний доказывает им, что в большинстве таких случаев ничего плохого все равно не происходит.
Оттого еще в период совместных гигиенических процедур нам надо успеть заложить в светлую голову своего чада нужные мысли. Например, прояснить теорию бактерий – особенно в том месте, где затрагиваются важные для ребенка вопросы, почему «кара» в виде инфекции не настигает его каждый раз, когда он отлынивает от чистки зубов или купания.
Дети мыслят предметно – нужно помнить об этом всегда. Это означает, что для нас и наших целей, возможно, будет весьма удачно как-нибудь показать малышу микроорганизмы, скажем, в микроскоп.
И даже во время самой захватывающей игры в ванной нельзя забывать напоминать чаду, что гигиеническая часть здесь более важна. От нас требуется фактически – постараться организовать все так, чтобы он получал от самой процедуры мытья или умывания не меньше удовольствия, чем от игры, «под соусом» которой мы эту процедуру проводим.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.