Казнить, нельзя помиловать

Казнить, нельзя помиловать

 Наша неистребимая любовь к детям в последнее десятилетие поистине не знает границ. Веду здесь речь, разумеется, не о реальной жизни, где статистика фиксирует десятки тысяч случаев страшных издевательств и насилия над детьми со стороны собственных родителей, не о вопиющих примерах учительского бездушия. А о попытках противопоставить этим жутким явлениям призывы и, что особенно трогательно, распоряжения, предписывающие обеспечить личностный подход к каждому ребенку. Что в переводе с административного языка означает указания педагогам: делать все от них зависящее, чтобы всеми силами и средствами избегать любых конфликтов со своими воспитанниками. В этом есть резон, поскольку ненависти и агрессии в обществе хватает и без нас. Кто спорит – ребенка надо любить. Другое дело, что любовь эта не должна быть слепой, а личностный подход к ребенку не сводится только к поглаживанию, но предполагает, помимо прочего, необходимость и возможность, если потребуется для развития его же личности, идти с ним на обострение отношений. Не верю я в бесконфликтную педагогику (по раннему доктору Споку). Именно по раннему, поскольку зрелый доктор отказался от своих прежних воззрений, когда увидел, сколько невротиков получило американское общество. Заласканные по его психосберегающим методикам дети, став взрослыми, мгновенно ломались от столкновения с жестокими реалиями жизни. Держать удар их не научили. Между тем мы, игнорируя этот опыт, продолжаем с неистребимым упорством повторять благополучности типа «Ребенок всегда прав!». А в предложении, вынесенном в заголовок этих заметок, запятую ставим исключительно после «нельзя».

Нет, не все на свете можно прощать. Об этом и пойдет речь.

Более чем за четверть века работы директором я лишь дважды подписал приказ об исключении из школы и недрогнувшей рукой выдал личные дела. Примечательно, что оба случая пришлись на истекшее пятилетие.

Жаркий май. Выпускники сосредоточенно пишут репетиционное сочинение, до начала экзаменов остаются считанные дни. В помещении душно. По просьбе товарищей старшеклассник раскрывает окно и тут же получает отпор от девушки:

– А мне не жарко, закрой немедленно!

– Но большинство ребят просит открыть.

– Не мои проблемы.

Подчиняясь просьбе большинства, парень все-таки распахивает окно под аккомпанемент ее шипения: «Ты еще об этом пожалеешь...»

Ничем не примечательная девушка: заурядная внешность, весьма скромные результаты в учебе. Отсутствие зримых успехов на фоне огромных амбиций. Она – дочка крупного военного чиновника. К школе ее подвозят на черной служебной машине. За рулем солдат. Ему и предстоит сыграть роковую роль в этой истории. На следующий день после оконного инцидента по распоряжению начальственной дочки водитель избил ее строптивого одноклассника, перехватив его по дороге в школу. Реакция класса была однозначной: мы не пойдем на занятия до тех пор, пока вы не уберете ее из школы. Тяжелый разговор с отцом заказчицы преступления. К его чести, человека, прошедшего огонь и воды, горячие точки, мы находим трудное взаимопонимание. Подписанию приказа об исключении предшествует ее публичное извинение перед парнем. До выпускных экзаменов остается неделя...

Вторая история под стать предыдущей. Девушки из девятого класса интенсивно обменивались между собой косметикой, аксессуарами и прочими дамскими радостями, давали поносить друг другу модные кофточки и иные детали туалета. Для меня всегда оставалась загадкой спокойная реакция родителей на внезапное появление чужой вещи в доме. Их почему-то успокаивает простое объяснение: мне это подарили. Но не зря народная мудрость гласит: простота – хуже воровства. Как это часто бывает, запутавшись во взаиморасчетах, подруги приступили к выяснению отношений. Жертвой стала девушка, вернувшая взятую в аренду дорогую блузку с заметными пятнами. Кроме того, она оказалась должницей и по части парфюма. При договоренности об использовании только половины флакона употребила весь, без остатка.

Расправа была жестокой. Горя праведным гневом, подружки подкараулили незадачливую должницу в лесу, на окраине которого стоит школа, скрутили, повалили на колени и заставили лизать сапоги у кредитора. Девичья жестокость, подчас превосходящая мальчишескую, не новость в психологии. Но на сей раз она перехлестнула через край. Процедура возмездия снималась на цифровой телефон. На следующий день эти кадры демонстрировались по всей школе в назидание остальным. Но участницы судилища просчитались: вместо восхищения «крутизной» они вызвали отвращение и гнев товарищей. Административная реакция была немедленной и беспощадной: людям, получающим наслаждение от унижения товарища, не место в коллективе. В тот же день на линейке был оглашен грозный приказ директора. Излишне говорить, что я не считал этих девушек закоренелыми преступницами. Но в педагогике, как и в медицине, не всегда можно довольствоваться лишь терапевтическими методами. Масштаб содеянного требовал хирургического вмешательства. Только таким способом им можно было преподать урок на всю жизнь, ибо есть грани, которые нельзя переходить никогда, ни при каких обстоятельствах. Дети не были выброшены на улицу. По предварительной договоренности, их подобрал директор соседней школы, у которого, в свою очередь, я забираю подростков в подобных ситуациях. Так мы обмениваемся пациентами.