Перемены наступают, технологии идут вразнос

Больше, чем где бы то ни было, наши потери заметны в сфере обычаев и культурных традиций, которые собирали расширенную семью вместе, создавая между детьми и взрослыми заботливые отношения и обеспечивая им место в жизни друг друга. Функцией культуры является развитие связей между взрослыми и находящимися на их попечении детьми, а также предотвращение пробелов в привязанностях. Существует множество причин, по которым культура сегодня не оправдывает наших ожиданий, но о двух из них стоит сказать отдельно.

Первая причина кроется в бешеном ритме изменений, происходивших в индустриальных обществах двадцатого века. Для развития обычаев и традиций, которые обеспечивают поддержание привязанностей, требуется время, для создания действующей культуры, организующей жизнь в определенной социальной и географической среде, необходимы века. Наше общество менялось слишком быстро, чтобы культура могла за ним поспевать. Психоаналитик Эрик Х. Эриксон посвятил целую главу в своей книге «Детство и общество», за которую он получил Пулитцеровскую премию, размышлениям об американской идентичности. «Наша динамичная страна, – писал он, – подвергает свое население более резким контрастам и крутым переменам на протяжении жизни отдельного человека или поколения, чем это обычно бывает с другими великими народами»⁶. Такие тенденции только прогрессировали с тех пор, как Эриксон сделал это замечание в 1950 году. Теперь в пределах десятилетия происходит гораздо больше изменений, чем раньше случалось за целый век. Когда обстоятельства изменяются гораздо быстрее, чем культура, традиции и обычаи разрушаются. Неудивительно, что сегодняшняя культура уже не выполняет своей традиционной функции поддержания отношений привязанности между детьми и взрослыми.

Частью этих быстрых изменений стала электронная передача культурных веяний, которая позволила отобранной и упакованной согласно требованиям рынка культуре транслироваться в наши дома и напрямую в головы наших детей. «Быстрорастворимая» культура заменила то, что раньше передавалось через обычаи и традиции, от одного поколения к другому. «Почти каждый день мне приходится бороться с массовой культурой, влиянию которой подвергаются мои дети», – сказал мне один расстроенный отец, когда я собирал материал для этой книги. Не только содержание культуры является, как правило, чуждым для родителей, но и процесс ее передачи заставляет бабушек и дедушек чувствовать себя отставшими от жизни. Даже игры стали теперь электронными. Раньше игры всегда были инструментом культуры, который объединял людей друг с другом, особенно детей со взрослыми. Теперь игра стала индивидуальным развлечением, игры либо смотрят по телевизору, либо в них играют один на один с компьютером.

Наиболее значительные изменения в последнее время претерпели технологии коммуникации: сначала появился телефон, а затем и интернет с его электронными письмами и программами для обмена мгновенными сообщениями. Мы без ума от технологий коммуникации, но забыли о том, что одна из ее важнейших функций – формирование привязанностей. Мы, сами того не осознавая, даем эти технологии детям в руки, а те используют их для поддержания связи со своими ровесниками. Из-за сильной потребности в привязанности такой контакт вызывает серьезную зависимость, которая становится поводом для еще большего беспокойства. Наша культура оказалась не в состоянии использовать обычаи и традиции, сдерживающие это развитие, и поэтому все мы оставлены на произвол судьбы. Эти замечательные новые технологии могли бы стать отличным инструментом, если бы использовались для поддержания связей между детьми и взрослыми, – и именно так они и работают, когда обеспечивают общение между студентами, живущими вне дома, и их родителями. Но их бесконтрольное использование способствует усилению ориентации на ровесников.

Традиционная поддержка привязанности Неполноценность нашей североамериканской культуры становится очевидной, если сравнить ее с обществом, в котором традиции привязанности еще сильны. У меня была такая возможность совсем недавно, когда мы с женой Джой и детьми жили в деревне Ронье (Прованс).

При упоминании Прованса возникают ассоциации с культурой, живущей вне времени и пространства. Солнечный край, виноград, очарование старого мира, изысканная еда – все это пробуждает ностальгию. Очень поучительно взглянуть на прованское общество с другой стороны и поучиться установившемуся в нем отношению к привязанности. Как будет показано в последней главе, даже в реалиях постиндустриальной Северной Америки, абсолютно не похожих на прованские, можно применить некоторые полученные нами знания на практике, чтобы создать, как я это называю, свою собственную деревню привязанностей.

Впервые отправляясь в Прованс, я предполагал, что увижу там совершенно иную культуру. В контексте привязанности для меня стало очевидно, что это гораздо больше, чем другая культура, – это культура, которая работает. Дети и родители там живут в гармонии друг с другом. Не только взрослые общаются со взрослыми, а дети с детьми – в общении задействованы целые семьи. Вся деревня занимается только одним видом деятельности в одно время, так что семьям не приходится двигаться в разных направлениях. Воскресным днем все семьи гуляют на природе. Даже у деревенского фонтана, традиционного места сборищ, подростки отдыхают вместе со старшими. Гулянья и праздники, которые там проходят регулярно, считаются общесемейным делом. Музыка и танцы собирают представителей разных поколений вместе, а не разделяют их. Культура берет верх над материализмом. Там даже хлеба нельзя купить без вступительных ритуалов приветствия. Деревенские магазины закрываются на три часа в середине дня, в это время школы пустеют, а семьи воссоединяются. Обед проходит в благоприятной обстановке, представители нескольких поколений собираются вместе за трапезой и беседой.

Обычаи, поддерживающие отношения привязанности в деревенской начальной школе, не менее впечатляющи. Каждого ребенка провожают в школу и забирают из нее родители, бабушки или дедушки. Школа окружена забором, и попасть на ее территорию можно через единственные ворота. У ворот стоят учителя, ожидая, когда учеников передадут им из рук в руки. И снова культура диктует правила, согласно которым связи устанавливаются через соответствующий ритуал приветствия между сопровождающими детей взрослыми и учителями, между учителями и учениками. Иногда, если класс уже в сборе, но школьный звонок еще не прозвенел, учитель ведет своих учеников через детскую площадку, как гусыня ведет гусят. В то время как североамериканец может посчитать подобный ритуал подходящим лишь для дошкольников и даже абсурдным, в Провансе он является, очевидно, частью естественного порядка вещей. Из школы детей выводят класс за классом, и идут они точно так же, с учителем во главе. Учитель ждет у ворот, пока всех учеников не заберут взрослые. Учителя там остаются учителями – на территории школы, на деревенском рынке или на деревенском празднике. «Узких мест» в отношениях немного. Прованская культура сводит к минимуму пробелы в привязанности.

Я пытался спрашивать их, почему они выполняют то или иное действие. И никогда не получал ответов. Я чувствовал, что мои вопросы неуместны, как если бы на анализ обычаев и традиций было наложено табу. Культуре следует подчиняться, не задавая вопросов. Мудрость привязанности заложена в самой культуре, а не в сознании людей. Как же прованскому обществу удалось удержать всю мощь традиций старших поколений и передать своим детям их культуру и ценности? Почему молодежь во французской провинции может создавать отношения привязанности между ровесниками, которые не конкурируют с их привязанностью к взрослым? Ответ заложен в том, каким образом формируется привязанность к ровесникам.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.