1227 год

Весной года дин-кэ, 22-го (от установления правления) (февраль – начало мая 1227 г. – A.M.), император (Чингисхан. – A.M.) оставил армию штурмовать столицу Ся, а сам, поведя войска и переправившись через (Хуан) хэ, атаковал Цзишичжоу.

Во второй луне (18 февраля – 18 марта 1227 г. – A.M.) был сокрушен Линьтаофу. В третьей луне (19 марта – 17 апреля 1227 г. – A.M.) были сокрушены две области Синина – Таочжоу и Хэчжоу Был послан Алчи-ноён напасть на Синьдуфу, который и был захвачен… Во вставной луне (16 июня – 14 июля 1227 г. – A.M.) (Чингисхан) скрывался от жары в горах Люпаныпань. В шестой луне (15 июля – 13 августа 1227 г. – A.M.) Цзинь прислало Ваньянь Хэчжоу и Аотунь Аху просить мира.

Император (Чингисхан. – A.M.) обратился ко всем сановникам и сказал так: «Мы с прошлой зимы (1226 г. – A.M.), когда пять планет соединились, приказывали не убивать и не грабить (мирное население. – A.M.), но находились пренебрегавшие данными повелениями. Ныне немедленно объявить, здесь и повсюду, что приказываем тем, кто будет так делать, чтобы узнали о нашей воле»[153].

«Юань ши», c. 475–476.

Штурм тангудской крепости. Иллюстрация к «Сборнику летописей» Рашид ад-Дина. Индийская художественная школа. Эпоха Великих Моголов, XVI в.

Монгольский государь покорил все города в Си Ся. Жители укрывались в горы и вертепы, чтобы спастись от оружия, но спаслось не более одного или двух из ста. Поля покрылись человеческими костями.

Монгольский государь уклонился от жары к горе Лю-пхань-шань…

Осенью, в седьмой месяц, монголы от города Фынсян напали на Цзин-чжао… По вступлении монгольских войск в Цзинь-чжао страна (провинция. – А.М.) Гуань-чжун пришла в великий страх. Монголы уже разбили нагорные крепости за страною Гуань и дошли до Ву-чжоу и Цзе-чжоу…

В это время нючженьское (чжурчжэньское. – А.М.) правительство совершенно оставило (провинции. – А.М.) Хэ-бэй, Шань-дун, Гуань и Шень и все силы сосредоточило для защиты страны (провинции. – А.М.) Хэ-нань и для прикрытия крепости Тхун-гуань.

От городов Ло-ян, Сань-мынь и Си-цзин на восток до крепости Юань-цио-чжень в Пьхи-чжоу, почти на 2000 ли протяжения от востока к западу, поставлено было четыре главнокомандующих, под распоряжением которых считалось 200 000 отборных охранных войск. Политики (Южного Китая) предложили, чтобы для воспрепятствования вторжению монголов на юг принять возможные меры по границам.

«Ган-му», с. 104–106.

Государи той страны (градоначальники захваченных городов. – А.М.) приходили последовательно (друг за другом) и подчинялись. Когда он прибыл в местность Лиу-пан-шан, которая находится между границами областей Джурджэ, Нангяс и Тангуд, государь Джурджэ (чжурчжэньский Алтан-хан. – А.М.), как только услышал, что Чингисхан подходит, отправил послов с дарами, и в числе коих был поднос с круглым крупным отборным жемчугом, и сказал: «Мы подчиняемся!»[154]

Чингисхан повелел дать по жемчужине каждому, у кого было в ухе отверстие (для серьги). Присутствующие, которые не имели (такого отверстия), стали тотчас протыкать свои уши. Всем дали по жемчужине, и все же (жемчуга) осталось множество.

Чингисхан изволил сказать: «Сегодня – день дарения, бросайте все, чтобы люди подобрали!»

Сам же он, вследствие того, что знал о близости своей кончины, не обратил на него (жемчуг) никакого внимания. Много из того жемчуга затерялось в пыли, и долго спустя после этого (те, которые) искали жемчуг в этом месте, находили его в земле.

Рашид ад-дин, «Сборник летописей», т. 1, кн. 2, с. 232–233.

В апреле 1227 года Чингисхан поднялся в горы Люпаныпань и оттуда руководил действиями своей армии. Монгольские войска вторглись на чжурчжэньскую территорию и один за другим стали завоевывать вражеские города вдоль восточной стороны гор Люпаныпань…

Цель, которую преследовал Чингисхан в последнем, как оказалось, своем наступлении в районе реки Вэйхэ весной-осенью 1227 года была очевидной: очистить от неприятеля бассейн реки Вэйхэ, обезопасить свой тыл на единственно возможном направлении вражеского удара от города Вэньсянь, после чего по дороге, разведанной ранее Самаху и Мухулаем, отправить передовой отряд в направлении города Луши с задачей достичь столицы Алтан-хана, города Нанжин, а вслед за ним должны были наступать основные силы монгольской армии…

Весной 1227 года монгольские войска, ведомые Чингисханом, захватили большое количество городов и деревень, расположенных вдоль северного берега Вэйхэ вплоть до города Фынсян. Направленный им кавалеристский отряд форсировал реку Вэйхэ; проследовав до границы южных сунов, монгольский отряд достиг южносунских городов Чэнсянь и Вэньсянь провинции Ганьсу; рейд монголов нагнал страху и на некоторых комендантов крепостей и в провинции Сычуань, которые предпочли побыстрее унести ноги.

Будучи в горах Люпаньшань, Чингисхан направил Танчена послом с очередным ультиматумом к Алтан-хану. Тот прислал к Чингисхану с ответом своего посла Вангин Хэцу…

В июне 1227 года еще один передовой отряд, отправленный Чингисханом, атаковал чжурчжэньский гарнизон города Шанчжоу, а затем, продвигаясь вперед к столице Алтан-хана, захватил города Цзуян и Луши.

В первый месяц осени 1227 года Чингисхан, спустившись с гор на равнину, возглавил наступление монгольских войск на чжурчжэньский город Цзиннин; после его захвата монголы разбили свой лагерь на берегу реки Си Цзян западнее города Цин Шуи Сянь. Здесь Чингисхан снова почувствовал сильное недомогание.

X. Шагдар[155]

Болезнь же Чингисхана изо дня в день ухудшалась…

Чингисхан считал неизбежной свою кончину от этой болезни. Он завещал своим эмирам: «Вы не объявляйте о моей смерти и отнюдь не рыдайте и не плачьте, чтобы враг не проведал о ней. Когда же государь и жители Тангуда в назначенное время выйдут из города, вы их всех сразу уничтожьте!»

Рашид ад-дин, «Собрание летописей», т. 1, кн. 2, с. 233.

(Владыка) заболел, у него начался сильный жар. В свой предсмертный час, страдая от нестерпимой боли, он молвил:

«Подобные быстроходным скакунам, четыре брата мои,

Подобные несокрушимым каменным исполинам, четыре сына мои,

Объединившие свои силы девять моих верных сподвижников[156],

Все подданные Великого Монгольского Улуса, слушайте меня!

Когда я с непреклонным упорством

Собирал свой Великий Улус,

Я напрягался так, Что растягивались кожаные стремена

И стирались железные стремена.

Но и тогда я не испытывал таких мучений,

Какие испытываю сейчас.

Когда, оседлав свою яловую, белой масти кобылицу

И набросив на плечи даху из шкура козленка,

Я выбивался из последних сил,

Чтобы собрать воедино свой Великий Улус,

Таких страданий я не переносил…»

«Краткое Золотое сказание»[157].

С этого времени болезнь Эдзэна (Владыки Чингисхана. – А.М.) сделалась тяжкой. Когда конец приблизился, то Эдзэн повеление молвил:

«Счастливо встреченная Бортэ-хатан моя!

Дружбою крепко (со мной) связанный Борчи мой!

В единую чашу собрать помогавшие девять орлюков[158] моих!

Кобарге подобные четыре младших братьев моих!

Аргамакам подобные четверо сынов моих!

Скалам подобные ноёны и сайды[159] мои!

Подобный сокровищнице весь великий народ мой!»

Так сказал. В то время, когда ослабел, то сунитский Хилугэтэй Багатур умолял (его) говорить. Эдзэн, приподнявшись, повеленье изрек:

«Покидаемой мною Бортэ-хатан моей,

Сиротам оставленным Угэдэю и Тулую моим,

Правдивые мысли свои проводя,

Непрерывно усилия свои отдавайте!

Тверда душа человека, который умеет держать

свое правдивое слово.

Крепок человек, оканчивающий творимое им дело.

Сдерживайте малые желания и слушайтесь многих.

Поистине, крепко ли это бренное тело?

Охраняйте великую державу свою.

На стали-железе пятен нет,

В жалком теле, в котором родился, вечности нет.

Твердо поступайте!

Достойны внимания слова ребенка Хубилая[160],

Поступайте согласно словам его!» – сказал.

На шестьдесят шестом году жизни в год огня-свиньи в двенадцатый день седьмого месяца… Чингисхан скончался.

«Шара туджи», с. 132–136.

В пятнадцатый день среднего месяца осени года свиньи… он покинул (этот) тленный мир и оставил престол, владение и государство (своему) именитому уругу (золотому роду. – A.M.). Эмиры, согласно его приказу, скрывали его кончину, пока тот народ (т. е. тангуды) не вышел из города. (Тогда) они перебили всех.

Рашид ад-дин, «Собрание летописей», т. 1, кн. 2, с. 233.

…Случилось так, что император Чингисхан почил. Полководцы тогда схватили владетеля Ся и убили. К тому же решили вырезать Чжунсин. Чаган изо всех сил увещевал оставить это, прискакал в город и успокоил оставшийся народ.

«Юань ши», с. 516.

Осенью, в седьмой луне, в день жэнь-у (Чингисхан) заболел. (В день) цзи-чоу почил в походной ставке Халаоту на реке (в) Саари-кээр. Перед кончиной, обратившись к окружающим, сказал: «Отборные войска Цзинь в (горном проходе) Тунгуань, с юга поддержаны горами Ляньшань, с севера защищены Великой рекой (Хуанхэ. – A.M.), поэтому трудно разбить (их). Если сократить путь через Сун (государство Южных Сунов. – A.M.), то Сун, вечный кровник Цзинь (держава Алтан-хана. – A.M.), обязательно сможет разрешить нам (проход), и тогда пошлем войска к Тан и Дэн, прямиком протащим (их) к Далян. Цзинь будет в затруднении и обязательно заберет войска из Тунгуани. И (будь) их всех хоть десятки тысяч, то, спеша на помощь за тысячи ли, люди и кони истощатся силами и хотя бы и дойдут, то не смогут сражаться. Разобьем их обязательно!»

Закончив речь, почил.

«Юань ши», с. 476.

Сыновья Чингисхана у постели умирающего отца. Французская версия, XIV в.

У авторов исторических хроник по поводу года смерти Чингисхана разногласий нет: это – двадцать второй год правления Чингисхана, год Красной Свиньи, или 1227 год. А вот сведения о месяце и дне его смерти у летописцев разных стран разнятся в связи с особенностями летоисчисления в этих странах… Сравнительный анализ этих особенностей дает основание утверждать, что состояние здоровья Чингисхана резко ухудшилось 18 августа 1227 года, а через восемь дней, 25 августа, он скончался…

Летописцы называют разные причины смерти Чингисхана: болезнь (возможно, тиф), последствия падения с лошади, ранение во время осады крепости, удар молнии и даже покушение на его жизнь взятой в наложницы жены тангудского владетеля.

Наиболее правдоподобной причиной представляется какая-то тяжелая болезнь, которая вызвала сильный жар и впоследствии скоропостижную смерть…

По поводу места, где умер Чингисхан, сведения источников разноречивы. Летописцы называют, во-первых, берег реки Си Цзян западнее города Цин Шуй Сянь, а также тангудский город Линьчжоу, который монголы называли Турэмгий балгас, горы Лю Пань Шань, «походную ставку Халаоту на реке (в) Саари-кээр» и другие… В настоящее время все больше исследователей сходятся во мнении, что Чингисхан умер в походном лагере, разбитом на берегу реки Си Цзян западнее города Цин Шуй Сянь.

Сайшал[161]

Затем, забрав его гроб, пустились в обратный путь. По дороге они убивали все живое, что им попадалось[162], пока не доставили (гроба) в орды (Чингисхана и его детей). Все царевичи, жены и эмиры, бывшие поблизости, собрались и оплакивали покойного.

Рашид ад-дин, «Собрание летописей», т. 1, кн. 2, с. 233.

Похороны Чингисхана. Современная настенная живопись. Мемориал Чингисхана в Ордосе (КНР)

И возложили тело златое владыки на большую телегу, запряженную лошадьми, и воздал при этом Гилугэтэй-батор сунудский хвалу владыке почившему[163]:

«О владыка, о хан всех племен!

Душа твоя отлетела —

ястребиным крылом она стала.

Душа отлетела, а тело —

только груз на скрипящей повозке.

Душа твоя отлетела,

став крылом щебечущей птахи.

Душа отлетела, а тело —

только груз на скрипучей телеге».

Когда процессия достигла горы Муна, ступицы телеги увязли в грязи так, что и пять лошадей не могли ее сдвинуть с места[164]. И взволновался люд монгольский, и тогда Гилугэтэй-батор сунудский, сотворив поклонение, молвил:

«О владыка, святой богатырь!

Предопределило рожденье твое,

Судьбу твою начертал

Вечный Всевышний Тэнгри!

Ужели покинул страну свою ты навсегда?

Как нужен ты, Тэмужин,

Земле, на которой родился,

И своему государству,

Которое созидал ты и долго умиротворял.

Ты нужен супругам своим

И сыновьям судьбоносным.

Вдали поджидают тебя

И созданное тобой государство,

И верные подданные твои,

Любезные жены, и сыновья,

И ставка – дворец золотой.

Вдали поджидают тебя

И созданная в сраженьях держава,

И близкие – жены и дети твои,

Родня многочисленная – монголы,

Бессчетные подданные твои

И родные места – Дэлун болдог.

Вдали поджидают тебя

Бунчук твой всесильный, что был сплетен

Когда-то из челки гнедого коня;

Сигнальные трубы и барабаны твои,

И всюду тебя прославляющий люд,

И ставка в местности Худу арал,

Что на реке Керулен.

Вдали поджидают тебя

Премудрая хатан Бортэ,

С которою встретился ты молодым,

Два нукера – Борчу и Мухали

И милость дарующая земля

Великой державы твоей.

О как, владыка, тебя заждались

Там, вдалеке, Хулан хатан твоя[165],

Возродившаяся для тебя на земле,

И хуры[166] твои, и дудки твои,

И наигрыши, и песни,

Все верные подданные твои,

Все земли – твои владенья.

Не забыл ли ты, о владыка,

О своей монгольской державе?

Ты вдали от нее восхвалял чужбину,

Говорил, что тепло, мол, в горах Харун,

Что весьма многочислен тангудский народ,

Что чужеземные девы прекрасны…

Увы, душа твоя отлетела,

Последнее ты испустил дыханье,

Но драгоценный твой прах, владыка,

Мы под охраной домой доставим,

Пред очи хатан Бортэ,

Всему народу тебя покажем».

И как только прозвучали эти слова,

Повозка скрипнула, тронулась с места —

В том воля была самого владыки.

И приободрились тогда все люди

И на кладбище Великих предков

Доставили прах своего государя.

И здесь наконец был земле он предан,

Воздвигнуты были восемь юрт священных,

И с той поры Чингисхан владыка

Стал духом-хранителем всей державы,

И стал опорой он и поддержкой

Потомкам, правителям государства.

По всей монгольской земле возвестили:

На месте захоронения праха

Возложены, возведены в святыню

Юрта владыки, чулки и рубаха.

Еще говорят, что на самом-то деле

Владыка, мол, в Бурхан Халдун погребен.

Иные считают, на северном склоне

Горы Алтай-хана покоится он.

А третьи взоры свои направляют

От Хэнтий-хана прямо на юг

И очень уверенно припоминают

Местность с названием Их утук.

Лувсанданзан, «Алтан товч», с. 158–159.

Пятнадцатого числа месяца шуна этого года, соответствующего 14 рамазану 624 г. х. (29 августа 1227 г. н. э.), его гроб доставили в его орды и объявили (печальное) событие. В четырех его главных ордах (ставках его жен. – А.М.) совершили оплакивание и его похоронили в местности, которую он перед тем однажды соизволил назначить в качестве великого заповедника…

Рашид ад-дин, «Сборник летописей», т. 1, кн. 2, с. 246–247.

Монгольских ханов Юаньской империи[167] хоронят следующим образом: рубят дерево, его ствол распиливают вдоль пополам, удаляют сердцевину по размерам тела покойного, таким образом получается гроб. Вовнутрь гроба кладут покойного. Гроб покрывают медью, сверху набивают три кольца из чистого золота. Гроб перевозится на север, на место поклонения духам предков (родовое кладбище. – А.М.); покойника хоронят в глубокой могиле. Мавзолей над могилой не возводят. На месте захоронения прогоняют табун лошадей и выравнивают местность. На месте захоронения приносят в жертву верблюжонка и здесь же его закапывают.

Это кладбище охраняет тысяча конных воинов. Следующей весной, когда вырастет трава, могилу уже и не найти. Тогда туда пригоняют верблюдицу; по месту, где она заревет, почуяв убитого верблюжонка, определяют место прошлого захоронения, и там совершают ежегодное жертвоприношение духу предка.

«Цао Му Цзи»[168]

В эпоху Чингисхана был некий эмир тысячи…; имя его – Удачи.

…Его дети со своей тысячью охраняют запретное, заповедное их место с великими останками Чингисхана в местности, которую называют Бурхан Халдун, в войско не вступают, и до настоящего времени они утверждены и прочно закреплены за (охраною) этих самых останков…

Утверждают, что однажды Чингисхан пришел в эту местность (Бурхан Халдун); в той равнине росло очень зеленое дерево, ему весьма понравилась свежесть и зелень этого дерева. (Чингис) провел часок под ним, и у него появилась некая внутренняя отрада. В этом состоянии он сказал эмирам и приближенным: «Место нашего последнего жилища должно быть здесь!»

После того как он скончался, то поскольку они слышали (когда-то) от него эти слова, то в той местности, под тем деревом, и устроили его великое заповедное место.

Говорят, что в том же году эта равнина из-за большого количества выросших деревьев превратилась в огромный лес, так что совершенно невозможно опознать то первое дерево, и ни одно живое существо не знает, которое же (оно).

Рашид ад-дин, «Сборник летописей», т. 1, кн. 1, с. 159.

Чингисхан был погребен в ущелье Циняньгу…

Он находился на престоле 22 года.

Император (Чингисхан. – А.М.) имел важные замыслы серьезной глубины, использовал войска как божество, поэтому смог стереть с лица земли 40 государств, после чего усмирил Си Ся. Его удивительные свершения исключительны, их следы – многочисленны. Как жаль, что в то время историографы не имелись в штате (двора Чингисхана), пожалуй, многое потеряно в записях и документах!

«Юань ши», с. 476–477.

По вопросу о месте захоронения останков Чингисхана среди ученых-монголоведов разгорелась дискуссия, в которой обсуждались две точки зрения. Первыми в нее вступили китайские ученые Чжан Сяньвэнь и Ту Ци. Первый из них утверждал, что Чингисхан был похоронен в районе горы Муна (современный Ордос. – А.М.), его оппонент доказывал, что место захоронения Чингисхана находится в Хэнтэйских горах в Монголии.

Утверждение Чжан Сяньвэня и его сторонников, очевидно, основывалось на свидетельстве некоторых более поздних источников о том, что (по пути следования монгольских войск в Тангуд) Святейший Владыка увидел выступающий мыс горы Муна и соизволил сказать:

«Когда держава в расстройстве,

Здесь хорошее убежище.

Когда держава в покое,

Здесь прекрасное место для жизни.

Для маралов здесь укромные, благодатные места.

Для дряхлеющих стариков —

место, где доживешь до глубокой старости!»

Ту Ци, опираясь на другие неоспоримые факты, убедительно свидетельствовал о том, что тело Чингисхана было доставлено на его родину и уже там предано земле, согласно его завещанию…

Что же касается истории с вынужденной остановкой траурной процессии у горы Муна, когда «ступицы телеги-юрты увязли в грязи так, что и пять лошадей не могли ее сдвинуть с места», и якобы последовавшим за этим захоронением Чингисхана в этих местах, то эта дезинформация была распространена намеренно, дабы хотя бы на время скрыть от недругов истинное место захоронения Чингисхана. На самом деле траурная процессия продолжила свой путь в Монголию и достигла местности Сайр Хээр. По мнению знаменитого монгольского ученого Ц. Дамдинсурэна, эта местность находится на реке Керулен, к юго-востоку от современного Улан-Батора, в районе горы Баян-Улан. В этой местности находилась Великая ставка Чингисхана и его главной жены Бортэ, поэтому естественно, что тело покойного Владыки для прощания прежде всего было доставлено именно сюда, а уже затем траурные мероприятия прошли в ставках трех других жен Чингисхана…

Источники свидетельствуют о том, что Чингисхан задолго до своей кончины сам указал «место своего последнего приюта». «Юань ши» и «Цау Му цзи» называют это место Циняньгу. Ученый из Внутренней Монголии (Китай) Их Мянгадай Ринчин утверждает, что это китайское название соответствует монгольскому Хурэлху, много раз встречающемуся в «Сокровенном сказании монголов». В настоящее время в Хэнтэйском аймаке Монголии несколько мест имеют такое название, поэтому трудно установить, в каком из них покоятся останки Чингисхана.

Ч. Далай[169]