Неубедительные, пустяковые или абсурдные причины вас отвергать

Если ребенка, вовлеченного в кампанию очернения, спросить, почему он так злится на вас, обоснование может оказаться несоразмерным уровню проявляемой враждебности. Другими словами, причины, называемые ребенком, не объясняют его враждебность или неприятие вас. Если, например, психолог его спросит: «Так в чем же дело? Ведь ты всегда жил с мамой, а теперь не хочешь даже чашку шоколада раз в месяц выпить с ней?», то в ответ ребенок может выдвинуть причины совершенно неубедительные (например: «Я там больше не чувствую себя комфортно»), пустяковые («У нее в доме деревянные полы все поцарапаны», «Мама носит ковбойские сапоги с юбкой») или заведомо ложные и абсурдные («Она заперла меня в чулане на три недели и морила голодом», хотя многие видели, что ребенок все это время спокойно ходил в школу и каждый день благополучно обедал с семьей). Или он может вовсе отказаться отвечать, заявив с раздражением: «Я уже сказал тебе, почему расстроен, не хочу повторять». Один отец поделился, что трехлетний сын объяснил, что больше не хочет иметь с ним ничего общего, потому что он никогда не разрешал тому днем спать на тахте. Такого рода объяснения, которые ничего не объясняют, не приводят веских причин, почему ребенок стал испытывать к вам такие чувства, отражают серьезное несоответствие между, так сказать, преступлением и наказанием.

Неубедительные, пустяковые или абсурдные причины отвергать родителя отражают то, что один адвокат назвал «зацепкой». Поскольку все родители несовершенны, вы и не сомневались, что в какой-то момент совершите ошибку. Вы могли быть слишком суровы, слишком снисходительны, слишком заняты и т. д. И когда вы оплошали, враждебный бывший подстрекнул ребенка зацепиться за эту оплошность, словно за ту самую «причину», по которой отношения должны закончиться, хотя ускользать от вас ребенок начал задолго до того. Это почти как если бы ребенок выжидал, пока что-то произойдет, чтобы можно было вынуть из шкафа заранее подготовленную и уложенную в портфель реакцию безоговорочного и безжалостного отторжения.

В одном случае предлогом для зацепки стало то, что отец отобрал у дочери мобильник, который она забыла оставить на кухне на ночь, как предписывало семейное правило, введенное, чтобы она, едва проснувшись, не хваталась за телефон и не начинала обзванивать всех подружек или лазать по сетям. Дочь возмутилась, пошла провести время с мамой, чтобы «остыть», и больше не вернулась. Мать же была только счастлива приютить дочь, купить ей другой мобильник и сообщить отцу, что девочка слишком расстроена, чтобы проводить время с ним. А между тем отец не проявил ничего, кроме нормальной родительской власти. Ему и в голову не могло прийти, что в результате его так безоговорочно отвергнут. Можно подумать – учитывая остроту реакции дочери, – будто он ее избил, или заставил целую неделю одной убирать весь дом, или сам с семьей уехал отдыхать, а ее запер дома на месяц!

В другой неполной семье после стычки между матерью и дочерью отец прилетел из другого штата и договорился с бывшей женой забрать дочь с собой, чтобы та «остыла». Был подписан меморандум о взаимопонимании между сторонами, в котором подробно оговаривалось, когда дочь вернут матери. Однако, вернувшись к себе в штат, отец вскоре записал ее там в школу и возвращать матери отказался. Отец с дочерью зацепились за повод и воспользовались им для передачи постоянной опеки.

Некоторые дети в качестве причины нежелания общаться с другим родителем будут ссылаться на грубое обращение, физическое или даже сексуальное насилие. Заявление о насилии уже само по себе отнюдь не является неубедительной, пустяковой или абсурдной причиной для отторжения. Напротив, к таким утверждениям следует относиться очень серьезно. Однако в одних случаях в их поддержку просто нет доказательств. В других утверждение оказывается заведомо ложным (то есть утверждается, что насилие произошло в то время или в том месте, когда и где родитель и ребенок не могли быть вместе либо насилие было физически невозможно), но ребенок (и другой родитель) продолжает выдвигать насилие как причину враждебности. В любом случае обвинение в насилии меняет правила игры. После подачи заявления о насилии службы защиты детей могут запретить всякие контакты между ребенком и предполагаемым правонарушителем на период расследования этого заявления. Это позволяет другому родителю беспрепятственно и неограниченно общаться с ребенком, подогревать и закреплять в нем недовольство обвиняемым родителем, даже если никакого насилия никогда и не было.

КАК ЭТО ВЛИЯЕТ НА РАЗВИТИЕ РЕБЕНКА

Дети, которые выдумывают или преувеличивают негативные качества одного родителя в угоду другому, обучаются очень опасному навыку: как манипулировать правдой и лукавить, чтобы добиваться своего за счет других. А ведь большинство родителей хотят, чтобы их дети научились вовсе не этому. И у них есть на то причины.