Глава 4 «Неадекватное» поведение детей как реакция на стресс
Глава 4
«Неадекватное» поведение детей как реакция на стресс
У детей, изъятых из семей, достаточно много оснований плохо себя вести в учреждениях. Их трудное поведение – это результат эмоционального стресса и реакция на утрату, а также реализация негативного жизненного опыта, борьба за выживание в той ситуации, в которой они оказались. Недостаточные в условиях учреждения возможности для реабилитации детей оставляют педагогам один путь – стараться не допускать бесконтрольного выплеска и наращивания агрессивных проявлений со стороны детей с помощью ужесточения дисциплины. Например, когда реакции детей непонятны для взрослых или носят экстремальный характер, педагоги часто не видят другого выхода, кроме как положить ребенка в психиатрическую больницу. Тем более что по внешнему рисунку поведение детей зачастую вполне укладывается в разного рода психиатрические синдромы и может быть идентифицировано как психическое расстройство. При этом никто не ведет мониторинг развития детей и динамики их состояния, которое может меняться с течением времени. То же касается интеллектуального развития детей. Специалисты, работающие с детьми, обязаны понимать закономерности психического развития, зависимость интеллектуального развития от эмоционального благополучия ребенка, роль родительской депривации и стрессов в торможении психофизического развития. Только в этом случае будет возможно разделить травматические последствия, которые могут быть компенсированы семьей и реабилитационной работой, от объективных ограничений в развитии, которые не могут быть преодолены.
пример:
Девочка Ира попала в семью в одиннадцать лет из коррекционного интерната. Приемной семье был известен диагноз девочки: «умственная отсталость легкой степени». Волонтеры, посещавшие детей в детских домах, знали эту девочку, и им казалось, что у нее нет подобного рода проблем: девочка была адекватна в общении, обучаема, обладала хорошим творческим потенциалом – талантливо рисовала, шила. У специалистов, наблюдавших развитие ребенка в динамике, также возникали сомнения в диагнозе. На момент прохождения психолого-медико-педагогической комиссии[5] результаты, показанные девочкой, отражали скорее ее актуальное состояние, а не ее реальный потенциал. Возможно, диагноз был поставлен в тот период, когда девочка, росшая в неблагополучной семье, в которой были к тому же ограниченные возможности для развития, находилась в стрессе от утраты семьи и адаптации в детском доме. Кроме того, детские дома VIII вида не являются благоприятной для развития ребенка средой. Однако, прожив там пять лет, девочка не деградировала, а сохранила любознательность и благожелательное отношение к людям. Кроме того, к двенадцати годам ее способности в изобразительном искусстве были значительно выше возрастной нормы, хотя никто ее специально не учил. Все это послужило поводом для сомнений в верности поставленного диагноза. Волонтеры сообщили о ребенке в организацию, занимавшуюся подготовкой кандидатов в приемные родители. Одна мама, прошедшая подготовку и уже имевшая опыт воспитания кровных и приемных детей, заинтересовалась девочкой. Они познакомились, у них сложился хороший контакт, и девочка перешла жить в семью. Приемная семья и общественная организация приложили много усилий для того, чтобы был снят неверно поставленный диагноз. В настоящий момент девочка учится в 9 классе общеобразовательной школы. Она занимается рисованием в художественной школе, играет на гитаре, изучает испанский язык.
комментарий:
На этом примере видно, что депривация и задержка в развитии в ходе поверхностного обследования комиссией были квалифицированы как умственная отсталость. Но в настоящий момент, после того, как ребенок прожил в благоприятной обстановке в любящей приемной семье пять лет, совершенно очевидно, что у девочки нет и не было этого диагноза.
пример:
Девочка Тома в поле зрения специалистов по устройству детей в семью оказалась в возрасте двенадцати лет. У Томы стоял диагноз «умственная отсталость средней степени тяжести», и было очевидно, что объективные проблемы в интеллектуальном развитии есть. Также в анамнезе у девочки было жестокое обращение и сексуальное насилие. Однако специалисты считали, что Тома обладает хорошим личностным потенциалом и может адаптироваться к жизни в обществе. Семья верующих людей с активной жизненной позицией, считавшая, что их задача – помочь ребенку, такому, какой он есть, приняла к себе девочку. Под словом «приняла» подразумевается полное принятие ребенка как личности, с учетом ее ограниченных возможностей и с верой в ее личностный потенциал. В результате к восемнадцати годам девочка окончила коррекционную школу, а к настоящему моменту – второй курс колледжа по специальности «швея», ходит в воскресную школу, активно участвует в жизни христианской общины. Она прекрасно осведомлена обо всех тонкостях ведения домашнего хозяйства, хорошо готовит, полностью соблюдает технику бытовой безопасности (хотя изначально некоторые специалисты утверждали, что в социально-бытовом плане она всегда будет на уровне трехлетнего ребенка). У нее прекрасные отношения с близкими и полноценная социальная жизнь.
комментарий:
Этот пример отражает тот факт, что дети с особыми потребностями (или, как у нас принято говорить, дети-инвалиды) при адекватном учете их проблем и возможностей, живя в семьях, могут быть успешно социализированы. Существует масса примеров, как дети с диагнозами, выросшие в учреждениях, становятся социально беспомощными и способными жить только в интернатах. И причина этого в большинстве случаев – не в их диагнозе, а в отсутствии адекватного социально-бытового опыта и позитивного опыта человеческих взаимоотношений.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.