Глава 24 Газетные заголовки и головная боль

Стого самого момента, как Капелло приехал на работу в Англию, было очевидно, что рано или поздно его отношения с Лучано Моджи начнут порождать вопросы, однако Фабио упрямо настаивал на том, что не собирается становиться человеком, который остается рядом с другом, только если у того все хорошо.

31 марта 2008 года история отношений этих двух людей привлекла к себе новые испытующие взгляды, поскольку Моджи был среди шести человек, оказавшихся под следствием по поводу оказания избыточного давления на игроков с целью заставить их сотрудничать с футбольным агентством GEA World.

Капелло, по всей видимости, демонстрировал свое теплое отношение к Лучано Моджи и другому бывшему директору «Ювентуса», Антонио Джираудо, в перерывах между судебными заседаниями. Джираудо не был одним из шести, против которых было заведено дело, но он все еще находился под шестилетним запретом на профессиональную деятельность за свою роль в Кальчополи. Возможно, Фабио просто испытывал облегчение, видя знакомые лица, после того, как выдерживал град вопросов, на которые искренне не знал, как ответить. Когда Капело просили поделиться деталями по поводу закулисной деятельности управления «Ювентуса» и GEA, он всегда отвечал, что либо он не знает, либо он не помнит.

В суде Капелло отрицал свою зависимость от директоров GEA, а также то, что на него оказывалось какое-либо давление со стороны менеджмента игроков во время его работы в «Ювентусе». Он полностью отрицал, что когда-либо имел отношение к трансферному рынку. Он говорил: «Я никогда не слышал, чтобы на игроков оказывалось давление, а также о каких-либо инцидентах, связанных с контрактами футболистов. И в «Роме» и потом, в «Ювентусе», я всегда занимался исключительно теми вещами, которые связаны с работой тренера. Я только составлял список желаемых покупок, остальное делал клуб: экономические аспекты никогда меня не беспокоили».

Фабио продолжал настаивать, что хотя в прошлом он и «слышал слухи» о том, что Лучано Моджи, генеральный директор «Ювентуса», был вовлечен в деятельность GEA, ему «ничего не было известно о конкретных отношениях между ним и агентством». Запись телефонного разговора между Капелло и Лучано Моджи, состоявшегося в 2004 году, доказывала, что Фабио мог знать, что Алессандро Моджи к тому времени уже играл значительную роль в управлении GEA. Но могло и оказаться, что Капелло просто предупреждал Лучано Моджи о надвигающемся расследовании просто потому, что считал того другом, и понимал, что расследование может затронуть другого члена семьи Моджи, его сына, Алессандро. Никаким законом подобное не запрещалось.

Давая свидетельские показания в суде в 2008 году, Капелло также преуменьшал значение его интервью, которое он дал в 2002 году Corriere dello Sport, еще будучи тренером «Ромы», в котором он критиковал создаваемый семьей Моджи конфликт интересов, а также практически монопольную позицию GEA на трансферном рынке. Он утверждал, что его критика не была основана на чем-то конкретном, что это был скорее тактический ход в поддержку его текущего клуба: «Я дал то интервью, потому что чувствовал, что будет правильным сделать что-то для «Ромы». Я знал о GEA, я знал, как много игроков притягивает это агентство». Но все, что знал Капелло о GEA, возвращаясь назад к 2002 году, было то, «что оно существует. Я даже не знал, кем конкретно оно управляется… Я сказал, что мне кажется странным существование компании, которая выступает агентом примерно сотни футболистов и нескольких тренеров, но я сказал это, потому что хотел сказать что-нибудь в пользу «Ромы», команды, которую тогда тренировал».

Государственный обвинитель, Лука Паламара, в 2008 году сказал о свидетельских показаниях Капелло следующее: «Мы упираемся в кирпичную стену умалчивания. В суде, однако, свидетели обязаны говорить правду, а не оперировать слухами или бесконечно повторять: «Я не знаю» или «Я не помню». Неожиданно Паламара предупредил Капелло, что собирается изучить записи его свидетельских показаний, а потом решить, не следует ли начать судебное разбирательство уже в отношении лично него. Бывший коллега Капелло по «Ювентусу», Антонио Джираудо, также был предупрежден, что может быть также обвинен в сокрытии от суда сведений или неполноте тех показаний, которые он дает.

В то же самое время другой свидетель по делу, второй номер тренерского штаба Капелло, Франко Бальдини, припомнил случаи, когда он, будучи спортивным директором клуба Серии А, «Ромы», чувствовал, что GEA имеет чрезмерное влияние на игроков, которых он пытался подписать. Он также вспомнил ужин, организованный Итальянской футбольной лигой на Рождество 2001 года. Говорили, что на этом собрании Лучано Моджи выражал неудовольствие теми трудностями, которые испытывает его сын, Алессандро, при заключении договоров с определенными игроками «Ромы». Бальдини заявлял, что Моджи сказал ему: «Ты знаешь, ты должен сотрудничать с нами. В этом году ты работаешь здесь, в следующем ты работаешь там, а еще через год ты не работаешь нигде». Бальдини понял это как намек на то, что его карьера в итальянском футболе может быть заморожена, если он попытается бросить вызов семье Моджи.

Во время же судебных разбирательств 2008 года Бальдини, похоже, получил очередные угрозы прямо в зале суда, стоя перед судьей и давая свои свидетельские показания. Капелло в этот момент находился вне зала суда в ожидании своей очереди давать показания и поэтому не заметил, что тогда произошло. И вот тогда, когда Бальдини был готов сделать очередные разоблачительные заявления, Моджи, как говорят, показал ему жест, скрестив руки перед собой и повернув ладони вниз, к земле. Как понимается, в Италии такой знак означает предупреждение человеку и говорит о том, что ему следует следить за своими словами, иначе он столкнется с последствиями. Бальдини посмотрел в глаза своему мучителю, решив показать ему, что он его не боится, и сказал: «Лучано, у тебя есть восемнадцать адвокатов, оставь меня в покое». Но немедленно привлек внимание судьи к тому, что сделал Моджи, и заявил, что это «может быть воспринято как запугивание». «Он подал мне обычный угрожающий сигнал, что делает и делал постоянно», – добавил Бальдини. Судья предупредил Моджи, что он может быть удален из зала суда, если еще раз покажет подобный жест или другим образом проявит неуважение к суду.

Вполне ожидаемо, что заголовки газет, вышедших на следующий день в Англии, были посвящены делу Капелло и выглядели мрачно как для Фабио, так и для Футбольной ассоциации. Последний разворот The Daily Mail призывал: «Скажи нам правду, Фабио», спортивный раздел на первой полосе Daily Telegraph сообщал: «Капелло запутался в деле о коррупции», а The Times вышла со следующим заявлением: «Капелло волнует угроза судебного преследования в деле о коррупции». The Times намекала, что Капелло сказал друзьям, насколько сильно взволнован и разозлен, чувствуя, что уже полностью вовлечен в дело, потому что давал свои свидетельские показания государственному обвинителю на неофициальных предварительных слушаниях 18 месяцев назад, только для того, чтобы быть вызванным в суд и давать показания публично, потому что является высокопоставленным менеджером в мировом футболе.

Адвокаты Капелло на предположение государственного обвинителя, Паламары, о том, что их клиент что-то «скрывает», возразили заявлением, в котором говорилось: «Мы действительно удивлены заявлением государственного обвинителя. Мистер Капелло был выслушан в качестве свидетеля в деле против компании GEA и подтвердил перед судом Рима все свои показания, которые уже предоставил государственному обвинителю в ходе судебного расследования. В конце слушаний мистер Капелло был уверен, что, будучи свидетелем, предоставил всю требуемую от него информацию обвинителю и суду».

Сара Фаилачи из Vanity Fair полагала, что даже перспектива обвинения уже сама по себе создает непростую ситуацию. Она высказала это Капелло: «Когда вы выступали свидетелем в деле против GEA, где главным подозреваемым является Моджи, прокурор обвинил вас в сокрытии информации, и теперь существует риск, что вы будете обвинены в даче ложных показаний». Капелло ответил: «Это меня очень удивляет. Я уже был опрошен прокурором в ходе расследования, и на суде я повторил то же самое, что говорил ему». Разумеется, Фабио догадался позвонить своему сыну, Пьерфилиппо, после своего выступления в суде в последний день марта 2008, и сказать ему, что все идет хорошо. Он рассказал властям все, что знал, заверил он его, так же как он делал это и ранее, при закрытых дверях.

«Я убежден, что все вскоре выяснится само собой, – сказал Капелло Vanity Fair. Сара Фаилачи спросила: «А есть ли риск, что англичан вскоре начнут раздражать все эти судебные проблемы, особенно беря в расчет широко известную британскую прессу?» Капелло ответил: «Я уже отчитывался перед Футбольной ассоциацией, для них я чист… Поскольку я совершенно убежден, что все было сделано в законной форме, я спокоен по этому поводу. Само собой разумеется, что английская пресса концентрирует внимание на тренере национальной сборной, возможно, слишком большое внимание, которого я не ожидал. Однако в каждом издании есть по крайней мере три страницы, посвященные спорту, и, возможно, такое давление объясняется тем, что англичане десятилетия уже ничего не выигрывали».

Несмотря на беспрецедентность давления, Капелло выглядел достаточно крепким, чтобы его вынести. Сестра Фабио, Бьянка, говорила мне: «Я абсолютно не волнуюсь по поводу всех этих судебных дел, с ним будет все в порядке, они не помешают ему концентрироваться на своей работе – он работает так усердно. Он добьется с Англией успеха, это просто потребует времени, вы же не можете взмахнуть волшебной палочкой, и все. Но он сделает это».

Все надеялись на то, что Бьянка была права. Однако затем, в мае, пришла новость, которая должна была серьезно напугать Футбольную ассоциацию. Государственный обвинитель, Лука Паламара, реализовал свое обещание изучить записи свидетельских показаний, данных Капелло перед судом, и решил, что в них достаточно смущающих его вещей, чтобы предпринять дальнейшие действия против тренера англичан. В отношении Капелло было открыто судебное расследование по поводу того, что Daily Telegraph описала как обвинения в даче под присягой заведомо ложных показаний. И если в ходе расследования будет выявлено достаточно доказательств, чтобы предать Капелло суду, писала газета, и впоследствии он будет признан виновным, ему грозит максимум три года тюрьмы. Заголовок Daily Telegraph гласил: «Капелло выдвинут обвинения в лжесвидетельстве».

Позже Пьерфилиппо утверждал, что то, что вменяется Капелло, не является лжесвидетельством, которое, грубо говоря, представляет собой ложь суду, а замалчиванием или сокрытием информации. Он предполагал, что обвинение изначально возникло из-за простого недопонимания – из-за того, что Капелло не мог вспомнить все детали своих ответов, которые давал на предварительных слушаниях 18 месяцев назад. Потом он тренировал «Реал», потом покинул клуб, а потом приехал работать в Англию. Произошло так много всего, что превратило события в «Ювентусе» в отдаленные воспоминания. Поэтому, по словам Пьерфилиппо, Капелло попросил Паламару разрешить ему прочитать ответы, что он давал на предварительных слушаниях, чтобы он смог подтвердить перед судом, что информация, в них содержащаяся, полностью соответствует действительности. Только после того, как он услышит свои прошлые заявления, сможет определить, может ли он к ним еще что-нибудь добавить. Но Паламара не хотел об этом даже слышать, он отказался предоставить Капелло такую услугу, как чтение того, что им было сказано ранее. Вполне понятно, что Паламара хотел узнать, будут ли какие-нибудь несоответствия между прошлыми и нынешними показаниями Капелло, но столь твердая позиция вряд ли способствовала налаживанию взаимопонимания между двумя мужчинами. Итак, Капелло вынуждали копнуть поглубже в своей памяти. Он не собирался позволять, чтобы из него вытянули в суде что-нибудь, в чем он не был уверен, когда прошло уже столько времени, но у него было чувство, что на все вопросы он ответил более чем адекватно, настолько, насколько это вообще в человеческих силах. В отношении Капелло не было больше предпринято никаких действий по так называемому обвинению в «умалчивании» при даче показаний в суде. Технически у Паламары было практически пять лет с момента его заявления о сокрытии информации, чтобы их предпринять. Тогда же, в 2008 году, заголовки газет выглядели неприглядно, и атмосфера была тревожной.

20 мая 2008 года я встречался с Капелло в Italia Mania, небольшом лондонском ресторане на Сохо-сквер, недалеко от штаб-квартиры ФА. Я хотел расспросить Капелло о его отношениях с Моджи и готовился рискнуть испытать легендарный характер Фабио, чтобы добраться до сути дела. Франко Бальдини был тоже приглашен на встречу в зале ресторана, где подавали пиццу, поэтому вопрос про Моджи следовало задавать деликатно. Франко и Капелло прекрасно работали вместе, но их мнения о Моджи вряд ли могли разниться больше. Капелло был начальником Бальдини в ФА, поэтому читать Фабио нотации для Франко не имело никакого смысла. Бальдини будет вести свое собственное сражение, а Капелло останется при своем собственном мнении. Они оба слишком умны, чтобы позволить спорам вокруг Моджи разрушить их взаимопонимание.

Встреча началась хорошо. Тепло поприветствовавший меня Капелло не играл в босса. Он также посвятил достаточно времени на раздачу автографов и позирование перед камерами шокированных посетителей, которые определенно не ожидали, что тренер английской сборной украсит собой столь скромное заведение.

Мы болтали о его детстве в Пьерисе, о начале его карьеры игрока, о вызовах, с которыми он сталкивался, став тренером, и о памятной речи, обращенной к команде перед тем, как «Милан» вышел на поле и сокрушил «Барселону» в финале Лиги чемпионов 1994 года со счетом 4:0. Разговор проходил достаточно расслабленно, поэтому я решил, что настал подходящий момент для того, чтобы задать важный вопрос номинальному главе английского футбола. В конце концов, передо мной был Капелло, пребывающий в непринужденном настроении, а не пугающий всех Босс.

Поэтому я попытался высказать Фабио некоторые аргументы, стараясь говорить от лица всех английских болельщиков. Я задал свой вопрос напрямик, пока мы ели пиццу, не пользуясь вилкой и ножом, на итальянский манер. Когда мы собираемся на футбольный матч, говорил я, особенно если нам пришлось заплатить хорошие деньги за билет, за длинную поездку и, возможно, за отель, мы хотим знать, что обе команды, чтобы победить, показывают лучшее, на что способны. Мы хотим знать, что рефери делают все от них зависящее, чтобы принимать честные решения. Мы требуем единых правил для всех. Но с другой стороны, его друг Моджи, как недавно выяснилось, более заинтересован в том, чтобы уничтожить те самые единые правила. Поэтому как Капелло может оставаться другом Моджи?

Капелло посмотрел так, будто кто-то подложил что-то крайне неприятное в его пиццу, что, разумеется, в Italia Mania было просто невозможно. Он смотрел на меня так, будто я пытаюсь предъявлять ему претензии, будто пытаюсь предать его, воспользовавшись неформальностью обстановки, будто он готов подняться, встряхнуть головой и выйти вон. Даже Франко был теперь на его стороне, будто мой простой вопрос, заданный от лица болельщиков этой страны, был шагом, переходящим все границы. Атмосфера сделалась практически леденящей. Вот, должно быть, каково это, думал я, быть пойманным за нарушением одного из правил Босса в отеле, где останавливается команда. Или получить свой первый вызов в команду только для того, чтобы узнать, что твое отношение к делу настолько неудовлетворительно, что вряд ли ты заслуживаешь даже возможности полировать скамью запасных.

Босс не был счастлив вопросу, хотя его первая реакция граничила с неверием в то, что я могу спрашивать такие грубые вещи в такой, по общему мнению, расслабляющей обстановке. Возможность продолжения встречи висела на волоске. Фабио руководствовался правилом: «две ошибки, и ты уходишь», поэтому пришло время, очевидно, покаяться за любое предполагаемое нарушение, чтобы объяснить, что я просто задал вопрос, ответ на который интересует очень многих людей. С моей точки зрения, было бы неправильно этот вопрос не задавать, и я надеялся, что он будет уважать откровенный разговор, а не выходить из себя по этому поводу, потому что как журналист я бы просто не сделал своей работы, если бы отказался исследовать и эту сторону.

Капелло, похоже, принял объяснения за чистую монету и, по крайней мере, в известной степени ответил на вопрос. Его ответ соответствовал данному им объяснению Vanity Fair. Моджи был другом семьи, перед судом и законом было доказано, что он ни в чем не виновен, и если он действительно совершил ошибку, значит, ему следует ожидать за нее наказания, как и любому другому человеку. Я попросил Капелло подробнее объяснить их с Моджи отношения, на тот случай, если существуют какие-то итальянские культурные традиции, устанавливающие правила дружбы между двумя мужчинами, чего я как англичанин, возможно, не понимаю. Капелло ответил, что, по его мнению, он объяснил мне достаточно.

Достаточно так достаточно, тем более что я воспользовался возможностью спросить его о бывшем друге и соседе, покойном Итало Аллоди. Вы вспомните, что его попытка через посредника повлиять на судей в матче «Ювернуса» против команды «Дерби Каунти» в обоих играх полуфинальных встреч еврокубка 1973 года подвигла покойного Брайана Клафа требовать провести полное расследование. Капелло, который был в то время игроком, не имел ни малейшего подозрения о том, что пытались сделать за кулисами, однако за ужином в Italia Mania он повторил, что если бы «Дерби Каунти» выиграл, то не жаловался бы на судейство. Было похоже, что в глазах Капелло Аллоди был невиновен ни в чем, а протесты «Дерби» воспринимались как самое заурядное дело. Надо сказать, что Босс уже не проявлял столь болезненной реакции. От всех возражений, призывающих посмотреть, не происходило ли чего-нибудь неприглядного за кулисами того времени, просто отмахнулись. Теперь любые нападки, сделанные тогда, воспринимались не более чем скулеж лузеров.

Никогда не было даже намеков на то, что Капелло знал что-нибудь о противозаконных попытках влиять на судей ни в 1970-х, ни тремя десятилетиями позже. Обвинения в коррупции, выдвинутые против «Ювентуса», не касались его персонально ни в какую из эпох. Но собственная невиновность Капелло, похоже, по большому счету не облегчала для него признание факта привлечения к ответственности его клуба. У Фабио была собственная твердая точка зрения на то, что является, а что не является правосудием, и он полностью отвергал предположение, что мнение других людей может быть столь же обоснованным, как и его собственное.

Даже осенью 2009 года Капелло говорил Marie Claire Italia, что с его точки зрения, суровое наказание «Ювентусу», вынесенное в 2006 году, не представляет собой по-настоящему справедливой реакции на проблемы внутри итальянского футбола. Он сказал: «Я до сих пор считаю, что Кальчополи был всего лишь раздутым скандалом, потому что у меня есть четкие ощущения, что некоторые люди попались, а другие наказания избежали». Далее в том же интервью он говорит: «Я считаю несправедливость позором».

Капелло, возможно, прав в том, что некоторые виновные люди избежали наказания. Но было бы ошибкой сводить к банальности то, что люди, чьи правонарушения были доказаны, были призваны к ответу. И разумным было бы еще раз рассмотреть деяния руководства «Ювентуса» в то время, когда было столько много скандалов. Добропорядочные люди не были бы особо огорчены, услышав, что Моджи в результате разбирательства дела Кальчополи отстранен от профессиональной деятельности, и не считали бы это позором. Только не после того, как он попался на том, что было записано на тех пленках. Я должен признаться, что даже и близко не подходил в разговоре к личности Антонио Джираудо, бывшего директора «Ювентуса», который в 2006 году все еще отбывал пятилетнюю дисквалификацию, как и сам Моджи. Джираудо, как показывает запись его разговора, приказывал Златану Ибрагимовичу играть хуже своих возможностей, а затем требовать трансфера, когда тот еще был игроком «Аякса». Возможно, к тому моменту моя отвага меня оставила, и я чувствовал неловкость ситуации. В конце концов, Фабио настолько замкнулся в себе, когда была поднята тема Моджи, что было бы профессиональным самоубийством подкидывать ему имя еще одного из его приятелей с запятнанной репутацией.

Поэтому я вынужден был трусливо бежать, вновь вернув разговор к следующей теме: когда болельщики не могут стать свидетелями честных сражений на поле игры, потому что некоторые личности добиваются влияния на ключевых людей, от которых зависит исход матча, не является ли это величайшей несправедливостью в мире спорта. Не похоже было, чтобы Капелло считал такое положение дел позором, когда мы разговаривали на эту тему, хотя, разумеется, его основной задачей было защитить своих друзей и свой бывший клуб. Возможно, он просто моментально забыл, как много люди вынуждены работать, чтобы позволить себе сходить на футбол. А может быть, факт того, что лекцию о морали читает ему журналист, был уж вовсе для него невыносимым.

Прощался со мной Босс уже без той теплоты, которую показал, приветствуя меня в начале нашей встречи в Italia Mania в том, 2008, году. Будет честным признаться, что и никогда потом он не отказывался от общения со мной, поскольку впоследствии очень любезно отвечал на мои вопросы, хотя и никогда – один на один. Я привожу это будущее сотрудничество как пример того, что Фабио не из тех людей, что способны затаить злобу.

До некоторой степени я был рад полученному мной опыту напряженного разговора с Фабио Капелло. Ссоры с Боссом не длятся долго, и из них редко кто выходит победителем, кроме Капелло. И все же любой из нас, кто испытывает особые чувства к футболу, время от времени должен вставать на защиту дорогой для нас старой игры, даже в не слишком комфортной ситуации, когда все предприятие, возможно, лишено смысла.

По сравнению с некоторыми мировыми проблемами положение в футболе, разумеется, вопрос тривиальный. Капелло никогда не находит нужным придавать особое значение важности футбола, вместо этого он помогает создавать лучший мир там, где чувствует, что может это сделать. Вдобавок к существенным финансовым вложениям в ремонт приходского храма в своей родной деревне Пьерисе, в чем возникла необходимость несколько лет назад, там же он оказывает поддержку благотворительной деятельности местных монахинь. Прибавьте личное вложение Фабио: «Я молюсь дважды в день, я не в восторге от существующего закона об абортах, я восхищаюсь Папой Бенедиктом. Насколько я могу судить, церковь нуждается в том, чтобы ее направили в сторону уважения традиций».

Очевидно, Фабио не принадлежит к людям, которые легкомысленно относятся к вопросам морали. Но как применяет он свой моральный кодекс в футболе? Капелло помогал разворачивать кампанию уважительного отношения к судьям, проводимую Футбольной ассоциацией. В мае 2008 года он сказал: «Меня как иностранного тренера всегда впечатляло, насколько уважительно относятся английские футболисты к судьям, по сравнению с теми игроками, с которыми я работал в лигах других стран. В последнее время, в предыдущем сезоне, мы сделали шаг назад. Поэтому нам нужно вернуться к уважительному отношению к судьям и другим официальным лицам… Это важно, я твердо на этом настаиваю, особенно в игре на высшем уровне. Вы всегда должны помнить о том, что на всех топовых игроков, играющих на высшем уровне, смотрят дети и молодые люди всей страны и берут пример с их поведения. Поэтому жизненно важно, чтобы игроки подавали им правильный пример. Что же касается моей роли во всем этом, то это – моя работа, садиться с футболистами и вместе с ними решать проблемы подобного сорта, если они существуют».

Перенесемся на секунду в октябрь 2009 года. На эту дату был назначен уже ничего не решающий матч сборной Англии со сборной Украины. В конце игры Капелло, по некоторым данным, провел четыре минуты, ругая словенского арбитра Дармира Скормину за простую и признанную им ошибку в установлении личности нарушителя, которая к тому же не оказала никакого влияния на результат матча. Украинец Артем Милевский был сбит с ног голкипером Фабио, Робертом Грином, и был назначен абсолютно справедливый пенальти. Красную карточку за нарушение, которого тот не совершал, показали Фердинанду. Через несколько секунд ошибку исправили, и с поля был удален Грин, а не Фердинанд. Никаких возражений, тем более что Украина пенальти даже не забила.

Тем не менее Капелло, похоже, решил унизить арбитра и в своем телевизионном интервью, и на пресс-конференции сразу после матча. «Арбитру нужно объяснить, что же он там увидел. Существует большая разница между Рио и голкипером – один бежит, другой ныряет… это действительно большая ошибка».

И Фабио с такой яростью излагал свою точку зрения в подтрибунном туннеле, что судья, как говорили, отказался пожимать ему руку. Какое уважение к судьям! Очень трудно разглядеть здравый смысл в том, как сам Капелло относится к рефери, поскольку он еще и утверждает, что ненавидит, когда игроки пытаются их обмануть. В 2009 году он сказал: «Мне не нравится смотреть, как люди ныряют на поле. Никогда. Я всегда разговариваю на этот счет со своими игроками, но во время игры я не могу выйти к ним на поле. Иногда это становится делом судей. Судейское решение может и не быть корректным, и это, конечно, нехорошо, но я не люблю игроков, намеренно падающих. Я всегда говорю игрокам: «Вы должны вести себя самым должным образом и следить за тем, чтобы спортивный дух сохранялся тоже самым должным образом».

Не это ли я пытался сказать Капелло во время нашей небольшой стычки в Italia Mania? Вы должны следить за тем, чтобы спортивный дух был сохранен. И очень трудно понять, как вы можете защищать людей, которые как минимум не смогли уследить за сохранностью спортивного духа, и продолжать общаться с ними публично.

В 2008 году я спросил у Кита Хэккета, генерального менеджера коллегии судей Английской премьер-лиги, как он относится к дружбе Капелло с Моджи. Совместима ли она, по его мнению, с той ролью, которую играет тренер английской сборной как номинальный глава ФА, организации, требующей от него величайшего уважения к судьям? «Я не знаю, – начал он. – Решать тут должна ФА. Это они его (Капелло) наниматели, а не я».

Хэккет добавил, что ему рассказывали про Моджи и про то, что случилось в итальянском футболе, и указал, что мы не должны допускать, чтобы на Капелло в какой-либо степени оказывало влияние поведение Лучано. Я предположил, что Фабио следовало бы, по крайней мере, строго осудить то, что Моджи очевидно скомпрометировал честность игры в Италии. «Это исключительно его дело», – ответил Хэккет. Он хотел четко показать, насколько высоко он ценит декларируемое Фабио намерение заставить своих игроков подчиняться правилам и научить их демонстрировать уважение к судьям. «Если он будет неукоснительно этому следовать, – добавил Хэккет выразительно, – это окажет значительную помощь футболу и на профессиональном уровне, и на уровне простых болельщиков тоже».

Джеф Винтер, долго проработавший арбитром Премьер-лиги, заметил: «В ту неделю, когда ФА запускала свой проект «Уважение», была прекрасная возможность в качестве показательного примера оставить дома Эшли Коула, не включив его в состав команды на товарищеский матч во Франции. Он как раз продемонстрировал досадную нехватку уважения к рефери Премьер-лиги, Майклу Райли, даже повернулся к нему спиной, когда мистер Райли с ним говорил. Возможно, в этом случае мистер Капелло и его помощники могли бы занять принципиальную позицию. Но этого не произошло. К сожалению, многое из того, что делает ФА, оказывается лишь шумом, не подкрепленным никакими действиями…»

Лорд Трисман, президент ФА и бывшее должностное лицо Министерства иностранных дел, просто источал уверенность, когда весной 2008 года излагал свои взгляды на футбол. В своей выразительной речи он говорил: «У нас есть множество ценностей, придерживаться которых следует не только ради достижения высочайших результатов в игре, не только ради ее красоты и величия как таковых, но и ради всего футбола в целом. Эти ценности относятся к честности, к справедливости соревнований… это ценности, которые подчеркивают важность уважительного отношения к законам игры, к футболистам, рядом с которыми вы играете, и к футболистам, которые играют против вас, к судьям, которые смотрят за игрой, к каждому человеку, вовлеченному во всеобщие усилия в достижении того, чтобы этот замечательный спорт оставался любимым в нашей стране».

Осенью 2009 года огласку получил один из самых спорных случаев в истории мирового спорта. По некоторым данным, команда «Рено» «Формулы-1», принадлежащая Флавио Бриаторе, в прошлом году приказала одному из своих пилотов, Нельсону Пике-младшему, в Сингапуре преднамеренно разбить свою машину об ограждение. Идея состояла в том, что хаос, возникший во время аварии, окажется на руку фавориту команды, Фернандо Алонсо. Что и случилось. Когда эта уловка была в конце концов раскрыта, Бриаторе покинул «Формулу-1», так как тучи над его головой сгущались. Главный управляющий орган этого вида спорта, ФИА, дисквалифицировала его пожизненно. Но Бриаторе поклялся очистить свое имя, и с помощью апелляции, поданной в суд Франции, смог опротестовать свою дисквалификацию. Но даже после этого ФИА не хочет его возвращения, и в то время, когда пишется эта книга, судебные баталии еще далеки от своего завершения. Бриаторе сохранял контроль над футбольным клубом «Куинз Парк Рейнджерс» несколько дольше, и через несколько недель после разразившегося скандала в «Формуле-1» Фабио Капелло присоединился к Бриаторе в качестве гостя в директорской ложе стадиона «Дофтус Роуд». Близкий к Капелло источник говорил мне, что в это же самое время Капелло и его жена Лаура несколько раз наслаждались обществом Бриаторе за ужином. Как мы можем видеть, Капелло не бросает своих друзей в период трудностей. Кроме того, когда писалась эта книга, Бриаторе был перед законом чист. Ни Моджи, ни Джираудо никогда не обвинялись в чем-нибудь криминальном, поэтому Капелло мог бы указать и на их невиновность. Но какому еще количеству друзей тренера сборной Англии нужно лишиться права заниматься своим уважаемым видом спорта, временно или пожизненно, обоснованно или нет, прежде чем кто-нибудь осмелится предположить, что при выборе друзей Капелло не проявляет мудрости, необходимой человеку с его положением? Когда английский тренер ужинает с человеком, только что лишившимся уважения определенных спортивных властей, не возникает ли опасность, что некоторые беспристрастные болельщики, которые платят хорошие деньги за искреннее и чистое спортивное зрелище, начнут испытывать беспокойство?

Давайте пока оставим в стороне профессиональную этику «Формулы-1» и вернемся к футболу. Это тот вид спорта, в котором Фабио Капелло – номинальный лидер. Как мог бы сказать нам добродушный священник из родной деревни Капелло, дон Пьер Паоло Саранца, защита честности футбольной игры даже более важное дело, чем выигрыш на Чемпионате мира. Если футболу будут привиты определенные ценности, это не будет означать, что игра станет слишком мягкой или утратит свою остроту, как раз наоборот. Честное сражение отличается большей остротой и драматизмом, и это то, что мы ожидаем увидеть, отправляясь на стадион, это то, ради чего живут некоторые люди. И вот что приходит мне в голову: если Капелло не воспользуется своей широчайшей известностью и не подаст своего твердого голоса против всегда существующей угрозы коррупции в футболе, очередному Итало Аллоди останется только поджидать за углом.

Не то чтобы Моджи совершенно исчез из виду. В действительности вскоре война интересов между генеральным менеджером сборной Англии Франко Бальдини и Моджи, которые оба являются друзьями Фабио Капелло, получила новое тревожное развитие. 19 июня 2008 года, через день после 62-го дня рождения Фабио, Бальдини готовился дать очередные свидетельские показания в ходе продолжающегося расследования в отношении Лучано Моджи и компании GEA World. Вспоминая, что случилось потом, Франко утверждает следующее: «Я устал от этой ситуации. Теперь я хочу рассказать вам, что случилось внутри зала суда: Моджи подошел ко мне, поднес свой палец к моему носу на расстояние 10 сантиметров и сказал: «Добрый день, кусок дерьма, будь осторожен, потому что таким образом ты плохо кончишь». Я ответил: «На твоем месте я бы не усугублял своего положения».

Бальдини зашел в зал суда, где судья спросил его, что именно игрок по имени Давиде Байокко предположительно сказал ему пять лет назад. Оставив свои наиболее яркие обвинения на конец, Франко просто начал повторять свои показания: Байокко, бывший в то время игроком «Перуджи», сказал ему, что агентство GEA вынуждает его на сотрудничество, и только в этом случае он сможет перейти в «Ювентус» (позже Байокко настаивал, что никогда не говорил Бальдини подобных вещей). В июне 2008 года Франко сказал судье, что хотя он и уверен в общем смысле сказанного Байокко, он не сможет вспомнить точных его слов, ведь с того момента прошло так много времени. Информационная бомба взорвалась тогда, когда Бальдини отважно добавил суду, что, однако, прекрасно помнит в точности слова, относящиеся к более позднему инциденту с Лучано Моджи, произошедшему лишь несколько минут назад. Франко повторил суду все сказанное Моджи и проинформировал его о том, что журналист Corriere dello Sport, Этторе Инторциа, был тому свидетелем и готов все подтвердить.

Судья немедленно решил, что угрозы Моджи следует рассмотреть отдельно и решить, заслуживают ли они дополнительных обвинений. Было похоже, что война интересов между Бальдини и Моджи только обостряется, и Франко прекрасно знал, какие последствия это может иметь для него лично. Он заметил, что был обеспокоен, как был бы обеспокоен любой живой человек на его месте, хотя все равно оставался не тем, кто не отступает, когда чувствует свою правоту. Как бы там ни было, он приготовился встретить все риски, которые несли сказанные им отчаянные слова, чтобы попытаться сделать этот мир лучше для следующих поколений, насколько это было в его слабых силах.

Когда Фабио узнал, что, как говорили, было сделано его другом Моджи, он был, вполне понятно, обеспокоен достаточно для того, чтобы спросить у Франко, в порядке ли он. Бальдини заверил Капелло, что это его личная война, а не война Фабио. И поэтому, как бы странно это ни казалось, «экстравагантная парочка» английского футбола готовилась продолжить совместную работу, как и прежде. Тогда, когда уже не за горами был первый квалификационный матч Чемпионата мира, они не собирались позволять выходкам Моджи развести себя по разным углам.