В. Л. Кляус К ПРОБЛЕМЕ ЖАНРОВОЙ ЭВОЛЮЦИИ ЭРОТИЧЕСКОГО ФОЛЬКЛОРА

Понятие «эротический фольклор» объединяет тексты самых разных жанров, в которых тема взаимоотношений между полами, сексуальные мотивы занимают центральное место. В наиболее раннем и полном собрании русского эротического фольклора — рукописи А. Н. Афанасьева «Народные русские сказки не для печати»,[695] представлены сказки, анекдоты, песни, частушки, заговоры, пословицы и поговорки, загадки. Практически все из этих жанров «эротического фольклора», конечно, уже с меньшей интенсивностью, чем в XIX столетии, продолжают бытовать и сегодня.

Во время фольклорных экспедиций в Приангарье Красноярского края и в Восточное Забайкалье нами записаны тексты, которые условно можно назвать «фольклорными эротическими стихами» — «Еле-еле…», «С Нерзавода в Онохой», «На Моромском мосту». По своему образному, мотивному составу, композиционному построению они очень близки к эротическим песням в записях XIX–XX вв.

ЕЛЕ-ЕЛЕ…

Еле-еле пизда в бане,

Шевелит пизда губами.

Усекай-ка дубину

Мерить в пизде глубину.

Сакутили, самутили,

На хую баню срубили.

Стали париться,

Банька варится.

Постой, банька, не вари,

Да дай попариться,

Да хую справиться.

Хуй на дыбки стал,

Огрызаться стал,

Пизду за уши достал.

Пизда рыла, пизда рыла,

Пизда голосом завыла.

Пизде лямку отдырял,

Много денег назбирал.

Драхуй, на хуй, поспеху,

Черна кунка, лысый хуй.

Начальные слова стихотворения «Еле-еле…» схожи с первой строкой песни из собрания А. Н. Афанасьева:

Елю-елю! елю-елю!

Насадили в пизду хмелю.

(1, л. 404, № 20)

Мотив стихотворения «Постройка бани на хую» (строки 6–9) встречается в частушках (4, с. 308, № 37; с. 461, № 197).

11 и 12-я строки стихотворения аналогичны окончанию еще одной песни у А. Н. Афанасьева:

Хуй на лавку (на дыбки — вар.) встал,

Огрызаться стал.

(1, л. 399, № 16)

Сравни также в песне «Чесночишка-луковка», записанной в Забайкалье:

Хуй на дыбки встал,

Потолочину достал.[696]

С НЕРЗАВОДА В ОНОХОЙ

С Нерзавода в Онохой —

Хоть на девкам харахорь,

С Онохоя на Олочи —

Растеряли все олочи,

А с Олочи на Ключи —

Хоть на девкам хохочи.

А с Ключей на Луговуху —

Луговуха стоит в яме,

Огорожена тремя буквами.

С Луговухи в Ишагу —

Разворочила шугу.

С Ишаги на Домосовку… Борщовку.

Домосовка на бугре —

По четыре на дворе.

А с Борщовки в Домосовку,

Домосовка на бугре —

По четыре на дворе.

С Домосовки на Аргуни…

Ой, потом:

Комора стоит на рынке —

Утонула она в крынке.

Ой… А там в Тарасянку, и в эту Слюдянку, и в Федосову, и в Усть-Уров, и Илья и вся. Все кругом и в Нерзавод приехала. Ой, не дай Бог че. Все соромчина.

Песенный текст, схожий по содержанию со стихотворением «С Нерзавода в Онохой», записан А. А. Макаренко в Пинчугской вол. Енисейской губ. в начале XX в.:

Богучаны при угоре,

Красны девки при уборе:

Груди выставят вперед,

На них зарится народ.

Ярки стоит в яме —

Изукрашена бл<ядя>ми.

Пинчуга стоит в горе —

По три б<ля>ди на дворе.[697]

НА МОРОМСКОМ МОСТУ

На Моромском мосту

Догонял мужик пизду.

Он на крылья наступил,

С пизды бороду слупил.

Он нарвался на таку,

Он согнул свой … в дугу.

У начальницы самой

Обросла она травой.

Траву выкосили,

Ее выбросили.

Коршун крякал над углом,

Мужик плакал над яй. …

??Всяка бяка…

Напряла,

Его поклепала.

Он побожился,

К ней приложился…

??Ой, хватит!

Мотив «пизда на мосту», с которого начинается стихотворение «На Моромском мосту», встречается в многих песенных текстах:

…Хуй сел на муде

И поплыл по воде,

Догнал пизду на железном мосту.

Бил, бил, колотил,

Всю пизду разворотил.

Шла барыня по мосту,

Полна пизда хворосту.

Барыня, барыня!

Сударыня барыня.

(1, л. 395, № 8)

…По мосту-мосту

Провели в Сибирь пизду —

Крепко скованную,

Ошельмованную!

(1, л. 405, № 22)

См. также 4, с. 112–113, № 12; с. 130, № 37.[698]

Несмотря на близость к песням, особенности исполнения «Еле-еле…», «С Нерзавода в Онохой» и «На Моромском мосту» — речитатив без мелодического сопровождения, — не позволяет отнести их к песенному жанру.

Записывая «Еле-еле…» в 1987 г. в д. Карабула Богучанского р-на Красноярского края от К. Е. Рукосуева, мы не спрашивали у исполнителя — пелся этот текст или просто произносился. Но сразу же после «Еле-еле…» он рассказал два стиха частушечного типа, что, на наш взгляд, может косвенно указывать на песенную природу первого текста. На вопрос, знает ли он какие-либо песни, К. Е. Рукосуев ответил, что не поет, но, видимо, из-за его преклонного возраста. Уже работая с М. С. Федореевой в с. Аргунск Нерзаводского р-на Читинской области, мы спросили, от кого и в каком виде она слышала «С Нерзавода в Онохой» и «На Моромском мосту». По ее словам, она выучила их еще в детстве от старика, который исполнял эти тексты как стихотворные произведения для детей во время отдыха на сенокосе.

Близость записанных нами «фольклорных эротических стихов» к песенным текстам XIX–XX вв. позволяет сделать предположение, что еще в конце XIX — начале XX столетия они исполнялись как песни. Переход от песенного к речитативно-стихотворному исполнению произошел уже на позднем этапе их бытования из-за забывания мелодики или же просто отказа от нее (как, видимо, в случае с «Еле-еле…»). Это вполне объяснимый процесс, так как мелодия песен имела скорее всего частый, плясовой характер и несла в основном ритмообразующую функцию. Потеря мелодического сопровождения не привела к полному исчезновению текстов, она перевела их в иную форму бытования, что способствовало возникновению нового жанрового образования, близкого к прибауткам, потешкам и другим фольклорным жанрам стихотворного типа.