Активы и обязательства

В книге «Внешняя политика США: щит республики», опубликованной в 1943 году, знаменитый журналист Уолтер Липпман оценил разобщенность нации накануне войны и нашу неподготовленность к Перл-Харбору. Мы, американцы, писал он, «благополучно забыли основной и, когда он осознается, очевидный общий принцип истинной внешней политики»:

«Внешняя политика заключается в обеспечении баланса, при достаточном избытке могущества в резерве, обязательств страны и ее силы. Постоянной заботой истинного государственного деятеля является достижение и поддержание этого баланса»{1042}.

Когда нации не хватает сил выполнять свои договорные обязательства или отстаивать жизненно важные интересы, ее внешняя политика становится нежизнеспособной. Известно множество примеров банкротства внешней политики США, когда мы брали на себя обязательства, которые просто не могли выполнить. Если бы не Королевский флот Великобритании, который обеспечил исполнение доктрины Монро, в результате чего великие державы Европы прекратили искать новые колонии в нашем полушарии, эта доктрина оказалась бы неудачной шуткой.

В годы гражданской войны мы мало чем могли помешать аннексии Мексики Наполеоном III, который вопиющим образом нарушил доктрину Монро, – ничего подобного более не случалось вплоть до кубинского ракетного кризиса. Но когда Конфедерация пала и Эндрю Джонсон направил генерала Шеридана к границе с 40 000 закаленных солдат Союза, а государственный секретарь Сьюард в Париже рекомендовал Наполеону уйти из Мексики, иначе мы его выгоним, – тогда мы располагали тем самым «избытком могущества», чтобы реализовать свои планы и отстоять доктрину Монро.

К 1941 году внешняя политика США пребывала в банкротстве второе десятилетие. На Парижской мирной конференции 1919 года Вильсон согласился на японский мандат на Маршалловы, Марианские и Каролинские острова, что лежат между Гавайями и Филиппинским архипелагом. Гардинг подписал итоговый документ Вашингтонской военно-морской конференции, вынуждавший затопить флот, который требовался для защиты Филиппин, и гарантировал доминирование Японии в западной части Тихого океана. Липпман писал: «Сегодня мы отрицаем, в поту, крови и слезах, под угрозой смертельной опасности, что взяли на себя обязательства, утвердили права и провозгласили идеалы, но оставили свои границы неохраняемыми, не позаботились приготовить оружие, не сформировали надежные союзы»{1043}.

Смею утверждать, что внешняя политика США снова стала нежизнеспособной. Обязательства, принятые нами за последние шесть десятилетий, не покрываются существующей военной силой. Если несколько этих «долговых расписок» потребуют оплатить здесь и сейчас, американское стратегическое банкротство станет очевидным для всего мира.

Что касается активов, Соединенные Штаты по-прежнему обладают тысячами единиц ядерного оружия и способны доставить это оружие в любое место планеты; арсенала более чем достаточно для сдерживания России и Китая, которые единственные в состоянии нанести нам смертельные раны. Но никакая ссора между нами и любой из этих держав не оправдает ядерную конфронтацию.

ВМС США, пусть и не имея в составе даже половины армады Рейгана из шестисот кораблей, превосходят объединенные флоты тринадцати крупнейших морских держав. По словам бывшего министра обороны Роберта Гейтса, ВМС США могут нести вдвое больше самолетов, чем все другие флоты мира, вместе взятые. ВВС США не имеют себе равных. Ни одно государство не обладает воздушными силами, сопоставимыми с нашими бомбардировщиками B-52, B-1С и B-2, или с тысячами истребителей четвертого и пятого поколений. Расходы США на оборону вчетверо превышают совокупные расходы России и Китая и составляют 44 процента мировых военных расходов{1044}.

Но если принять во внимание число американцев на действительной службе – половина 1 процента населения, – картина выглядит не столь радужно. Хотя мы приняли обязательства по защите десятков стран в Европе, на Ближнем Востоке, в Азии и Океании, американские силы сегодня составляют всего одну десятую нашей армии в конце Второй мировой войны и меньше половины армии мирного времени при Эйзенхауэре. И эти силы разбросаны по всему миру: 50 000 солдат – в Ираке, 100 000 – в Афганистане, 28 000 – в Корее, 35 000 – в Японии и 50 000 – в Германии.

Если бы обязанности военных США ограничивались защитой нашей страны, нашего полушария и морей вокруг, мы располагали бы избытком могущества, о котором писал Липпман. В чем же проблема?

Проблема в обязательствах, которые мы на себя взяли.

Пусть мы тратим на оборону больше десяти сильнейших в военном отношении стран, вместе взятых, мы больше не можем защищать каждого союзника, которому в минувшие шесть десятилетий гарантировали помощь. Две сравнительно небольшие, по меркам двадцатого столетия, войны в Афганистане и Ираке растянули возможности нашей армии и морской пехоты до предела.