ПЬЕСЫ КРЫЛОВА И ЖУРНАЛ «ДРАМАТИЧЕСКИЙ ВЕСТНИК»,

И. А. Крылову было всего двадцать пять лет. Он уехал из Петербурга разбитый, опустошенный. Он решил временно уйти от литературных занятий, считая, что отделался дешево, не разделив более печальной судьбы Радищева, Новикова и многих других.

Надежда в сердце была одна: «великой» было уже в это время 65 лет. Не будет же она жить вечно?

За плечами у молодого Ивана Андреевича помимо разбросанных по разным журналам мелких произведений были собственные журналы: «Почта духов», «Зритель», «С. — Петербургский Меркурий». Была напечатана отдельным изданием «Ода». Не так мало для его возраста.

Да, еще же были и пьесы! Ведь Крылов начал свою литературную деятельность в качестве драматурга. Шестнадцатилетним мальчиком он написал комическую оперу «Кофейница» и даже получил за нее гонорар — на 60 рублей книг. Были и другие пьесы, но речь идет о пьесах, появившихся в печати. Таких всего было четыре: «Филомела», трагедия в 5 действиях; «Бешеная семья», комическая опера; комедии «Проказники» и «Сочинитель в прихожей».

Пьесы эти были напечатаны в 39, 40 и 41?й частях специального журнала «Российский феатр», издававшегося Академией наук. 39?я и 40?я части этого журнала вышли в 1793, а 41?я — в 1794 году.

По принятому тогда обычаю, эти же пьесы, тем же набором, печатались и отдельно, с прибавлением отдельного заглавного листа. Такие экземпляры, очевидно, давали в виде гонорара авторам. Этих отдельных оттисков крыловских пьес у меня нет, и библиографическое описание их я взял из «Росписей» В. А. Плавилыцикова, работ А. Ф. Смирдина и В. С. Сопикова. Оттисков таких всего три: «Бешеная семья», «Проказники» и «Сочинитель в прихожей»18.

Четвертой пьесе–трагедии И. А. Крылова «Филомела» не повезло. Она была напечатана в 39?й части «Российского феатра», в которой была помещена и пьеса Я. Княжнина «Вадим Новгородский». Пьеса Княжнина была запрещена, и весь тираж 39?й части журнала арестован в типографии. Позже эту часть пустили в продажу, но с вырезанным из нее «Вадимом». Вместе с ним пострадали и несколько первых страниц пьесы Крылова. В моем комплекте «Российского феатра» — именно такая 39?я часть. Очевидно, из этой части не делали и отдельных оттисков. Оттиск крыловской «Филомелы» не указан ни в одной «Росписи».

Много позже И. А. Крылов рассказал М. Е. Лобанову: «В молодости моей я все писал, что ни попало, была бы только бумага да чернила; я писал и трагедию; она напечатана была в «Российском феатре», в одном томе с «Вадимом» Княжнина, с которым вместе и исчезла, да и рад тому: в ней ничего путного не было; это первые давнишние мои попытки»19.

Любопытно, что Яков Княжнин и Иван Крылов были литературными врагами почти с первой встречи. Крылов неоднократно выводил Княжнина в своих сатирах и пьесах.

Во всех ранних драматургических произведениях И. А. Крылова, довольно слабых по форме, звучала подлинная социальная сатира. Осмеивался быт дворянского общества, осуждался гнет крепостного права, звучала издевка над литературными корифеями, зазнавшимися не по таланту, и многое другое. Ряд пьес его по этим причинам не увидел света рампы.

Таков был к тому времени перечень изданий, к которым имел, непосредственное отношение И. А. Крылов, как писатель, журналист, драматург и редактор–издатель. И все это он предал забвению.

Начались годы скитаний. Рассказывают, что в первое время И. А. Крылов много играл в карты. Иногда даже выигрывал довольно крупные суммы, но, конечно, тут же их и проигрывал. Дворянская провинция жила скучно. Пьянство и азартные игры были распространенным явлением. Крылов ездил из города в город, из имения в имение, из гостей в гости. Скучающие хозяева были ему рады: свежий человек!

Изредка Иван Андреевич наведывался в Петербург. Иногда давал кое–какие мелочишки в журналы: стихи, переводы. Но все это так, без подписи, для души… В затеянный Карамзиным альманах «Аониды» Крылов тоже дал пару стихотворений: «Вечер» и «Вольное подражание псалму». И это Крылов подписывал только инициалами. Ему не нужно напоминать о своем существовании. Еще рано! И он тут же опять уезжает обратно в «никуда», просто в гости, к знакомым. Но как раз в год появления «Аонид» (1796), поздней осенью, умирает Екатерина II. Много–много позже о ней будут ходить по рукам злые строчки, которые станут приписывать перу Пушкина. В строчках этих будет подведен почти весь итог жизни императрицы:

Насильно Зубову мила

Старушка умная жила

Приятно, но немножко блудно,

Вольтеру лучший друг была,

Писала прозой, флоты жгла

И умерла, садясь на судно…

Крылов спешит в Петербург разведать, как обстоят дела. Престол наследовал Павел I, и, как говорится в русской пословице, «хрен» оказался «не слаще редьки». Наметанный глаз Крылова понял это сразу, и писатель решил, что время его еще не наступило. Надо уезжать опять. За эти годы он сблизился с князем С. Ф. Голицыным и уехал к нему в Саратовскую губернию: учил его детей, ставил домашние спектакли. Здесь и была им написана злая сатира на царствование Павла I — пьеса «Подщипа» («Триумф»). Пьеса была сыграна с участием самого автора, но, разумеется, напечатана при его жизни не была, хотя списки ее и ходили по рукам у многих.

До этого Иван Андреевич наведывался еще раз в Петербург. В 1798 году он сдал в театральную цензуру перевод итальянской оперы «Сонный порошок», получил разрешение, и в феврале 1800 года она была показана зрителям.

В том же 1800 году Крылов при содействии ловкого, но беспринципного А. И. Клушина готовит к постановке и к печати свою оперу «Американцы»20. В театре, однако, она идет от имени А. И. Клушина. Против этого Крылов не протестовал, но когда Клушин и в печати попробовал выдвинуть себя на первое место, Крылова это удивило.

Издание это сейчас очень редкое, и, кроме Государственной библиотеки СССР имени В. И. Ленина в Москве, мне нигде не удалось его видеть.

Фамилии автора в издании не указано, и лишь в предисловии за подписью Клушина говорится: «Г. Крылов, известный публике своими сочинениями, сделал основание оперы «Американцы»". Далее Клушин говорит о своем соавторстве и пытается доказать, что в опере «кроме стихов, не осталось ни строки, принадлежащей перу Крылова».

Это была неправда, и Крылов, очевидно, обиделся. Совсем другим оказался А. И. Клушин. Он не стоил дружбы…

Опять И. А. Крылов уехал к Голицыным, к Бенкендорфам, обратно к Голицыным. Но как надоело ему быть гостем!

В это время князя Голицына назначают в Литву. Крылов принимает предложение стать его секретарем. Надо же что–то делать! Но Голицын попадает в опалу (при Павле I это случалось мгновенно), и опять Крылов, вместе со своим патроном, оказался в Казацком. Иван Андреевич думал, что это уже конец. Конец даже надеждам. Но Павел I был ненавистен не только Крылову. Наступил вскоре день, когда придворные задушили неугодного им императора. Крылову посчастливилось, может быть, первый раз в жизни. В это время князь Голицын вновь получил высокое назначение, на этот раз в Ригу, и Крылов поехал с ним, опять секретарем. Поехал снова выждать и посмотреть, что будет. Писатель уже стал старше, мудрее, он прошел суровую школу.

Летом 1802 года Крылов получает хорошие вести: прошла его пьеса «Пирог», вышла новым изданием «Почта духов». Однако осень приносит известие о самоубийстве Радищева. Значит, цари шиты все на одну колодку. И осенью 1803 года Крылов решает, что пора начинать литературную деятельность вновь. Что будет, то будет! Сколько же можно еще ждать? И так прошло ни много ни мало почти десять лет!

Расставшись с Голицыным, побывав в Серпухове у любимого брата Левушки, осмотревшись, заехав в Москву и повидавшись с друзьями, Крылов решительно садится за перо и бумагу. Иван Андреевич переселяется вновь в Петербург. Начинать он думает с театра. Это уже знакомо, кроме того, успех в театре приходит быстрее.

И. А. Крылов возобновляет старые знакомства, заводит новые. Особенно интересным показалось ему знакомство с А. Н. Олениным, меценатом, художником и царедворцем. Крылов вводит его негласным компаньоном в свою типографию, бывшую «Крылова с товарищи». Разумеется, царедворцу Оленину это любопытно лишь как меценату. Для него Крылов пока еще просто интересный и талантливый человек, которого, пожалуй, следует поддержать. Что будет с ним дальше — покажет время.

Иван Андреевич энергично работает над новыми пьесами. Три из них вызывают всеобщий восторг. Это — комедии «Модная лавка», «Урок дочкам» и опера «Илья богатырь». Они идут в театре с огромным успехом, и Крылов выпускает их отдельными изданиями 21.

Трудно сказать почему, но все эти книжки чрезвычайно редки. У меня есть только вторые издания «Модной лавки» и «Урока дочкам». Оперы «Илья богатырь» нет совсем.

Редкость этих изданий, может быть, объясняется тем, что охотников собирать пьесы, даже замечательных авторов, всегда было немного. Пьесы интересны главным образом только записным театралам.

Нет нужды останавливаться на значении этих произведений великого баснописца. Драматургия И. А. Крылова достаточно изучена. «Модная лавка» и «Урок дочкам» были направлены против увлечения галломанией, французским воспитанием. Вопрос этот был тогда особенно злободневен. Опера «Илья богатырь» была высоко патриотична. На Западе гремели наполеоновские войны, и опера И. А. Крылова весомо напоминала о величии русского духа, о народе, силы которого неисчерпаемы.

Именно эта опера сразу же принесла новую славу И. А. Крылову. Но сам он был неудовлетворен. Не этим должен он заниматься! Театр был почти недоступен народу, а без служения народу Писатель не мыслил своей жизни.

Вот что, если басня? Она очень, похожа на маленькую пьесу, которую он умеет делать. Но басня доходчивей, острей, действенней. Когда–то, на заре юности, он уже пробовал писать басни. Но разве можно сравнить его сегодняшний писательский опыт с прежним? Как–то Крылов очень почтительно обратился к прославленному в то время поэту и баснописцу Ивану Ивановичу Дмитриеву с просьбой посмотреть его «безделку»: три басенки, которые он перевел из Лафонтена. Это были «Дуб и трость», «Разборчивая невеста», «Старик и трое молодых».

И. И. Дмитриев, сам когда–то переводивший эти же басни, пришел в восторг.

«Вы нашли себя, — говорил он И. А. Крылову. — Это истинный ваш род. Продолжайте. Остановитесь на этом литературном жанре»22.

У И. А. Крылова не было оснований не доверять И. И. Дмитриеву. Старый поэт уже «парил на Олимпе», занимал высокий пост и мог позволить себе роскошь говорить правду.

Басни эти Крылов напечатал в журнале «Московский зритель», издававшемся Шаликовым, но Иван Андреевич понимал, что журнал этот — не арена для его новой деятельности. К тому же, басни его в дальнейшем вовсе не обещали быть безобидными, а князь Шаликов — трус.

Надо организовать собственный журнал, в котором он мог бы чувствовать себя хозяином.

И Иван Андреевич решил «тряхнуть стариной». Он составляет компанию, во главе которой ставит драматурга князя А. А. Шаховского, вполне «благонамеренного» человека. Крылов даже делает Шаховского полным хозяином. Журнал намечено посвятить вопросам театра. Придумано уже и название: «Драматический вестник». В компанию входят А. Н. Оленин, Д. И. Языков, А. А. Писарев, Н. И. Гнедич и другие.

Больше всех беспокоится о направлении журнала А. Н. Оленин. Он хорошо помнит прежнего Крылова — «якобинца». Как бы он не взялся за старое? Но Крылов успокаивает, говорит, что не будет писать ни статей, ни сатир, ни пьес, только басни. Во всем остальном — хозяйствуйте вы!

В январе 1808 года вышел первый номер «Драматического вестника», последнего журнала, затеянного И. А. Крыловым 23.

Комплект журнала с прибавлениями составляет большую редкость. У меня имеется экземпляр непереплетенный, в тетрадях, то есть в таком виде, в каком он рассылался подписчикам.

Его подарил мне ныне покойный критик и знаток театра Михаил Борисович Загорский, автор ряда книг по истории театрального искусства.

Журнал «Драматический вестник» особенно примечателен тем, что он является фактически первым русским периодическим изданием, посвященным исключительно вопросам театра. Выходивший до этого академический «Российский феатр» печатал на своих страницах только пьесы. Театральный журнал, в том понимании, в котором он существует и сегодня, тогда появился впервые. В «Драматическом вестнике» печатались теоретические статьи о театре, драматургии, рецензии на спектакли, театральная хроника. Крыловские басни появлялись в этом журнале под видом своеобразной «странички юмора».

Наукам, художествам и другим видам искусства (нетеатральным) отводилось место лишь в специальных приложениях.

Направление журнала «Драматический вестник» в целом вышло, однако, глубоко чуждым Крылову. А. А. Шаховской и его единомышленники встали на защиту классицизма, против влияния сентиментальной драмы, рисующей в идеалистических тонах жизнь «низких сословий». Крылов попробовал бороться, и в статье о пьесе «Марфа–посадница» (единственной статье, помещенной им в этом журнале) высказался за реалистическое направление театрального искусства. Впоследствии Шаховской и Писарев вняли Крылову и тоже изменили свои взгляды на театр. Но Крылову это уже было неинтересно. Он думал теперь только о баснях.

В журнале фамилия его мелькает довольно часто: то перепечатывается его пьеса «Модная лавка», то появляются послания, ему посвященные. Однако басни свои он печатает за подписью «К». Он еще не знает, что из них выйдет.

Всего за год Крылов напечатал в журнале 20 басен; в первой части — 13, во второй — 2, в третьей — 1 и в четвертой — 4.

Баснописец прислушался: ничего, тихо… Хвалят все, хотя высказал он в этих первых же баснях весьма смелые мысли: «У сильного всегда бессильный виноват», «Что если голова пуста, то голове ума не придадут места» и так далее. О бесправии народа рискнул намекнуть И. А. Крылов в некоторых баснях, и тоже ничего, сошло… Очевидно, басня — удобный вид сатиры.

И журнал Крылову становится не нужен. «Драматический вестник», сослужив ему свою службу, прекращается в 93?м номере. Недоданы пустяки: всего одиннадцать номеров. Но Крылов не единоличный хозяин журнала — есть и другие, пусть они отвечают.

У Крылова впереди выход первой его книги басен. Книги за полной его подписью «Иван Крылов». Это — начало его новой жизни.