Он живет лишь настоящим

69. Эгоцентризм детского мировосприятия – это тоже недостаток опыта.

От личного эгоцентризма, когда свое сознание он ощущает как центр всех вещей и всех явлений, ребенок переходит к эгоцентризму семейному, который длится дольше или меньше, в зависимости от условий, в которых он воспитывается; мы сами укрепляем ребенка в его ошибке, преувеличивая ценность родного дома, показывая ребенку на мнимые и истинные опасности, грозящие ему за пределами нашей помощи и опеки.

– Оставайся у меня, – говорит тетя.

Ребенок прижимается к матери, в глазах слезы, он ни за что не останется.

– Он ко мне так привязан!

Ребенок с удивлением и страхом приглядывается к этим чужим мамам, которые ему даже не тети.

Однако наступает минута, когда он спокойно начинает сравнивать то, что видит в других домах, с тем, что есть у него самого. Сначала ему хочется просто иметь такую же куклу, сад, канарейку.

Позже он замечает, что другие мамы и папы тоже хорошие, может, даже лучше, чем его.

– Если б это она была моей мамой…

Ребенок двора и деревенской хаты раньше приобретает опыт, познает грусть, которой не с кем поделиться, радости, которые радуют только самых ему близких, понимает, что день именин – только его праздник.

«Мой папа, у нас, моя мама» – такое частое в детских спорах восхваление собственных родителей скорее полемическая формула, иногда трагическая защита иллюзии, в которую он хочет верить, но в которой уже начинает сомневаться.

– Вот я скажу своему отцу…

– Очень я испугался твоего отца.

И правда: мой отец грозен только для меня.

Я бы назвал эгоцентрическим взглядом ребенка на текущий момент то, что в силу недостатка опыта он живет лишь настоящим. Игра, отложенная на неделю, перестает быть реальностью. Зима летом становится легендой. Оставляя пирожное «на завтра», он отказывается от него под давлением. Ему трудно понять, что портить вещи – это означает сделать их не сразу непригодными к использованию, а менее долговечными, быстрее изнашивающимися. Интересная сказка – рассказ о том, что мама была девочкой. С удивлением, почти со страхом он смотрит на чужого посетителя, который обращается к отцу по имени: товарищ детских лет отца.

«Меня еще на свете не было…»

А эгоцентризм юношеский: мир начинается с нас?

А эгоцентризм партийный, классовый, национальный: многие ли дорастают до осознания места человека в человечестве и во вселенной? С каким трудом свыклись мы с мыслью, что Земля вертится, что она всего лишь планета! А глубокая убежденность масс, вопреки действительности, что ужасы войны невозможны в двадцатом веке?

А разве наше отношение к детям – не выражение эгоцентризма взрослых?

Я не знал, что ребенок так сильно помнит, так терпеливо ждет.

Много ошибок мы допускаем из-за того, что мы сталкиваемся с ребенком принуждения, неволи, барщины, испорченным, оскорбленным, бунтующим; приходится усердно догадываться, какой же он на самом деле, каким он может быть.