A. A. Плотникова ЭРОТИЧЕСКИЕ ЭЛЕМЕНТЫ В ЮЖНОСЛАВЯНСКОМ РЯЖЕНИИ

Эротические сюжеты в ряжении южных славян наиболее характерны для карнавального обряда кукери, распространенного у болгар восточной Фракии и в отдельных областях на востоке и юго-востоке страны. Научное описание обряда и его изучение с точки зрения происхождения, генетической и типологической общности с другими подобными комплексами ритуалов продолжается более столетия.[630] При этом так называемые «фаллические элементы» обряда, соотносимые с эротическими играми культа Диониса, рассматриваются главным образом как следы фракийского наследства у южных славян.[631] Между тем именно эта форма выражения общей для многих народов (в том числе славянских) идеи плодородия, плодовитости особенно распространена в зимнем ряжении южных славян. Возможно, структурно-типологический и ареальный подход к проблеме позволит отойти от «постоянного выделения фракийского происхождения обряда, что ведет к недооценке его славянской древности».[632] Не отождествляя рождественские и новогодние обходы ряженых с обрядом «кукери» (и другими играми на масленицу), и те и другие тем не менее целесообразно рассматривать в одной плоскости (как это делал еще М. Арнаудов в своей знаменитой работе «Кукери и русалии»), поскольку обходы ряженых в течение всего зимнего периода имеют ряд сходных признаков, отраженных в названиях обходчиков, способах преображения (масках, одежде, атрибутике) и ритуалах.

Множество обрядовых действий ряженых направлено на обеспечение урожая и плодовитости скота (например, «продуцирующее» битье специальными прутиками людей, животных, построек или «верчение» каравая, благопожелания и т. д.), но в определенных ритуалах этот смысл передается нарочито откровенно, в бесконечно дублирующих друг друга формах, начиная с подражания, игровой имитации самого акта воспроизведения жизни и включая все сопутствующие ему ритуальные жесты, мимику, игры, инсценировки, выкрики, песенки, шутки. В тех случаях, когда «основная форма» такого типа отсутствует, сохраняется ряжение в соответствующих персонажей (в гипотетически полном варианте выполняющих требуемые действия): «кукера» и «бабу», «деда» и «бабу», «зятя» и «невесту», «старца» и «молодуху», «старца» и «невесту» и т. д. Широко распространенный в южнославянском зимнем ряжении вариант «свадьбы» иногда сводится к «венчанию молодых» «попом», что для данного типа ряжения можно считать одной из самых пристойных форм выражения идеи плодовитости, хотя даже в этом случае нередко исполняются весьма двусмысленные игровые сцены, например, проверка честности «невесты», когда «свекровь», окрасив рубашку в определенном месте красной краской, показывает ее зрителям.[633]

Среди разнообразных сценок и пантомим ряженых одно из центральных мест занимает вызывающее смех и оживление публики «совокупление» свадебных персонажей. Так, в Босилеградском крае (на границе южной Сербии и западной Болгарии) ряженые на Новый год «джама-лари» перед каждым домом «венчают» «невесту» (т. е. переодетого в женскую одежду мужчину), после чего валят ее на землю и «дедица» совершает определенные движения с помощью прикрепленного между ногами деревянного фаллоса, завернутого в кожу.[634] Те же ритуальные действия исполняли в этих краях «коледари» от Игнатова дня до Сочельника, в результате чего оказались «нетерпимы» для окружающих, и обычай стал исчезать.[635] Сцена соития с «молодой» во время обходов колядующих отмечена также и в соседних областях западной Болгарии: в Кюстендильском крае,[636] Софийском округе.[637] Распространенная в западной Боснии и примыкающих к ней областях Хорватии рождественско-новогодняя процессия чароjице (чараице) также включала традиционную свадебную пару: во время обходов «дед» скакал на «молодую» и производил движения, как при половом акте.[638] В некоторых селах считалось, что урожай будет большим у тех хозяев, которых посетят чароjице: участники обряда «шутили с женщинами и девушками», а «старик» приставал к «молодой».[639] В Буковице (Далмация) ряженые чароjице ходили по домам на масленицу, двое из них («самые противные») рядились в «деда» и «бабу», дурачились, когда их спрашивали: «Что дед делает с бабой?», а в домах, где оказывалось только мужское общество, «дед» валил «бабу», после чего ряженые получали подарки.[640] В действиях болгарских «кукеров» подобные сцены являются, как правило, одним из необходимых компонентов всего представления: «половой акт» обычно совершают «кукер» и «баба» или «дед» и «баба», подталкиваемые выкриками зрителей или по собственному желанию; после этого следует важное ритуальное завершение начатого — «баба» рожает «ребенка» (выпускает из-под платья котенка или щенка, показывает женщинам вырезанного из дерева «ребенка», выбрасывает на землю куклу с фаллосом, сделанным из красного перчика, и т. д.).[641]

Вокруг этого центрального обрядового сюжета группируются дублирующие его по смыслу ритуальные действия. Например, в Страндже (юго-восточная Болгария) вслед за «дедом» и «бабой» половой акт иногда имитируют «цыган» и «цыганка», «кукеры» обслуживают подобным образом (кукерисат) всех женщин и мужчин на своем пути (за что получают плату),[642] а в окрестностях Лозенграда главный «кукер», обнаружив в толпе своего знакомого, «разбирающегося в шутках», вытаскивал его на середину улицы «головой вниз» и, вынув из одежды искусственный фаллос, перед глазами собравшихся, «даже женщин», имитировал известное действие.[643]

Особым вниманием у «кукеров» пользовались бездетные женщины: в ряде болгарских сел главный «кукер» при обходе домов или на сельской площади прилюдно дотрагивался до ног бездетных женщин деревянным фаллосом; за эту роль ему платили деньги.[644] В селах на северо-востоке Болгарии «кукеры» приставали с непристойностями только к девушкам, поэтому те не смели показываться на улице без сопровождения женщины или мужчины.[645] Заметим, что функцию оплодотворения имеет и ритуальное использование воды (аналога мужскому семени, из которого символически рождается «царь» «кукеров»): «баба» и «цыганка» моют свои «половые органы» водой из источника, где «родился» «царь» или «крестник».[646]

Наличие у ряженых определенного инструмента для описываемых действий — деревянного фаллоса — в основном характерно для процессии «кукеры»: как правило, это хорошо обработанная, до повторяющих оригинал деталей, палка, которую целиком окрашивают в красный цвет (или покрывают красной краской только ее конец) длиной до 15 см, а иногда и до полуметра,[647] что, видимо, должно обеспечить лучший результат ритуальных действий. Подобные атрибуты ряжения встречаются и у участников новогодних обходов: по свидетельству И. Захариева, «дедица» из «джамаларской» дружины в Каменице (западная Болгария) носил скрытым под одеждой фаллос 30–40 см длиной «с добре начервенена глава» и показывал его при удобном случае как женщинам, так и мужчинам.[648] Иногда в роли этих «инструментов» использовались деревянные сабли: с их помощью персонажи «кукерских» процессий не только изображали бой, но и совершали «подчеркнуто фаллические действия» по отношению к женщинам и девушкам.[649] После исполнения обряда «фаллос» «кукера» бросали в хлебное поле или подкладывали в сумку мужу, жена которого была бездетной.[650]

Обрядовый реквизит такого рода часто напоминают и традиционные палки, посохи, дубинки колядующих, на что обратил внимание Б. Ристовски: «Колядующие в некоторых местах западной Македонии носят палки-коледашки с кушки на одном конце (что должно символизировать мужской половой орган), которыми они выкапывают ямки около обрядового костра».[651] С этой точки зрения более точное осмысление могут получить действия колядующих (и полазника), когда при обходе домов они ворошат («ковыряют») пепел в очаге со словами традиционных пожеланий плодородия и плодовитости.[652]

Женские отличия ряженых в бабу или в невесту, помимо одежды, иногда подчеркиваются искусственной грудью: «гърди на жена» готовят тайком, а затем подкладывают в платье, что вызывает иронический смех публики.[653] В ряжении «кукеров» возможны варианты двойного обрядового травестизма. Так, в одном из сел Странджи «баба» (которую всегда играет женатый мужчина, имеющий много детей), помимо пряжи и веретена, держит в руках куклу, одетую как девочка, но имеющую под платьем фаллос — маленький красный перчик.[654]

Пожалуй, ряд элементов в описываемых ритуалах наводит на мысль о специальных мерах предосторожности (оберегах), предпринимаемых в отношении известного символа мужского достоинства. В этом плане логичным представляется использование женского платья для куклы-«ребенка» мужского пола, а также и различные инсценировки с убитым «старцем» («дедом», «кукером»), во время которых дается специально заниженная оценка его органов тела. В селах Велеса (Македония) вечером под Новый год ряженые разыгрывают представление с убийством «старца». Другой «старец» «отсекает» его части тела, предлагая хозяину голову в качестве горшка, ноги — вместо палок, а половой орган — вместо ткацкого челнока.[655] Воскрешение «старца» происходит только после разговора об этой части тела;[656] используются и более непристойные способы «воскрешения»: «баба» поднимает соответствующее деревянное изделие, спрятанное в одежде «старика»;[657] две «невесты» приседают над ним и делают вид, что мочатся, второй «старик» дует на него сзади ниже спины.[658]

Другой персонаж центральной пары в южнославянской «свадьбе» ряженых — «баба», «невеста», «молодая» — постоянно оказывается в поле зрения как участников обряда, так и зрителей-мужчин. И те и другие пытаются ущипнуть, приласкать или даже украсть «бабу». Так, в Куманово (Македония) на святочных персонажей «баб» набрасывались мужчины-хозяева и тащили в дальнюю комнату, «деды» же спасали их, нападая на грабителей.[659] Иногда разыгрывались сценки, в которых хозяина, давшего денежку «молодой», обвиняли в аморальных с ней отношениях, что служило предметом вымогания следующей платы.[660] В области Пиянец (сербско-болгарское пограничье) специально выбранные для этой роли участники новогодней дружины были призваны охранять «молодую невесту» от неприличных покушений на нее хозяев.[661] В Пиринских селах (юго-западная Болгария) некоторые хозяева во время карнавальных игр бабугери выкрадывают и прячут «невесту», полагая, что в этом случае год будет урожайным. Члены дружины нападают на похитителей, и хозяин платит двойной выкуп. При встрече же с аналогичной процессией ряженых происходила настоящая битва «за невесту».[662] В играх «кукеров» «невеста», как известно, также была объектом притязаний участников представления и зрителей. Даже в тех «кукерских» обрядах, которые признаются лишенными эротических элементов, встречается, например, ритуал, в котором по обходе домов «кукеры» развалят, булката — снимают с нее платок и купают.[663] Неоднозначность ритуала отражается в его названии: болг. разваля значит «разрушить, разломать» и «испортить, развратить».

Как показывает карта «Ряженая пара старцев», составленная по предварительным материалам «Этнологического атласа Югославии»,[664] ряжение в «деда» и «бабу» на масленицу характерно для зоны штокавского икавского диалекта на динарской территории и восточногерцеговинского диалекта на территории Лики, Кордуна, Бании, Славонии. Менее системно и последовательно наличие обоих персонажей (или только одного из них) прослеживается в архаических этнокультурных анклавах типа зетско-цетиньского, южноморавского и др.

Характерное для зимних игр ряженых разнузданное, всепозволяющее веселье дополняет соответствующее речевое поведение участников и зрителей. Непристойные слова из публики и «циничные» благопожелания «кукера», «невесты» сопровождают один из основных «кукерских» ритуалов — запахивание.[665] Наиболее употребительное в день исполнения «кукерского» обряда слово «X…» звучит, когда «кукер» точит фаллос о колесо перевернутой телеги, при «отбеливании полотна» (бросают три нитки в воду и бьют по ним палками)[666] и т. д. В западной Македонии записаны многочисленные мрсни, гнасни, безобразии песни (песни скабрезного характера), которые под Рождество исполняются колядующими вокруг ритуального костра. В этих колядках «особенно выразительно, просто как гимн, звучит восхваление половых органов и полового акта», причем соответствующие слова и выражения выкрикиваются как можно громче.[667] «Песни, которые нельзя написать», исполняются и во время колядных непристойных сцен в сербских областях.[668] В Македонии колядующие пели их и во время обходов домов, причем родители девушек, которым песни были адресованы, поощряли исполнителей, воспринимая услышанное как похвалу дочерям.[669]

Совершенно очевидно, что фаллическая основа или, иными словами, вариации игровых сцен на тему свадьбы прослеживаются в зимней обрядности южных славян на достаточно большой территории восточной и западной части Балканского полуострова (включая и северно-греческие области). Концентрация эротических элементов заметна в южной части рассматриваемого ареала (западно-динарской, южно-моравской и южно-шопской, восточно-балканской и особенно македонской и родопско-фракийской зонах). Тем не менее нельзя считать закрытым вопрос центра и периферии (а также и направления) распространения подобных ритуалов, при том, что известны (может быть, менее откровенные по форме воплощения) эротические мотивы в зимнем ряжении у восточных и западных славян.