Глава 31 Метод воспитания – любовь

Знаете, какой вопрос чаще других задают многодетным родителям? Конечно, сначала спрашивают: «А зачем так много?», «Это был ваш осознанный выбор?», «Вы, наверное, верующие?», «Вы, видимо, мальчика хотели?» (правда, после рождения Дуни все чаще интересуются: «Вы, наверное, двух мальчиков хотели, для ровного счёта?»). Так вот, если не считать любопытствующих о репродуктивной политике нашей семьи, чаще всего меня спрашивают: «А как вы их воспитываете? Какой методики придерживаетесь?»

Методика… Слово, сильно травмирующее мою психику. Метод – это скорее про дрессировку. Я понимаю суть этого вопроса и понимаю, что люди от меня ждут чудесного свода правил, где будет расписано всё: от поцелуев в макушку шесть раз в день до цвета одежды к воскресному обеду. Но в двух словах о том, как мы живём с детьми и кто кого воспитывает, не рассказать. Попробую систематизировать.

Первый ребёнок – «ребёнок-эксперимент». Честно скажу, никаких специальных книг я не читала, причин тому несколько. Во-первых, я уже училась на психфаке и считала себя очень умной, к тому моменту закончив полтора курса. Все знала про детей (ведь два экзамена по детской психологии сдала на «пять»!), мне читала лекции сама Гиппенрейтер. А во-вторых, в девятнадцать лет мыслей на тему «Как же мне воспитывать свою дочь?» почему-то не было вообще. С Марией мы сразу общались «как с человеком». Было несчётное количество поцелуев: и ножки, и ручки, и пузико. Но и сказки, стихи и рассказы об окружающем мире мы вели с первого дня. У нас не было никаких «би-би» или «ав-ав». Все называли своими именами, ничего не скрывали. Доченька очень рано стала говорить, поэтому в год мы уже занимали ее изучением стихов и детских песен. В три года Маша получала конкретные ответы на все свои вопросы. Побочным эффектом моей работы с беременными оказалось то, что вопросы «Откуда берутся дети?» и «Зачем человеку лейкоциты?» перед Машей не стояли никогда. Анализируя и вспоминая, я смеюсь. В два года я воспринимала ее, как совершенно взрослого человека, с которым можно говорить чуть ли не на равных. Ужас! Но я действительно видела её такой. Поэтому мы и совершили главную ошибку – отдали Машу в школу на два года раньше.

Сейчас я уверена: сделать такую глупость можно только с первым ребёнком, которого видишь и воспринимаешь совсем иначе, нежели последующих. Я виню себя в том, что вынудила дочь раньше повзрослеть. Наверное, в тот момент, когда это поняла, я совершила другую ошибку: перевела наши отношения в разряд «дружеских». Сейчас я уже понимаю, что это тоже можно совершить либо с первым, либо с единственным ребёнком. Старшенькая – конечно, самая избалованная и «залюбленная». Ей разрешалось и прощалось всё. Чем Маруся только ни занималась: от вязания до музыки, от рисования до конного спорта. Мы не давили, не проявляли порой нужной твёрдости, и ей быстро всё надоедало и становилось скучным. Сейчас ей девятнадцать лет, она студентка и потрясающий человек: очень умный, всесторонне развитый, талантливый абсолютно во всём! Ей легко даются технические науки, творческие предметы и иностранные языки, она музыкальная, подвижная, с чудесным ощущением прекрасного. Вот и получается, что, анализируя её детство, я вижу сплошные ошибки, но результат – превосходный.

Второй ребёнок – «работа над ошибками». Я мечтала о настоящей девочке: с косичками, куклами, любящей посидеть у мамы на коленках. Глаша с рождения существовала в более спокойном ритме. Мы не таскали её везде с собой, не возили по гостям и ресторанам, как делали это с Машей. Гораздо чаще она проводила время в тишине и покое дома. Её много носили на руках, играли с ней в спокойные игры.

У Глаши удивительно глубокий и пронизывающий взгляд. С первых минут после её рождения я поняла: надо вкладываться в интеллектуальное развитие. К тому моменту прочитала уже множество книг, изучила все существующие методики развития. С шести месяцев ребёнка стали развивать: «УЖЕ полгода – ПОРА развиваться». Её обучали по Доману, Монтессори и всему, что мне казалось интересным и прогрессивным.

Почему-то в год Глафира не заговорила, да и в два – не особенно, а вот ближе к трём её «прорвало». Речи лились из её уст, и тогда же ребёнок потянулся к книгам. Ей было абсолютно всё равно, что читать: от «Колобка» до «Большой Советской Энциклопедии». Но больше всего её занимали книги о животных, а ещё лучше – букашках, жуках и пауках. В четыре года дочь попросила сделать ей короткую стрижку: роскошные волосы мешали лазить по кустам и ловить всякую гадость.

У Глаши потрясающая память, она запоминает любой материал после одного прочтения, и неважно: статья ли это о бюджете РФ, наполненная цифрами, или поэма Блока. Она читает всё запоем. Она совершенно не «барышня», скорее наоборот, этакая ходячая энциклопедия. Все куклы были с презрением закинуты ею в дальний ящик или отданы в обмен на Лего. Единственная моя осуществившаяся мечта: Глаша всегда любила и сейчас любит посидеть рядышком с мамой и посекретничать о линьках змей или новой книге «Котов-воителей».

Третий ребёнок – «подведение итогов». Когда рождается третий ребёнок, да еще заметно позже старших, им хочется просто насладиться. Малыш становится центром вселенной, этакой всеобщей игрушкой. С ним сюсюкаешь, и хочется просто подержать его на руках. Я же ненормальная мамашка-наседка, поэтому не могу расслабиться. Я волнуюсь о первых зубах, о том, как малыш держит голову и когда наконец сядет.

К этому времени я учла все свои ошибки с грудным вскармливанием, воспитанием и обучением и решила: третий ребёнок будет гармонично развит, в максимальном приближении к маме. Стёпа всегда был со мной. Опираясь на опыт старших, я решила, что активная социальная жизнь – это правильно для ребёнка: он много в себя впитывает, учится быть общительным и открытым с первых дней. Первый перелёт Степан совершил в два с половиной месяца, а к полутора годам побывал в пяти странах.

Мы очень много ему пели, рассказывали, сочиняли истории. К сожалению, это не смогло повлиять на развитие речи из-за проблем со здоровьем после стремительных родов. Но я совершенно уверена, что мы сформировали ему богатый пассивный словарный запас. А самое главное, наш мальчик весьма активен социально. Он легко идёт на контакт с людьми, без страха и стеснения. Это особенно важно, учитывая, что до пяти лет он не говорил из-за задержки речевого развития. Сейчас ему шесть, он бегло читает, пишет, любит считать и решать примеры. И совершенно точно могу сказать: моя цель достигнута. Я насладилась этим малышом и даю ему наслаждаться детством, никуда не торопясь.

Четвёртый ребенок – «любовь и расслабление». Я до сих пор поражаюсь, когда говорю или думаю: у меня четверо детей! Но уже сейчас я знаю: Дуню мы будем воспитывать всей семьей. У меня три совершенно разных и при этом замечательных ребёнка. Я и сама молодец. У нас очень умный и креативный папа, чудесные родственники.

Я не загадываю наперед, но сейчас знаю: мой метод воспитания состоит в том, чтобы стать примером своим детям, видеть в них личность, учитывать их интересы и особенности, не давить, не пытаться их ломать. Мой метод – это безграничная любовь и, быть может, баловство. Уважение к старшим, бережное отношение к малышам, понимание того, что в большой семье кроме «хочу» есть еще и «надо». Мой приоритет – «пытаться договориться» и не доводить до наказаний. Быть примером детям – огромная ответственность. Совершая то или иное действие, я помню об этом.

Думаю, что все уже поняли, что я живая и обычная мама. У нас обычная семья, мы нормальные родители, только дети самые-самые. Но это секрет! Чтобы они не зазнались. Есть ли еще секреты?

•?Нам важно понимать, что мы едим. Мы читаем этикетки и ищем надёжные места для покупки продуктов. Но в выходные, ради часа сна родителей, дети могут самостоятельно позавтракать хлопьями с молоком. Я не ограничиваю их в сладком и не отбираю конфеты, но при этом их любимое лакомство – домашние чипсы из яблок.

•?Дети знают, что раз в месяц они могут не пойти в школу, если не хотят, им достаточно просто сказать об этом.

•?У нас наказывают за враньё, поэтому детям выгодно сказать правду. За ложь можно надолго лишиться компьютера или карманных денег. Ложью можно расстроить маму, а это тоже наказание для детей – мои эмоции для них что-то значат.

•?Я могу от детей устать. Иногда мне нужна тишина. Тогда я просто ухожу в другую комнату, чтобы почитать или просто побыть одной.

•?Утром я могу отправить детей посмотреть мультик, чтобы самой поспать на полчаса дольше.

•?Я могу повысить голос, но всегда поясняю, почему это произошло.

•?Дети тоже могут быть не в духе и скандалить, они же живые. Главное – найти причину и помочь им.

•?Мои дети могут макать хлеб в банку с вареньем. У нас ничего не испортится – не успеет. А ещё они пачкают одежду, это же дети!

•?Главное – чтобы они были здоровы и дружны! Это очень важно.

Я совсем не идеал. Я вижу у себя много огрехов и проблем. Нужно, вероятно, больше развивать детей: от фотокружка до посещения художественных галерей. Но мой опыт показывает: иногда лучше всей семьей сесть и налепить пельменей или просто проваляться всем вместе целый день в постели. Воспитание для меня – это умение слышать детей, и совсем не обязательно делать это ушами. Все чаще и очевиднее для меня, что главное здесь – ощущать душой и понимать порой без слов.

«Какого метода вы придерживаетесь, воспитывая своих детей?» Метода как такового нет, но есть, на мой взгляд, отличный результат, а значит – мы на верном пути.