«Экстраполировать так, как нам хотелось бы экстраполировать; понимать так, как нам хотелось бы понимать…»

Идея, лежащая в основе этих последних модификаторов, похоже, заключается в том, что правила экстраполяции сами должны учитывать экстраполированное волеизъявление. Индивидуум может иметь желание второго порядка (желание относительно того, что желать), чтобы некоторые его желания первого порядка не имели веса при экстраполяции его волеизъявления. Точно так же у нас могут быть желания относительно того, как должен развиваться процесс экстраполирования, и все это должно быть принято во внимание.

Можно возразить, что если удастся правильно определить понятие когерентного экстраполированного волеизъявления человечества, все равно окажется невозможным — даже для сверхразума — выяснить, что человечество хотело бы в гипотетических идеальных обстоятельствах, предусмотренных методом КЭВ. Если у ИИ не будет никакой информации о содержании нашего экстраполированного волеизъявления, в его распоряжении не останется никаких зацепок, которыми он мог бы руководствоваться в своем поведении. Хотя точно узнать КЭВ человечества действительно трудно, однако вполне возможно сформировать о нем информированное суждение. Причем возможно уже сегодня, не имея под рукой машинного сверхразума. Например, наше КЭВ видит людей будущего как людей, скорее живущих богато и счастливо, чем испытывающих невыносимые страдания. Если мы способны делать такие разумные предположения, то сверхразум тем более справится. То есть с самого начала поведение сверхразума может определяться его оценками относительно содержания нашего КЭВ. У него будут сильные инструментальные причины уточнять эти первоначальные смыслы (например, изучая человеческую культуру и психологию, сканируя мозг людей и размышляя, каким образом мы поступали бы, если знали бы больше, думали бы глубже и так далее). В своих исследованиях сверхразум руководствовался бы собственными первоначальными оценками КЭВ. Поэтому он не станет проводить бесчисленные опыты над имитационными моделями, сопровождающиеся безмерными страданиями этих сущностей, зная, что наше КЭВ сочтет такие эксперименты преступной безнравственностью.

Приведем еще одно возражение: в мире существует такое разнообразие образов жизни и сводов этических норм, что вряд ли получится объединить их в единую систему КЭВ. Даже если удастся это сделать, результат может быть не особенно аппетитным — маловероятно сделать что-то съедобное из сваленных в одну тарелку лучших кусочков любимейших блюд всех людей и народов[501]. Ответ здесь прост: метод КЭВ не предполагает смешивать воедино все формы жизнедеятельности, все мировоззрения, этические нормы и личностные ценности человека. КЭВ по определению работает лишь в том случае, когда наши волеизъявления когерентны. Если разногласие между ними нарастает, несмотря на перебор различных идеальных условий, процесс должен воздержаться от определения результата. Продолжим кулинарную аналогию: хотя у людей различных культур могут быть разные любимые блюда, тем не менее люди способны достичь согласия в том, что еда не должна быть токсичной. То есть КЭВ могло бы действовать с общей целью не допустить токсичности еды, а в остальном люди совершенствовали бы свое кулинарное мастерство без его руководства и вмешательства.