Золото и рабы Гвинеи

Расцвет работорговли. – Перу ди Синтра открывает Сьерра-Леоне и Перцовый берег. – Корабли Фернана Гомиша в Гвинее. – Берег Слоновой Кости, Золотой Берег, Невольничий Берег. – Антонио да Ноли на островах Зеленого Мыса. – Вожделенная Гвинея. – Война за Канарские острова и папский дар португальцам.

Со смертью принца Энрики Мореплавателя завершился знаменательный, богатый, достижениями период португальской экспансии в поисках пути к Индии, к берегам, где царят муссоны.

На какое-то время наступило затишье; первые пятнадцать лет после смерти Энрики экспедиции были оставлены на самотек. Купцы либо на свои средства, либо в доле с орденом Христа и королем основывали, товарищества на паях, снаряжали суда и отправляли их за рабами. Работорговля ширилась. Невольничьи рынки Лиссабона и Лагуша стали известны во всей Европе.

Поначалу португальцы не пытались проникнуть в глубь материка, не предпринимали длительных военных походов. Они – торговцы и пираты одновременно – создавали опорные пункты на побережье, но, в основном, предпочитали суше свои быстроходные корабли. Они завязали прочные связи со многими вождями малых и больших племен. Те, в обмен на стеклянные бусы, дешевую ткань, ножи и ром, отдавали рабов, золото и слоновую кость, нередко и сами, по своей инициативе, устраивали облавы. Охотники за рабами – и португальцы, и африканцы – окружали, грабили и сжигали селения и захватывали людей. Тут же на месте отбирали самых сильных и красивых пленников для отправки, а остальных – стариков и детей – либо безжалостно убивали, либо оставляли на произвол судьбы в разоренных краях.

Пленников заковывали в цепи, грузили на корабли и в тесных трюмах, в ужасающих условиях везли в Португалию. Из-за плохой пищи и эпидемий смертность пленников во время долгого морского пути была очень велика, однако продажа оставшихся в живых приносила огромную прибыль – в сотни и даже тысячи процентов.

Как не вспомнить здесь слова, цитируемые Карлом Марксом в его бессмертном «Капитале»: «… раз имеется в наличии достаточная прибыль, капитал становится смелым. Обеспечьте 10 процентов, и капитал согласен на всякое применение, при 20 процентах он становится оживленным, при 50 процентах положительно готов сломать себе голову, при 100 процентах он попирает все человеческие законы, при 300 процентах нет такого преступления, на которое он не рискнул бы, хотя бы под страхом виселицы… Доказательство: контрабанда и торговля рабами».

Запуганные налетами португальцев, африканцы бежали в леса и укромные места, едва завидев в море корабли. Чтобы легче обнаруживать укрытия туземцев, португальцы закупали на Канарах огромных собак, специально выдрессированных для охоты за неграми.

Охота за людьми в глубинных районах уже не давала тех доходов, что набеги на побережье. Пока скованные цепями пленники добирались долгим путем через разоренные области к морю, их оставалось в живых еще меньше, чем после морского плавания. Караванные дороги были покрыты костями не дошедших до берега рабов. Поэтому работорговцы предпочитали искать все новые и новые побережья, где туземцы еще не были напуганы белыми дьяволами.

Почему Африка стала чем-то вроде охотничьих угодий для работорговцев? Буржуазные идеологи отвечают на это просто: Африка была землей, не знавшей цивилизации, и дикари как неполноценные создания, вполне естественно, становились рабами белого человека. Измышления колонизаторов и расистов о «дикарях» опровергает факт существования в Африке цивилизованных государств и высокой культуры задолго до появления европейцев. Назовем хотя бы Египет, Абиссинию, Судан, Гану, Сонгаи, Мали – феодальные государства с тысячелетней историей.

Рабство и торговля рабами, разумеется, были известны в Африке уже многие столетия. Древний Египет был могучим рабовладельческим государством. Много рабов было и в средневековых феодальных государствах Африки. Однако рабство повсюду, кроме Египта, носила большей частью патриархальный характер и не оказывало большого влияния на жизнь африканцев. Лишь с появлением европейцев оно приняло совершенно иной, массовый характер. Вильям Дюбуа, выдающийся негритянский ученый, говорил, что рабство было подлинным экономическим, социальным и политическим злом в истории человечества, работорговля обескровила Африку и поставила ее вне цивилизации. По подсчетам Дюбуа, за века торговли рабами у Африки похищено сто миллионов жизней. Некоторые другие ученые думают, что это число достигает ста пятидесяти миллионов. Эти огромные потери затормозили развитие производственных сил и культуры народов Африки. Еще больше их задержала эпоха колониального рабства.

В захвате и продаже рабов португальцы стали прекрасными учителями для других европейских стран развивающегося капитализма – Испании, Англии, Франции, Голландии.

Морские переходы работорговцев, в свою очередь, способствовали не только накоплению богатств в метрополиях, но и географическим открытиям.

Примерно в 1461 году в Африку отправился Перу де Синтра; он охотился за рабами на островах Бисагуш, а затем поплыл к юго-востоку вдоль берегов Африки. Берега постепенно становились гористее, появились роскошные леса. Люди здесь имели желтоватый оттенок кожи, тело густо покрывали татуировкой, поклонялись деревянным идолам, ходили почти нагими, если не считать короткого передничка из древесной коры. Они употребляли только деревянное оружие, не знали железа, питались рисом, медом, овощами, бобами. Повсюду было хорошо развито земледелие.

Высокие, покрытые большими деревьями горы, которые были окутаны облаками и где нередко раздавался рык грома, Перу де Синтра назвал Сьерра-Леоне Львиные горы.

Португальцы плыли дальше и подошли к современной Либерии. Здесь на поросших густым лесом берегах загорелись бесчисленные огни, предупреждавшие о появлении чужеземцев, и к кораблям приплыли черные люди с ожерельями из человеческих зубов.

Синтра во время этого плавания обнаружил, что здесь растет в больших количествах стручковое растение малагета, в связи с чем эта область впоследствии получила название Перцовый Берег. Синтра дошел до мыса Пальмас (у 4° с. ш.), за которым берег круто поворачивает на восток, и обследовал западноафриканское побережье протяженностью около тысячи километров.

Однако короля Аффонсу V не особенно манила далекая Гвинея; он готовился к захвату Марокко, находившегося совсем рядом. Поэтому он в 1469 году передал на пять лет монопольные права на торговлю с Гвинеей богатому лиссабонскому купцу Фернану Гомишу за пятьсот крузаду в год, обязав его в течение пяти лет обследовать не менее пятисот лиг (примерно две с половиной тысячи километров) африканского побережья там, где португальцы еще не бывали, – начиная от Сьерра-Леоне, до сто лиг ежегодно.

Король не намеревался тратить средства на экспедиции, хотя позже и повелел именовать себя Аффонсу Африканским. Но следует сказать, что он яе держал в тайне открытия мореплавателей и распорядился все материалы, собранные во времена принца Энрики, передать выдающемуся венецианскому картографу монаху Фра-Мауро, который составил по ним карту Африки. Она с полным основанием считается выдающимся достижением, хотя очертания африканского материка на ней далеки от действительности. Самое главное – Фра-Мауро отметил на карте, что южную оконечность Африки обогнул арабский корабль, пришедший из Индийского океана. Таким образом, он зафиксировал важное географическое открытие, сделанное арабами, и показал, что можно объехать вокруг Африки. К тому же по карте можно было сделать вывод, что до южной оконечности Африки, на морском пути в Индию, португальцам осталось преодолеть сравнительно небольшой участок, поэтому все чаще в Португалии стали заговаривать об экспедиции в Индию. Картограф обозначил на карте также Мали и город Томбукту, Об этой стране и городе имелось уже довольно много сведений, европейцы достигли их по караванным путям через Сахару. Один француз, Ансельм д’Изальгие, по-видимому, первым проник по реке Нигеру в Гао, столицу государства Сонгаи, и, прожив там семь лет, вернулся во Францию. Бенедетто Деи в 1469 году достиг Томбукту, совершив путь с караваном от средиземноморского побережья.

Корабли Гомиша за шесть лет обследовали все северное побережье Гвинейского залива и открыли Берег Слоновой Кости, Золотой Берег (здесь вскоре были обнаружены месторождения золота, – португальцы достигли страны Ашанти, которая поставляла золото в больших количествах) и Невольничий Берег (между устьями Вольты и Нигера). Это побережье моряки прозвали Проклятыми Лагунами из-за их труднодоступности. Здесь в тропических лесах скрывались тихие, покойные бухты, а побережье было густо заселено, что открывало большие возможности для работорговцев.

Капитаны начали доставлять к берегам Африки оружие и продавать его африканцам. Король был вынужден наложить строгий запрет на столь опасную торговлю. Купеческая конкуренция, по утверждению Гомиша, сильно вредила торговле – раньше за одну лошадь можно было выменять двенадцать негров, а теперь только шесть.

Гомиш рассказывает, как самому ему однажды достался большой куш: он встретил на побережье к северу от Гамбии две каравеллы с лошадьми и, сославшись на данные королем полномочия, дал их капитанам по семь негров за коня. Позже он выгодно обменял лошадей, получив по четырнадцати-пятнадцати негров за каждую. После этой успешной операции Гомиш встретил у побережья испанскую галеру и не раздумывая потопил ее, прежде захватив груз.

Затем Гомиш и Антонио да Ноли, который командовал второй каравеллой, поплыли обратно в Португалию.

Неожиданно они увидели в море большую группу островов. Гомиш, каравелла которого была быстроходней, высадился на берег и дал острову название Сантьягу, Это были острова Зеленого Мыса. Однако Гомиш по пути домой задержался на Мадейре, откуда ветер отнес его к Азорам. Тем временем да Ноли поспешил в Португалию и выпросил себе у короля остров Сантьягу в личное владение. Возвратившись, Гомиш горько сетовал на то, что Ноли присвоил плоды его открытия.

Антонио да Ноли поселился на Сантьягу и основал там первую колонию. Король дал поселенцам право торговли с Гвинеей, поэтому число колонистов все увеличивалось и доходы их росли. Колонизация других островов началась лишь в 1500 году, и вскоре с островов Зеленого Мыса в Португалию стали ввозить кожу, кукурузу, воск, слоновую кость и хлопок.

В 1471-1473 годах были открыты острова Гвинейского залива – Фернандо-По, Сан-Томе и Принсипи. Одна из последних экспедиций Гомиша, которую возглавлял Руй ди Сикейра, в конце 1472 года первой пересекла экватор, открыла вулкан Камерун и залив Камерун, устья рек Санага, Габон и Огове и примерно на 2° ю. ш. достигла мыса Санта-Катарина. Сикейра определил примерные границы крупного африканского государства Бенин и заметил, что береговая линия поворачивает на юг. Таким образом, португальцы обследовали море и берег от Либерии до Камеруна (Берег Слоновой Кости. Золотой Берег, Дагомею, Нигерию), а также открыли в Гвинейском заливе острова Принсипи, Сан-Томе и Фернандо-По (см. карту).

Но им пришлось пережить и немалое разочарование – береговая линия не продолжалась с запада на восток, а поворачивала к югу. До этого португальцы были уверены, что плывут вдоль южного берега континента и что экваториальная Индия уже близка.

Надежда в скором времени обогнуть южную оконечность черного материка теперь рассеялась: карта Фра-Мауро, источник этих заблуждений, к сожалению, была неверна.

Срок договора с Гомишем истек, и король Аффонсу в 1473 году передал все права на новые земли и открытия своему сыну Жуану, Мыс Санта-Катарина в течение десяти лет оставался крайней точкой продвижения португальцев.

Еще при жизни принца Энрики гвинейские воды стали посещать кастильцы? кастильский король грозил Португалии отнять новые земли силой, и лишь внутренние распри помешали ему осуществить это намерение. Но затем Изабелла, взошедшая на кастильский престол в 1474 году, подавила самоуправство феодалов и вышла замуж за арагонского короля Фердинанда, образовав союз Кастилии с Арагоном. Объединенная Испания встала на путь быстрого развития, – и новые земли всё больше занимали ее помыслы. Интересы Испании и Португалии сталкивались все чаще.

В 1475-1479 годах обе страны вновь развязали войну из-за Канарских островов. В то же самое время пираты разной национальной принадлежности фламандцы, голландцы, англичане, испанцы – начали нападать на португальские торговые корабли, фактории на африканском побережье и сами не упускали случая вступить в меновую торговлю с африканцами, ломясь к берегам Гвинеи вопреки протестам и сопротивлению португальцев. Как-то в Африку отправился целый испанский флот; он ограбил острова Зеленого Мыса и даже взял в плен губернатора Сантьягу, да Ноли, а также захватил португальские суда у гвинейского побережья. На морях нередко происходили стычки между португальскими и испанскими кораблями. В 1479 году послы Португалии и Кастилии пришли к соглашению, что плавание в африканских водах остается привилегией португальцев. Это соглашение спустя два года особой буллой подтвердил папа римский, разделив океан на две части и оставив за португальцами все земли и воды к югу от Канарских островов. Эти острова после заключения мира выпросила себе Кастилия, признав, в свою очередь, права португальцев на африканские земли к югу и востоку от мыса Бохадор. Кастилия отказалась от торговли на морских путях в Гвинею, на островах и землях Гвинеи, как открытых, так и еще не открытых.

И все же после мирного договора Португалия по-прежнему не могла чувствовать себя в безопасности. Сторожевые корабли португальцев у Золотого Берега как-то повстречали целый караван из тридцати семи испанских торговых судов. Тогда король Аффонсу V издал особый декрет, по которому экипаж любого чужеземного судна, схваченный в водах, которые папа даровал Португалии, должен быть выброшен за борт, а судно подлежало конфискации. Запретные плавания предпринимали также английские и фламандские корабли. Как рассказывает хронист Дуарти Пашеку Пирейра, какой-то фламандский корабль достиг Золотого Берега, но богу было угодно, чтобы это плавание кончилось плохо, – корабль потерпел крушение, и все тридцать пять членов экипажа были съедены туземцами. Спустя несколько лет португальцы захватили у побережья фламандский корабль, и разговор был короток: матросы были выброшены за борт, а капитана заставили самого распродать свой товар туземцам. Затем его отвезли в Лиссабон, где он был приговорен к смерти и удушен.