Глава 15 Касситы

После этого общего, но довольно фрагментарного описания ситуации, сложившейся на Ближнем Востоке, нам следует вернуться в Месопотамию. Вспомним, что последние события, о которых мы рассказали, когда говорили об этом регионе, были связаны с концом правления Хаммурапи, пришедшимся на середину XVIII в. до н. э.

Передвижения этносов, описанные выше, готовы были принести плоды: хетты устанавливали власть над местным населением Анатолии, хурриты мирно проникали на территорию Северной Сирии и Северного Ирака, а за горами Загроса индоарийская знать превращала касситов в народ воинов. Если при вавилонском дворе и знали об этих переменах, то не видели в них повода для беспокойства, так как ни один из этих народов пока не представлял значительной угрозы для Ирака, да и первые трещины в здании, построенном Хаммурапи, возникли не из-за иноземного вторжения, а по причине его собственной внутренней слабости. Вавилонская держава была творением одного человека и почти полностью зиждилась на силе его личности. Созданное за несколько лет путем объединения пяти царств, каждое из которых обладало многовековыми традициями независимости, это государство было единым за счет постоянной жесткой централизации. Попытки царя сконцентрировать в Вавилоне политическую, экономическую и духовную жизнь страны, возможно, в далекой перспективе принесли бы плоды и благоприятно отразились бы на Месопотамии в целом, но до этого они привели к накалению обстановки в разорившихся «провинциях», особенно в некогда процветавших городах Шумера и Ассирии, где еще жива была память о великих деяниях Шамши-Адада. Поэтому неудивительно, что за смертью Хаммурапи (1750 до н. э.) последовала серия восстаний, приведшая, в свою очередь, к быстрому распаду государства. Через полтора столетия, когда хетты захватили Вавилон, он был лишь столицей незначительного царства. Впоследствии он сумел вернуть себе толику прежней славы, но, по иронии судьбы, был обязан этим другим иноземцам – касситам, взошедшим на престол, оставленный преемниками Хаммурапи, и занимавшим его на протяжении более чем 400 лет.

Преемники Хаммурапи

Сын и наследник Хаммурапи Самсуилуна (1749–1712 до н. э.), очевидно, унаследовал некоторые качества своего отца, так как с удивительной стойкостью боролся против различных врагов Вавилона. Но все его попытки напоминали заштопывание в клочья разорванного плаща, ибо в одеянии, несмотря на заплатки, появлялись все новые прорехи, и в итоге территория царства значительно уменьшилась. Так, в первые годы правления нового царя некий авантюрист, назвавшийся Рим-Сином в честь последнего правителя Ларсы, возглавил восстание в пограничной с Эламом области и держал там оборону на протяжении по меньшей мере двух лет, пока не был пойман и казнен. Позднее некий Илумаилу, заявивший, будто является потомком последнего царя Исина Дамикилишу, возглавил борьбу Шумера за независимость. В его власти оказалась обширная территория к югу от Ниппура, где он основал так называемую II Вавилонскую династию, или династию «Страны моря» (ок. 1740 до н. э.). Началась долгая и кровопролитная война, во время которой кем-то из двух противников было разграблено и сожжено несколько шумерских городов, включая Ур. Примерно в то же время свободу себе также вернули северо-восточные области, оказавшиеся под властью Вавилона в результате последнего похода Хаммурапи. Возможно, главную роль в этом сыграл Адаси, один из преемников Шамши-Адада, имя которого сохранилось в ассирийских анналах благодаря тому, что он «положил конец порабощению Ашшура».

Помимо борьбы с этими бедствиями внутри государства Самсуилуне пришлось защищать его от угрозы иноземного вторжения. Датировочные формулы свидетельствуют о том, что на 9-м году своего правления он нанес поражение касситскому войску, а на 35-м – амореям-сутиям, которые во время своих набегов захватывали в плен мужчин и женщин, а затем продавали их в качестве рабов другим жителям Месопотамии. В конце правления этого царя, омраченного множеством несчастий, Вавилон оказался в безопасности, но царство, лишенное северных и южных областей, вернулось к своим изначальным границам – тем, которыми некогда обладал Аккад.

Однако четверо преемников Самсуилуны смогли сохранять это наследие на протяжении столетия. Абиешу (1711–1684 до н. э.) отбросил вторую атаку касситов, к которой благоприятно относились (а возможно, и поддерживали) касситы, трудившиеся в земледельческих хозяйствах Вавилонии в качестве работников. Но он не смог помешать касситскому вождю Каштилиашу I завоевать Хану (современный Анах), расположенную на берегу Евфрата, всего в 322 км от Вавилона. Пытаяясь вытеснить Илумаилу из болот, где тот скрывался, Абиешу запрудил Тигр, но не сумел захватить соперника, продолжавшего безраздельно господствовать над Шумером.

Амми-дитана, Амми-цадука и Самсу-дитана, правившие после смерти Абиешу, мало сделали для возвращения потерянных земель. Насколько мы можем судить по отрывочным источникам, война со «Страной моря» продолжилась, причем с переменным успехом. В различных частях Вавилонии строились укрепленные города, а за этими укреплениями потомки Хаммурапи восстанавливали храмы, выкапывали каналы, издавали законы и управляли своим царством с усердием и заботой. Вряд ли эти энергичные, умелые и благочестивые правители, год за годом подносившие богам в дар собственные статуи, подозревали, что далеко на северо-западе, за покрытыми снегом Таврскими горами, собирается буря, готовая смести их трон с лица земли.

Выше мы уже говорили о том, что хеттский правитель Лабарна I, о котором известно очень мало, основал в Анатолии царство, границы которого он тотчас же расширил и которым правил из города Куссара, но местонахождение его пока неизвестно. Его сын Лабарна II (ок. 1650–1620 до н. э.) присоединил к территории этого государства землю Хатти, расположенную в излучине реки Кызылырмак, перенес свою резиденцию в прежде покинутый город Хаттусу (современный Богазкёй) и стал называть себя Хаттусили, «человек из Хаттусы». Этот воинственный правитель вскоре решил, что территория его царства слишком мала, и стал выбирать государства, которые мог бы завоевать. Но воинственное племя гасгас, обитавшее в Понтийских горах, расположенных к северу от Хеттского царства, лувийцы на западе и хурриты на востоке стали преградой для реализации его амбиций. Относительно свободно было только на юге, путь туда открыл, очевидно, Лабарна I, дошедший до Киликии. По нему, перейдя Таврские горы, можно было попасть в Сирию, а оттуда – в Египет или Месопотамию, плодородные регионы, где благодаря существованию на протяжении многих веков цивилизаций скопились огромные богатства, столь пленительные для любого завоевателя. Поэтому хетты направили свои стопы на юг.

В анналах Хаттусили, сохранившихся лишь фрагментарно, упоминаются по меньшей мере два похода, предпринятые им в этом направлении, в ходе которых был разрушен Алалах, осажден и захвачен Уршу (город на берегу Евфрата, к северу от Каркемиша), а войска Алеппо (Халап) потерпели поражение на территории будущего Коммагенского царства. Сам Алеппо, являвшийся в те времена столицей могущественного аморейского государства Ямхад, захватить не удалось. Очевидно, во время этой войны сам Хаттусили погиб.

Однако его приемный сын и наследник Мурсили I (ок. 1620–1590 до н. э.) сумел выполнить то, что не удалось его отцу. «Он разрушил город Халап, – говорится в хеттском источнике. – И привез в Хаттусу пленников из Халапа и его сокровища». Затем пал Каркемиш. Оттуда хеттское войско направилось вниз по течению Евфрата и внезапно оказалось у ворот Вавилона. О том, что произошло дальше, мы ничего не знаем. В вавилонских источниках не говорится об этом бедствии. Лаконичное описание присутствует только в гораздо более поздней летописи: «Против Самсу-дитаны люди Хатти выступили, против страны Аккад». Но в процитированном выше хеттском источнике эти события описываются более определенно: «Затем он (Мурсили) отправился к Вавилону и занял Вавилон. Он также напал на хурритов и привез пленников и имущество из Вавилона в Хаттусу».

Таким образом, Вавилон был захвачен и разграблен. Из других источников нам известно, что статуи Мардука и его супруги богини Царпанит были увезены из города в качестве военной добычи, но, отступая, хетты по какой-то непонятной причине оставили их в Хане. Самсу-дитана же лишился своей короны, а возможно, и жизни. Так за один день и, очевидно, без значительного сопротивления прервалась династия, основанная ничем не примечательным аморейским вождем и ставшая знаменитой благодаря Хаммурапи. Ее представители правили Вавилонией на протяжении трех сотен лет (1894–1595 до н. э.).

Ирак под властью касситов

Если бы хетты оставались в Вавилоне постоянно, то их поход изменил бы ход истории Востока. Однако он был всего лишь смелым набегом. Вскоре после победы Мурсили вернулся в Хаттусу, где плелись дворцовые интриги, требовавшие его присутствия. Мы не можем с уверенностью говорить о том, какая судьба постигла Вавилон после ухода хеттского войска. Очевидно, правитель касситов Агум II (Каркиме) взошел на престол, оказавшийся свободным после смерти Самсу-дитаны, и с тех пор в Месопотамии на протяжении не менее чем 433 лет (1595–1162 до н. э.) правили касситские цари, называвшие ее Кардуниаш.

Касситы (на аккадском языке их называли кашшу), жившие с незапамятных времен в Иране, сначала занимали центральную часть гор Загроса, известную в настоящее время как Лурестан и находившуюся к югу от Хамадана. В отличие от своих северных соседей, гутиев и луллубеев, в 3-м тыс. до н. э. они не играли никакой роли в политической жизни Ближнего Востока. Внезапная агрессивность, охватившая их в XVIII в. до н. э., очевидно, была связана с индоевропейскими воинами, пришедшими за сто или двести лет до этого с Востока, научившими их искусству коневодства и взявшими в свои руки власть над их племенами.

Так как в нашем распоряжении нет источников на касситском языке – мы можем использовать только аккадские тексты, в которых встречаются касситские слова и выражения, короткий двуязычный перечень богов и список личных имен, о касситском языке мы можем сказать лишь то, что он был агглютинативным, принадлежал к обширной «азианической» группе и, возможно, имел отдаленную связь с эламским. О присутствии индоевропейского элемента свидетельствует наличие в касситском пантеоне индоарийских богов, таких как Шуриаш (инд. Сурья), Марутташ (инд. Марут) и Буриаш (возможно, его можно отождествить с Бореем, греческим богом северного ветра), наряду с шумеро-аккадскими и касситскими (Кашшу, Шипаком, Харбе, Шумалией, Шугамуной). Таковы отрывочные данные, позволяющие нам делать выводы об этнической принадлежности и культурном «багаже» этих горцев.

К несчастью, мы не намного больше знаем о периоде господства касситов в Ираке. Будущие археологические раскопки, несомненно, подарят нам новые источники, но в настоящее время в нашем распоряжении имеется меньше двухсот царских надписей, причем большинство из них довольно короткие и не представляют исторической ценности, несколько писем и ряд хозяйственных текстов. Этого очень мало для того, чтобы охарактеризовать эпоху, продлившуюся на протяжении 400 лет, периода, отделяющего нашу эпоху от времени правления английской королевы Елизаветы I. Основная масса наших источников, например письма, найденные в Телль-Амарне (Египет), и «Синхроническая история Ассирии и Вавилонии», летопись, составленная ассирийским писцом в VII в. до н. э., происходит не из Вавилонии. Из-за недостаточности источников период касситского владычества является одним из наиболее малоизученных в истории Месопотамии, в связи с чем в голову сразу приходят такие слова, как «темные века» и «упадок».

Тем не менее, тщательно изучив все имеющиеся источники, вспомнив о памятниках, возведенных касситскими царями, и сравнив эти долгие годы политической стагнации с последними годами правления представителей I Вавилонской династии, мы придем к выводу, что период правления в Вавилонии иноземцев был (по крайней мере, в некоторых сферах) временем возрождения и даже прогресса. К примеру, не вызывает никаких сомнений тот факт, что касситы восстановили порядок и мир в государстве, раздираемом войнами, уважали месопотамские традиции и вели себя как хорошие и благоразумные правители Междуречья. Так, едва заняв трон Вавилона, Агум Каркиме (ок. 1602–1585 до н. э.) приказал вернуть из Ханы статуи Мардука и Царпанит и снова установить их в храмах, богато украшенных в честь данного события. С помощью этого поступка новый царь хотел заслужить любовь своих подданных, но данный жест имел и более глубокий смысл – он подразумевал, что иноземец признает Мардука владыкой своего нового царства и собирается вести себя как легитимный преемник прервавшейся династии.

Примерно через восемь лет Улам-буриаш одержал победу над правителем «Страны моря» Эагамилем, вернув таким образом весь Шумер под власть Вавилона (после 1500 до н. э.). Мы не знаем, имели ли место другие, не описанные в источниках и менее успешные войны между Вавилонией и Ассирией, или касситы отказались от надежд распространить свою власть на бывшие северные владения Хаммурапи. Но один из преемников Агума Бурна-Буриаш I подписал с ассирийским правителем Пузур-Ашшуром III договор, согласно условиям которого где-то в районе Самарры устанавливалась граница между двумя царствами.

Примерно через столетие аналогичный договор был подписан между Караиндашем и Ашшурбел-нишешу (ок. 1430 до н. э.). Так было узаконено разделение Месопотамии на две части – Ассирию и Вавилонию. И результаты этого раздела будут сказываться на истории региона почти на протяжении тысячелетия.

Внутри своих владений касситские цари восстанавливали и украшали древние знаменитые святилища в Ниппуре, Ларсе, Уре и Уруке. Один из них, Караиндаш, построил в Э-Анне, на священном участке в Уруке, храм, фасад которого был сложен из кирпичей, сформованных таким образом, что, сложенные вместе, они составляли барельеф с изображениями божеств. В те времена эта оригинальная техника, возможно выросшая из наскальной живописи, не была известна в Месопотамии. Позднее ее использовали в Вавилоне представители Халдейской династии, а также Ахемениды в Сузах и Персеполе. Однако наиболее активно строительством занимался Куригальзу II (около 1345–1324 до н. э.), не только восстановивший священный город Ур, уничтоженный в правление Самсуилуны, но и основавший новый важный город, который теперь известен как Акар-Куф.

Башня в Акар-Куфе, возвышающаяся почти на 52 м, отбрасывающая свою длинную тень на равнину и являющаяся прекрасным ориентиром, расположенным в 32 км к западу от Багдада, представляет собой сердцевину зиккурата, некогда возвышавшегося в самом центре Дур-Куригальзу, укрепленного города (дуру) и резиденции царя Куригальзу. В ходе раскопок, проводившихся иракцами в период между 1943 и 1945 гг., были обнаружены платформа зиккурата с монументальной лестницей, три храма и часть дворца, стены которого были украшены росписями. Кроме того, в нем находилась крытая внутренняя галерея с квадратными в сечении колоннами, ставшими еще одним нововведением в архитектуре. Храмы были посвящены божественному семейству: Энлилю, Нинлиль и их сыну Нинурте. Присутствие этих шумерских богов в городе, построенном касситским царем, свидетельствует о том, что иноземцам удалось полностью ассимилироваться. В храмах были обнаружены различные артефакты, представляющие значительный интерес, в частности статуя Куригальзу, превышающая по высоте рост человека, на которой была вырезана длинная надпись на шумерском, а также раскрашенные терракотовые статуэтки, сделанные с большим умением.

Существует точка зрения, согласно которой именно касситы познакомили жителей Месопотамии с коневодством. Она не совсем верна. «Осел из других стран» (анше кур ра), как коня называли шумеры, иногда упоминается в источниках еще в правление представителей III династии Ура, а в царской переписке из архива Мари для обозначения коней используется аккадское слово сису. Однако в правление касситов как сами они, так и хурриты стали чаще использовать лошадь в качестве тяглового животного. Появление на ближневосточных полях боя быстрых колесниц, в которые были запряжены кони, по вполне понятным причинам произвело настоящий переворот в военном деле, а благодаря замене нагруженных ослов повозками, запряженными лошадьми, перевозка товаров стала более простой и быстрой.

Касситы привнесли еще некоторые крупные и мелкие нововведения (или, по крайней мере, они появились в период правления этих иноземцев), начиная от измерения полей до новой моды. Этих новшеств было так много, что у нас нет возможности подробно описывать здесь их все. Однако два из них представляют для историков значительный интерес. Первым из этих новшеств является замена старой системы датировочных формул на более простую, в рамках которой годы каждого царствования, начиная с первого Нового года после коронации, выражены цифрами (например, «первый (второй, третий и т. д.) год правления царя N»). Другим нововведением стали кудурру. Аккадское слово кудурру можно перевести как «граница». Небольшие стелы, носившие это название, часто именуют «пограничными камнями», хотя на самом деле на них вырезались сведения о подаренных царем землях. Сами каменные стелы хранились в храмах, а их глиняные копии отдавали землевладельцам. Кудурру, как правило, делили на две части: на лицевой стороне стелы или наверху вырезались барельефные изображения богов, впрочем нередко заменявшиеся их символами (изображение солнечного диска, например, обозначало Шамаша, полумесяца – Сина, мотыги – Мардука и т. д.), удостоверявшими дарение; на обратной стороне или под изображением помещалась длинная надпись, в которой назывались имя получателя дара, точное местонахождение и размеры земельного владения, различные льготы и привилегии, распространявшиеся на него, приводились перечень свидетелей и, наконец, многочисленные и красочные проклятия, которые должы были пасть на голову того, «кто в будущем испортит, переделает или уничтожит» кудурру.

Эти небольшие артефакты наряду с цилиндрическими печатями, а также терракотовыми статуэтками и статуями являются единственными произведениями искусства периода касситского владычества, сохранившимися до нашего времени, и лишь совсем немногие из них красивы. Качество работы довольно посредственное, изображения стереотипны и безжизненны. Рисунки, нанесенные на цилиндрические печати, почти полностью покрытые надписями, и кудурру, в основном символичны и статичны. Лишенное своеобразия еще со времен Хаммурапи, пластическое искусство не развивалось, и завершилась эта стагнация только в VII и VI вв. до н. э. с расцветом ассирийской скульптуры.

Для литературы касситского периода характерны активные попытки спасти наследие, сохранившееся от более успешных с точки зрения литературного творчества периодов, а также новый, типично жреческий подход к этическим проблемам. Были скопированы и собраны воедино научные работы, в частности медицинские и астрономические тексты, написанные во время соперничества Исина и Ларсы, а также в старовавилонский период. Составлялись словари и списки клинописных знаков.

В период правления представителей I Вавилонской династии большинство шумеро-аккадских мифов и легенд было переосмыслено, записано простым, ясным и изящным языком и актуализировано. В правление касситских царей несколько поколений храмовых писцов занимались редактированием этих текстов и их изложением на довольно сложном «стандартном вавилонском» диалекте, значительно отличающемся от разговорного средневавилонского.

Традиционные религиозные и философские идеи сохранились. Но акцент в отношениях между человеком и божеством был перенесен с доверия на смирение, с веры на предрассудок. Новые идеи отразились в литературных произведениях философского характера, таких как «Поэма о невинном страдальце», а характерная для того времени узость взглядов – в существовании календарей счастливых и несчастливых дней и собраний заклинаний против демонов.

Возможно, все эти явления не были уникальны, но, по крайней мере, образованные вавилонские жрецы, как и средневековые монахи в случае с античной культурой, спасли месопотамскую культуру от забвения. Месопотамская литература пользовалась таким уважением на территории Древнего Ближнего Востока, что ее переняли жители многих государств от Анатолии до Египта. К примеру, «Эпос о Гильгамеше» перевели на хеттский и хурритский языки, а на берегах Нила были обнаружены списки текстов вавилонских легенд. Более того, вавилонский диалект аккадского языка на протяжении всей второй половины 2-го тыс. до н. э., когда сама Вавилония не проявляла политическую активность, служил lingua franca при дворах восточных правителей и в дипломатических кругах. Таким образом, если в новом окружении Месопотамия играла только третью или даже четвертую скрипку, то во всем, что касается цивилизации, ее достижения ценились очень высоко.