Глава 12 Хаммурапи

Одних только побед над четырьмя могущественными правителями и объединения Междуречья было бы достаточно для того, чтобы считать Хаммурапи[19] одним из величайших месопотамских царей. Однако этот правитель Вавилона был не только успешным военачальником. Судя по тому, как он обращался со своими противниками, он также являлся умелым дипломатом, а составленный им свод законов свидетельствует о его любви к правосудию, которая отчасти компенсирует жестокость наказаний. Составленные по его приказу надписи свидетельствуют о том, что его заботило благосостояние подданных и он с огромным уважением относился к традициям страны, не являвшейся родной для его народа. Его письма доказывают, что потомок аморейского вождя мог управлять обширным государством с не меньшим тщанием и внимательностью к деталям, чем те, что прилагали правители шумерских городов-государств. Во время продолжительного и славного правления Хаммурапи в объединенной Месопотамии вновь воцарился мир, а Вавилон стал важнейшим столичным городом. Кроме того, благодаря ему семиты подтвердили свое право на доминирование в Междуречье. Невозмутимость и сила, отразившиеся в произведениях искусства, элегантность и красота аккадского языка, даже искусственное, но широкомасштабное реформирование шумеро-аккадского пантеона, целью которого было «назначение» Мардука царем богов, – все это позволило 43 годам царствования Хаммурапи (1792–1750 до н. э.) стать решающим периодом в истории Древнего Ирака. Несомненно, выдающаяся личность Хаммурапи, государственного деятеля и законотворца, заслуживает отдельного внимания.

Государственный деятель

От своего отца Синмубаллита Хаммурапи получил в наследство сравнительно небольшое царство длиной примерно 129 км и шириной чуть больше 32 км, простиравшееся от Сиппара до Марада, или, если обращаться к современной карте, от Эль-Фаллуджи до Диванийе. Вокруг него располагались более крупные государства, где правили гораздо более могущественные цари: на юге простирались владения правителя Ларсы Рим-Сина, который за два года до воцарения Хаммурапи захватил Исин (1794 до н. э.) и положил конец династии своих соперников; на севере находились три царства: Мари, Экаллатум и Ашшур, где правили Шамши-Адад и его сыновья; на востоке, на противоположном берегу Тигра, лежали владения царя Эшнунны Дадуши, являвшегося союзником эламцев. Новый царь Вавилона не меньше, чем его предки, желал расширить свои владения, но, прежде чем сделать первый шаг, он терпеливо ждал на протяжении пяти лет. Затем, упрочив свое положение на престоле, Хаммурапи отправил войска сразу в три стороны: он захватил Исин и прошел вдоль Евфрата вплоть до Урука (на шестой год своего правления); предпринял поход в страну Эмутбал, лежавшую между Тигром и горами Загроса, и занял Мальгум, ключевой пункт в этом районе (на седьмом и девятом годах своего царст вования); наконец он захватил Рапикум, находившийся выше Сиппара (на десятом году правления). Судя по датировочным формулам, следующие 20 лет Хаммурапи посвятил украшению храмов и укреплению городов.

Благодаря этой непродолжительной серии военных операций царь Вавилона вторгся на территории Ларсы и Эшнунны, что, несомненно, настроило против него Рим-Сина и Ибальпи-Эля II, который в 1790 г. до н. э. унаследовал трон после смерти Дадуши. Однако мы не знаем, сумели ли они отомстить и как поступили, если им это удалось. Ассирийцы, в свою очередь, могли бы порадоваться унижению «человека Эшнунны», если бы не были заняты решением других проблем. На 10-м году правления Хаммурапи (1782 до н. э.) умер Шамши-Адад, оставив трон наиболее энергичному из своих сыновей – Ишме-Дагану. Слабый Ясмах-Адад оставался наместником Мари. В нашем распоряжении имеется письмо, которое новый царь написал своему брату, чтобы уверить: в его жизни ничего не изменится и Ишме-Даган сделает все, чтобы защитить его: «Не бойся. Твой трон – это твой трон, а я держу в руке (богов) Адада и Шамаша. Люди Элама и человек Эшнунны, я держу их на цепи. Не бойся. Пока живы мы, я и ты, навсегда ты будешь сидеть на своем троне. Давай поклянемся друг другу торжественной клятвой богов, затем я и ты, пусть мы встретимся и утвердим братство друг с другом навеки».

Однако через несколько лет Ясмах-Адада низверг с его престола Зимри-Лим, представитель «местной» династии Мари, сын Яхдун-Лима, который с помощью правителя Алеппо сумел «взойти на трон дома своего отца».

Нашим основным источником информации о правлении Зимри-Лима и почти всем царствовании Хаммурапи, как и в случае с ассирийским междуцарствием, снова являются царские архивы Мари. Несмотря на ненависть, которую он должен был питать к ассирийскому узурпатору, Зимри-Лим был достаточно мудрым для того, чтобы сохранить переписку своего предшественника. Примечательно, хотя и неудивительно, что, сравнив тексты, написанные в правление обоих, мы увидим: новый правитель в основном придерживался той же политики, что и Ясмах-Адад. Проведя несколько походов, чтобы упрочить свою власть в «Верхней стране» (в долинах рек Хабур и Балих), он занял более жесткую позицию по отношению к кочевникам, чем его предшественник, и нанес сокрушительное поражение неугомонным бинъяминитам.

С государствами, расположенными на западе, сложились более сердечные, чем когда-либо, отношения. В Мари постоянно останавливались послы и вестники из государств, находившихся на территории Сирии, а сам Зимри-Лим посетил Алеппо и посвятил статую Ададу, богу – покровителю этого города. Несмотря на то что между Мари и Ашшуром вряд ли складывались теплые отношения, в нашем распоряжении нет источников, свидетельствующих о попытках Ишме-Дагана низвергнуть Зимри-Лима. Враждебность, которую два правителя питали друг к другу, проявлялась лишь во взаимных нападениях на один или два города, располагавшиеся на границе между двумя царствами, и, судя по тому, что на стороне ассирийцев в этих конфликтах принимали участие войска Эшнунны, можно предположить: Ишме-Дагану удалось превратить старого врага в союзника. В любом случае «человек Эшнунны», который плел интриги в «Верхней стране» и даже организовал полномасштабный военный поход в район Харрана, был самым опасным из двух восточных соседей Зимри-Лима.

С не меньшим волнением за передвижением войск правителя Эшнунны и его эламских союзников наблюдал лучший друг Зимри-Лима – Хаммурапи. Так как Вавилон и Мари контролировали все течение Евфрата, их правителям было выгодно находиться друг с другом в дружественных отношениях. Посол Зимри-Лима, живший при вавилонском дворе, сообщал ему «обо всех важных делах», происходивших в этом царстве, а вавилонский посол, в свою очередь, передавал Хаммурапи все новости, услышанные им в Мари. Создается впечатление, будто оба правителя прекрасно знали об этой «разведывательной деятельности» и одобряли ее. Цари одалживали друг другу войска (Зимри-Лим даже однажды отправил солдат из Алеппо на помощь Вавилону), и каждый из них, как и положено доброму соседу, оказывал другому различного рода услуги, мелкие и не очень. Однако, изучив события, произошедшие позднее, можно предположить, что Хаммурапи был менее бескорыстен, чем может показаться, и использовал союзника только для того, чтобы укрепить свою власть.

Читая недатированные, а значит, не позволяющие их классифицировать тексты, содержащиеся в архиве, мы постепенно, шаг за шагом, представляем себе, как этот терпеливый и коварный политик пробовал различные комбинации: сначала был союзником, а затем противником Эшнунны; сражался с Рим-Сином, а потом вступал с ним в переговоры. Создается впечатление, будто Хаммурапи ждал удобного момента, когда сможет совершить удар, который гарантированно принесет ему победу.

В конце концов на 29-м году царствования Хаммурапи время пришло, причем, вероятно, это произошло раньше, чем ожидал сам царь, так как, согласно его версии событий, на Вавилон напали эламцы, гутии, жители страны Субарту (ассирийцы) и Эшнунны, заключившие между собой союз: «Правитель, возлюбленный Мардуком, разбив многочисленное войско, которое собрали Элам… Субарту, гутии, Эшнунна и Мальгиум, благодаря огромной силе великих богов, создавших Шумер и Аккад…» (датировочная формула 30-го года правления Хаммурапи).

В следующем году (1763 до н. э.) правитель Вавилона перешел в наступление и, «вдохновленный пророчеством», напал на Ларсу. Рим-Син, которого он презрительно называл «царем страны Эмутбал» (оттуда происходил род Рим-Сина), был свергнут с престола после того, как занимал его на протяжении 60 лет (его правление было самым продолжительным в истории Древнего Междуречья).

На 31-м году царствования Хаммурапи его старые враги создали новый союз. «Герой» не только «разгромил их войско», но и двинулся «вдоль берега Тигра» вплоть до «границы Субарту». Так пришел черед Эшнунны.

Став владыкой Южной и Центральной Месопотамии, Хаммурапи не остановился. Собираясь напасть на своего старого друга Зимри-Лима, он, возможно, думал о великих державах Аккада и Ура: «Мари и Мальгум он разгромил в битве и заставил Мари и… еще несколько городов Субарту посредством мирного договора (слушаться) своих приказов» (датировочная формула 32-го года правления Хаммурапи). Судя по последним словам этой датировочной формулы, Зимри-Лим не лишился своего трона, однако оказался в зависимости от Хаммурапи. Однако через два года войска Вавилона снова отправились в Мари, возможно, для того, чтобы подавить восстание. На этот раз городская стена была разрушена, прекрасный дворец Зимри-Лима разграблен и сожжен, а крупнейший в среднем течении Евфрата город навеки превратился в руины (1759 до н. э.).

Наконец на 36-м и 37-м годах своего правления Хаммурапи «разбил войско страны Субарту (Ассирии)» и «победил всех своих врагов вплоть до страны Субарту». Мы не знаем, как он приказал поступить с Ашшуром. Каким-то образом династии ассирийских царей удалось сохраниться, но преобладанию Ассирии в Северном Ираке пришел конец.

Таким образом, в течение 10 лет пять месопотамских государств одно за другим прекратили свое существование, и Междуречье вошло в состав одного царства, столица которого находилась в Вавилоне. Сложно сказать, как далеко простиралась власть Хаммурапи. Стела с его надписью была обнаружена неподалеку от Диярбакыра, в предгорьях Тавра, но Элам и Сирия оставались независимыми. В те времена они были сильнее, чем в правление Ур-Намму, и для того, чтобы покорить их, Хаммурапи потребовалось бы больше времени и сил, чем он мог себе позволить. Правитель Вавилона назвал себя «могучим царем, царем Вавилона, царем всей страны Амурру, царем Шумера и Аккада, царем четырех сторон света». Однако, он, несомненно, поступил мудро, не пытаясь заявлять, будто управляет «вселенной».

Законотворец

Объединив Месопотамию с помощью оружия, Хаммурапи в то же время сумел провести ряд административных, социальных и религиозных нововведений, цель которых заключалась в сосредоточении в руках самого Хаммурапи и его преемников власти над государством, где жили представители нескольких этнических групп, придерживавшихся собственных законов и обычаев, поклонявшихся разным богам и почитавших местные традиции. Царь занимался преобразованиями внутри страны с той же смесью безудержной энергии и мудрой умеренности, которые он проявил в отношениях с соседями. Наместники находились под жестким контролем со стороны царя и, судя по всему, обладали совсем небольшим объемом полномочий. Однако в каждом городе существовал совет старейшин, обсуждавший различные проблемы местного значения, выносивший решения по незначительным судебным делам и собиравший подати. В итоге у подданных Хаммурапи была по крайней мере иллюзия самоуправления.

Для того чтобы легализовать власть своей династии и не допустить появления новых претендентов на трон Шумера и Аккада, Хаммурапи поставил во главе пантеона бога Мардука – покровителя Вавилона, прежде являвшегося третьесортным божеством. Однако правитель тактично добавил, что власть над богами была дарована Мардуку Ану и Энлилем и что он сам, Хаммурапи, был призван теми же богами, чтобы «обеспечить благосостояние людей». Выполняя царский приказ, жрецы исправили генеалогию богов, наделили Мардука качествами других божеств и переписали миф о творении, сделав так, чтобы он играл в нем ведущую роль. При этом фундаментальные изменения в шумеро-аккадских религиозных представлениях не произошли. Везде, включая Ниппур, перестраивались, восстанавливались или украшались храмы, причем без отклонения от древних месопотамских традиций, и царь старательно избегал шагов, которые могли бы задеть религиозные чувства людей.

Мы больше не можем считать свод законов Хаммурапи, составленный, «чтобы дать сиять справедливости в стране, чтобы уничтожить преступников и злых, чтобы сильный не притеснял слабого»[20], древнейшим в мире, так как в нашем распоряжении имеются аналогичные источники, составленные во время правления Ур-Намму, Липит-Иштара и Билаламы, не говоря уже о «реформах» Урукагины. Тем не менее он до сих пор является самым полным и в связи с этим заслуживает более пристального внимания.

Следует отметить, что слово «кодекс», которое иногда ставят в начале названия этого источника, не следует понимать буквально. Дело в том, что здесь мы имеем дело не с продуманной реформой законодательства и не с всеохватывающим собранием правовых норм, сгруппированных в определенном, поддающемся логическому осмыслению порядке, таким как Кодексы Юстиниана и Наполеона. Жители Месопотамии руководствовались обычным правом, которое «переходило» от одного правителя к другому и иногда видоизменялось, чтобы соответствовать состоянию общества и хозяйства в определенный период.

Одним из первых деяний каждого царя (по крайней мере, со времен Урукагины) было установление мешарум. Это слово можно перевести как «справедливость», «правосудие», но в данном контексте оно имело более широкое значение, в частности было связано с прощением некоторых долгов и обязательств, установлением цен на определенные виды продуктов, что являлось довольно эффективным способом регулирования хозяйственной жизни страны. Именно об этом говорится в датировочной формуле второго года правления Хаммурапи – «он установил справедливость в стране». Прекрасный пример деяния, связанного с мешарум, можно встретить в «эдикте» царя Амми-цадуки, одного из преемников Хаммурапи.

Во всем другом новый царь просто обращался к законам своих предшественников, таким образом обеспечивая непрерывность традиции, которая, как в этой, так и в других сферах, была одной из наиболее характерных черт месопотамской цивилизации. Однако на протяжении царствования общество и хозяйство менялись, а значит, необходимо было упорядочить законы, и царь выносил приговоры по делам, к которым невозможно было подобрать прецедент. Эти решения царя (динат шаррим) старательно записывались и в конечном итоге были собраны вместе, чтобы их могли использовать следующие поколения судей. Таким образом и создавались так называемые кодексы законов. В нашем распоряжении имеется несколько списков законов Хаммурапи, вырезанных на глиняных табличках, датирующихся периодом от правления I Вавилонской до царствования Халдейской династии (VI в. до н. э.).

Ближе к концу своего царствования Хаммурапи приказал, чтобы его решения вырезали на стелах, которые затем помещали в храмы и которые должны были стать подтверждением того, что правитель хорошо выполнял одну из своих важнейших функций – «царя правосудия» и действовал в соответствии с велениями богов. Одна из этих стел, найденная в прекрасной степени сохранности, сама по себе является настоящим произведением искусства. Изначально она была установлена в храме Шамаша в Сиппаре, но затем, в XII в. до н. э., эламцы перевезли ее в качестве военного трофея в Сузы. Там в 1901 г. ее и обнаружили французы, и теперь она хранится в Лувре. Высота этой стелы с неровно закругленной верхушкой, вырезанной из базальта, составляет почти 2,5 м. В ее верхней части помещено изображение Хаммурапи, молящегося перед сидящим на троне богом – Мардуком или Шамашем, божеством солнца и правосудия. Остальная часть стелы с обеих сторон покрыта расположенными по горизонтали, прекрасно вырезанными колонками текста, написанного на превосходном вавилонском диалекте аккадского языка.

За длинным вступлением, в котором перечисляются религиозные деяния царя, следуют по меньшей мере 282 нормы, устанавливающие ответственность за различные правонарушения, регулирующие торговлю, брачные отношения, семейную жизнь и вопросы, связанные с собственностью, размер сборов и ответственность людей определенных профессий, позволяющие решить правовые проблемы, касающиеся земледелия, заработной платы и платы за наем работников и имущества, покупки и продажи рабов. В конце идет длинное заключение, где говорится о наказании, ожидающем того, кто повредит стелу или «не будет чтить… постановления», которые Хаммурапи «начертал на своей стеле».

Из законов Хаммурапи и других источников мы узнаем, что в Вавилоне людей делили на три категории: свободных (авелумов), мушкенумов и рабов. Термин мушкенум, оставленный здесь без перевода, трактовали как «плебей», «общинник», «зависимый крестьянин» или «бедный» (ср. арабское слово мескин), но в действительности, вероятно, так называли человека, находившегося в той или иной зависимости от государства, который должен был выполнять определенные обязанности и запреты в обмен на конкретные привилегии.

Рабами могли стать как пленники и их потомки, так и обедневшие свободные люди, продававшие себя или своих детей кредиторам. Выбритые и определенным образом помеченные, они считались имуществом своих господ, и жестокие наказания ждали тех, кто помогал беглым рабам или укрывал их. Тем не менее их положение не было таким безнадежным, как может показаться. Хозяева могли освободить или усыновить их. Кроме того, из законов Хаммурапи мы с удивлением узнаем, что по крайней мере некоторые из них могли обладать имуществом или даже жениться на дочерях свободных людей (§ 175–176). Цены и наказания зависели от социального статуса человека. К примеру, за тяжелую операцию, в результате которой была спасена жизнь авелума, врач должен был получить 10 шекелей серебром. Если он спас мушкенума, ему полагались пять шекелей, а за раба платили два шекеля (§ 215–217). Кроме того, «если человек выколол глаз сыну человека[21], то должны выколоть ему глаз», но «если он выколол глаз мушкенуму или переломил кость мушкенуму, то он должен отвесить 1 мину серебра», а если речь шла о рабе, то виновный должен был выплатить половину его выкупной цены (§ 196, 198, 199). Компенсация натурой или деньгами, составлявшая основу шумерской системы наказания, теперь частично была заменена смертной казнью, причинением увечий и телесными наказаниями, а если жертва или истец был свободным человеком, как правило, применялось чудовищное право талиона, даже если правонарушение было совершено не намеренно. Например:

(§ 218) Если лекарь сделал человеку тяжелую операцию бронзовым ножом и убил этого человека или же он вскрыл бельмо (?) у человека бронзовым ножом и выколол глаз человеку, то ему должны отрубить кисть руки…

(§ 229) Если строитель построил человеку дом и свою работу сделал непрочно, а дом, который он построил, рухнул и убил хозяина, то этот строитель должен быть казнен…

(§ 231) Если он убил раба хозяина, то он, строитель, должен отдать хозяину раба за раба.

Несмотря на то что современному человеку законы Хаммурапи могут показаться чересчур жестокими, в действительности многие из содержащихся в них норм вполне соответствуют нашим представлениям о правосудии. В частности, в правилах, регулирующих семейные и имущественные отношения, отразилась попытка защитить женщин и детей от самоуправства, бедности и пренебрежения. Наказания в этом разделе также довольно суровые, но их можно было смягчить, получив прощение или доказав наличие смягчающих обстоятельств. Супружеская неверность жены каралась смертью, но муж мог простить ее, а царь – ее любовника, чтобы их не связали и не бросили в воду (§ 129). Когда жена пленника в его отсутствие «вступала в дом другого», ее освобождали от наказания, если «в его доме нет пропитания» (§ 134). Мужчина мог развестись с женой, ничего ей не дав, если она «вздорничала» (§ 141). Но если он хотел оставить ее, так как она не сумела родить ему детей, «то он должен дать серебро, равное ее выкупу, а также восстановить ей приданое, которое она принесла из дома своего отца, а затем он сможет ее оставить» (§ 138). Супруг больной женщины мог жениться на другой, но он был должен оставить свою первую супругу в доме и содержать ее, «пока она жива» (§ 148). После смерти человека его имущество делили между его сыновьями, но его вдова обладала правом пожизненного пользования этим имуществом (§ 171) и могла свободно распоряжаться полем, садом, домом или имуществом, подаренным ей мужем (§ 150). После смерти женщины ее отец не мог претендовать на ее приданое – оно принадлежало только ее сыновьям (§ 162). Аналогичные нормы защищают сыновей «первой жены» от притязаний рожденных рабыней или наложницей, а сыновей в целом – от необоснованного лишения наследства (§ 168).

Не меньший интерес представляет упомянутый в законах Хаммурапи институт илькома (§ 26–41). Очевидно, люди, принадлежавшие к определенным профессиям, такие как редумы (воины), бариумы (моряки)[22] и наш бильтим (дословно «носильщики дани»), получали от царя зерно, земли, овец и крупный рогатый скот в обмен на выполнение определенных обязанностей, наиболее очевидной из которых является военная служба. Полученное таким образом имущество считалось принадлежащим человеку, которому оно было передано, на протяжении всей его жизни, а после смерти делилось между его наследниками. Оно не могло быть продано держателем либо передано им своей жене или дочерям, хотя его можно было использовать для уплаты выкупа, если его владелец был захвачен в плен во время службы царю, либо передать другому, если держатель отказывался от службы или бежал. Таким образом, становится понятно, что дарение имущества было не просто наградой за службу царю, а способом (возможно, внедренным самим Хаммурапи) «привязать» часть подданных к земле и создать между ними и правителем связь, похожую на ту, которая существовала между господином и его вассалом в средневековой Европе.

Таково краткое перечисление основных отличительных черт знаменитых Законов Хаммурапи. Возможно, они менее незаурядны, чем могли бы показаться, но длина этого источника, красота и точность его языка и тот свет, который он проливает на довольно жестокое, но весьма цивилизованное общество того периода, делают его уникальным. Написанные в последние годы правления Хаммурапи законы стали блестящим итогом его продолжительного и вполне успешного царствования. Вспоминая о своих достижениях, царь Вавилона имел полное право на то, чтобы с гордостью заявить:

Я уничтожал врага вверху и внизу,

Я положил конец войне,

Я способствовал благополучию страны,

Я сделал так, чтобы люди жили в мирном обиталище,

Я сделал так, чтобы никто не угрожал им.

Великие боги призвали меня,

Поэтому я стал добрым пастырем, чей скипетр праведен,

Моя милосердная тень простерлась над городом.

В своем сердце я нес людей Шумера и Аккада,

Они процветали под моей защитой,

Я управлял ими в мире,

Я укрывал их своей силой.