Глава 8 Раннединастический период

Историю Древнего Ирака, как и его доисторическую эпоху, можно разделить на несколько периодов, для каждого из которых характерны важные политические перемены, а порой и значительные или не такие заметные изменения в обществе, хозяйстве и культуре.

Первый из этих периодов занял часть 3-го тыс. до н. э. Конец ему положило завоевание Шумера Саргоном, семитским правителем Аккада, произошедшее примерно в 2400 г. до н. э. Поэтому его нередко называют досаргонским, хотя чаще (по крайней мере, среди англоязычных исследователей) используется термин «раннединастический».

Когда именно в Ираке началась историческая эпоха? Этот вопрос представляет гораздо больший, чем просто академический, интерес и заслуживает более внимательного изучения. Нам известно, что в основу единственного имеющегося в нашем распоряжении источника, позволяющего судить о хронологии истории Месопотамии, легли отчасти вымышленные, отчасти реально произошедшие факты. Где в нем начинают описываться сведения, в историчность которых мы можем поверить? В какой момент мы перестаем сталкиваться с легендарными героями и начинаем читать о царях, живших на самом деле? Ответ на этот вопрос очевиден: нужно найти надпись, составленную по приказу одного из древнейших правителей Шумера, упомянутых в царском списке. Чем ближе к началу перечня будет расположено его имя, тем глубже в прошлое можно отодвинуть начало исторической эпохи.

На протяжении длительного времени у нас не было подобного источника. До Первой мировой войны знания историков о досаргонской эпохе почти полностью были основаны на результатах раскопок, проведенных французами между 1877 и 1909 гг. в Лагаше (в настоящее время – Телло). Этот обширный холм расположен неподалеку от Шатт-эль-Гарраф, в 88,5 км к северу от Насрии. Помимо весьма примечательных произведений искусства, в ходе этих раскопок были обнаружены надписи, позволившие в подробностях восстановить историю Лагаша и составить список его правителей с наиболее раннего времени в 3-м тыс. до н. э. примерно до 2000 г. до н. э. К несчастью, эти сведения относились только к одному городу. Еще хуже то, что его правители в Шумерском царском списке не упоминаются (несомненно, так как они, как считалось, никогда не правили всем Шумером). Пытаться реконструировать древнейшую историю Месопотамии по источникам, найденным в Лагаше, – такое же безнадежное дело, как судить об истории Англии по архивам Кентербери и спискам герцогов Кентских.

Зимой 1922/23 г. сэр Леонард Вулли проводил раскопки в Эль-Убейде, неподалеку от Ура, на территории поселения, название которого получил один из периодов древнейшей истории Месопотамии. Помимо некрополя доисторической эпохи, в Убейде была обнаружена платформа, сложенная из кирпича-сырца, на которой некогда стоял небольшой, но богато орнаментированный храм. Само святилище было полностью уничтожено еще в древности, но большое количество фрагментов его убранства, включая превосходные бронзовые статуи и рельефы, было выброшено врагом и лежало под слоем пыли у подножия платформы. Среди этого бесценного «мусора» Вулли обнаружил мраморную табличку с надписью: «Богине Нинхурсаг, Аанепада, царь Ура, сын Месанепады, царя Ура, для Нинхурсаг построил (этот) храм».

Об Аанепаде вплоть до настоящего времени ничего не известно, но исследователям с легкостью удалось отождествить его отца Месанепаду с основателем I династии Урука. Таким образом, впервые было доказано, что один из древнейших правителей Шумера, которого прежде считали мифическим персонажем, существовал в действительности.

Однако впоследствии ученые узнали еще больше. Немецкий ассириолог доктор Д.О. Эдзард обнаружил в Багдадском музее фрагмент большого алебастрового предмета неизвестного происхождения, на поверхность которого очень древним письмом было нанесено несколько слов: «Ме-бараг-си, царь Киша».

Как доказал Эдзард, этот правитель – не кто иной, как Эн-Мебарагеси, упомянутый в Шумерском царском списке (эн – это титул, который вполне можно было опустить), двадцать второй представитель «легендарной» I династии Киша и отец Агги, сражавшегося, как было сказано выше, с Гильгамешем. Более того, через год после этого шумеролог С.Н. Крамер с помощью источника, известного как Туммальская надпись, смог доказать, что Гильгамеш был современником правителя Ура Месанепады.

Все вышесказанное позволяет нам сделать следующие выводы:

1) Гильгамеш, царь Урука и предположительно главное действующее лицо знаменитого эпоса, скорее всего, действительно существовал;

2) Эн-Мебарагеси, правитель Киша, отец Агги и далекий преемник Этаны, является древнейшим из правителей Шумера, в историчности которых мы в настоящее время уверены.

Возможны ли более точные, абсолютные датировки? Хронология 3-го тыс. до н. э. все еще остается крайне неопределенной и противоречивой. Однако, приняв хронологию Сидни Смита, предположив, что Саргон Аккадский правил с 2371 по 2316 г. до н. э., и «отодвинувшись» на несколько столетий назад, мы сумеем определить, что правитель Киша Эн-Мебарагеси царствовал примерно в 2700 г. до н. э. На настоящий момент эту дату вполне можно рассматривать как год начала истории Ирака.

Шумерские города-государства

Так как теперь наше внимание приковано к Шумеру, возникает большой соблазн забыть, насколько маленькой была эта территория. Ее площадь составляла около 25,9 тыс. км². Это немногим меньше площади Бельгии, такую территорию занимают четыре или пять английских графств. Жизнь была сосредоточена вдоль рек и каналов, и, так как в те времена русло Евфрата пролегало восточнее, чем сейчас, «колыбель цивилизации» представляла собой длинную и узкую полоску земли, тянувшуюся примерно от широты, на которой располагается Багдад, до болот, граничивших с побережьем Персидского залива.

На этой территории существовало несколько политико-религиозных объединений, называемых нами городами-государствами. В состав каждого города-государства входили сам город и его пригороды, а также поселения-спутники, деревни и определенная территория, на которой располагались сады, пальмовые рощи и поля и которая принадлежала городу (точнее, как будет сказано ниже, его богам). Невозделанная степь, лежавшая между орошаемыми участками, использовалась в качестве пастбища. Шумеры называли эту местность эдин. Возможно, именно это слово легло в основу библейского названия Эдем. Мы не знаем, какую площадь занимал среднестатистический город-государство. Исследователи предположили, что Лагашу принадлежала территория в 4662 км². Численность населения этого города в изучаемый нами период составляла примерно 30 000—35 000 человек.

Судя по письменным источникам, в раннединастический период во всем Шумере было не более 13 городов-государств. Перечислим их, двигаясь с севера на юг: Сиппар, Киш, Акшак, Ларак, Ниппур, Адаб, Умма, Лагаш, Бад-Тибира, Урук, Ларса, Ур и Эриду. Однако в результате проведения археологических исследований стало известно, что в других частях Месопотамии существовали другие города, находившиеся под заметным влиянием шумерской культуры. В качестве примеров можно привести Ашшур (Калат-Шеркат) на Тигре и Мари (Телль-Харири) на Евфрате, расположенные соответственно в 402 и 482 км от Ниппура, если двигаться напрямую.

Из-за отсутствия письменных источников мы не знаем, к какой этнической группе принадлежали жители Ашшура. Однако в расположенном в этом городе храме богини Иштар немецкими археологами перед Первой мировой войной были обнаружены шумерские артефакты. То же относится и к Мари, хотя там сохранились надписи, содержащие личные имена, благодаря которым нам известно, что подавляющее большинство местного населения было семитским. В результате раскопок в Мари, проведенных французами перед последней войной и сразу после нее, был обнаружен ряд памятников досаргонской эпохи, включая по меньшей мере четыре храма и один зиккурат. В одном из этих храмов, посвященном богине Нинни-Заза, был обнаружен байтил, монолит конической формы, больше характерный для семитских святилищ в Древней Палестине. В то же время эти храмы были украшены панелями из раковин и перламутровыми статуэтками, закрепленными с помощью битума, поразительно похожими на обнаруженные в Уре и Кише. Кроме того, семиты – цари и жители Мари – приносили в дар богам тщательно вырезанные статуэтки со своими изображениями, по которым видно, что эти люди носили широко распространенные в Шумере шерстяные набедренные повязки и бороды, брили головы и использовали для молитвы позу со сцепленными перед грудью руками, хорошо известную нам по изображениям обитателей Шумера.

Похожие, но вырезанные гораздо более грубо статуэтки были обнаружены в начале 1930-х гг. экспедицией Восточного института Чикагского университета, работавшей в Телль-Асмаре (Эшнунне), что в долине реки Диялы. Благодаря исследованиям, проведенным на этом памятнике, а также в Хафадже (Древний Тутуб) и Телль-Акрабе, археологи получили гораздо больше ценной информации о раннединастическом периоде, чем при изучении самих шумерских городов, на территории которых наиболее древние памятники оказались погребены под руинами более поздних сооружений. В Асмаре и Хафадже мы можем проследить процесс постепенных перестроек храмов по разным планам, правда с использованием одного и того же строительного материала – «плоско-выпуклых» кирпичей, по форме напоминающих подушки, которые, как правило, складывались под наклоном, из-за чего получалась кладка «в елочку», столь характерная для зданий, которые строились в этот период по всей Месопотамии. В Хафадже, помимо всего прочего, находится поразительный храм, стоящий на платформе и огороженный необычной стеной овальной формы.

Мы можем восстановить облик этих древнейших месопотамских городов с множеством небольших домов, тесно прижавшихся друг к другу, и узкими извилистыми улочками. В багряно-красной керамике, покрытой ярким, но недолговечным орнаментом с изображениями человеческих фигур и животных, которую археологи находят в долине реки Диялы, нельзя не узнать последнего потомка додинастических расписных сосудов. Можно даже поиграть с глиняными колесницами, уподобившись детям, жившим в те далекие времена. Как бы все это ни было интересно, нам следует обратиться к письменным источникам, найденным в самом Шумере, если, конечно, мы хотим составить представление о политическом и общественном строе, а также о хозяйственной жизни городов-государств раннединастического периода.

Любая столица Шумерского государства состояла из нескольких агломераций, или районов, а в центре каждого из них стоял храм. Город, как и вся его территория, находился под покровительством определенного божества, которое не только защищало государство, но и владело им. К примеру, Лагаш принадлежал Нингирсу, сыну Энлиля, а Ур – богу луны Нанне, и выражения, подобные словосочетанию «поле Нингирсу» или «победа Нингирсу над Шарой» (божественным покровителем Уммы), следует понимать не в переносном, а в прямом смысле. Естественно, жители города-государства также принадлежали богу, точнее, божественному покровителю района города, в котором они жили. Они также были разделены на группы, называвшиеся, например, «люди Нингирсу», «люди Бабы» и т. д.

Существовали всего две категории людей: свободные и рабы, но последние, использовавшиеся в небольших количествах и в основном бывшие пленниками, захваченными во время войн, имели сравнительно небольшое значение в хозяйстве Шумера раннединастического периода.

Лично свободные жители города могли владеть домами, садами, прудами, в которых водилась рыба, ослами, овцами и козами и отчуждать все это имущество. У них были собственные мебель, орудия труда и определенное количество серебра. Некоторые из них также владели участками земли, и у нас нет оснований полагать, что в собственности правителей и жрецов, а также членов их семей находились большие усадьбы. Вопрос о том, насколько широко подобная ситуация была распространена в городе-государстве, остается спорным, его решение способно в значительной степени повлиять на наши представления о шумерском обществе.

У широко распространенного прежде мнения о том, что большая часть территории и скота города-государства принадлежала богам, то есть храмам, в настоящее время много противников, придерживающихся новой теории, согласно которой все это принадлежало «знати», к которой относились в том числе и жрецы. Оба этих подхода основываются на довольно надежных, но в то же время «узких» доказательствах, содержащихся в юридических и хозяйственных текстах, найденных только в одном городе-государстве – Лагаше, и на грубых подсчетах примерной площади его территории и размеров земель, принадлежавших некоторым из его храмов. Рискуя показаться несколько старомодными и консервативными, мы тем не менее должны отметить, что свидетельства, подтверждающие справедливость современной теории, в то же время не вынуждают нас отказаться от старой, доказательства правильности которой содержатся в большом количестве источников и которая, очевидно, соответствует общей тенденции исторического развития Месопотамии.

У каждого из многочисленных храмов города-государства были свои поля и пастбища (храм покровителя города, естественно, обладал крупнейшими владениями), где работали его жители. Обрабатывавшаяся земля делилась на три категории: «землю господина» (гана-ни-эн-на), на которой трудились все общинники во благо храма; «землю пищи» (гана-ку-ра), передававшуюся людям, находившимся в зависимости от храмов, и позволявшую им прокормить себя; и «землю плуга» (гана-апин-ла), передававшуюся в аренду в обмен на одну седьмую или одну восьмую часть урожая. Таким образом, храмы получали большое количество продукции, которую они потребляли или перераспределяли, сохраняли на случай голода или обменивали на товары, привозившиеся из других земель, например на металл, камень и древесину. Так как в их распоряжении постоянно находилось все население города-государства, они могли строить святилища и укрепления, копать каналы и реализовывать другие широкомасштабные «проекты», требующие большого количества работников. Польза, которую храмы приносили, регулируя хозяйственную жизнь и организуя общественные работы, объясняет и оправдывает их огромную власть.

Для этого были необходимы планирование, контроль и учет, пожалуй ставшие одним из самых удивительных аспектов шумерской цивилизации. Далекое от «примитивности», общество раннединастического периода было прекрасно (возможно, даже чересчур хорошо) организовано. Шумеры были педантичными людьми с «бюрократизированным» сознанием. После себя они оставили тысячи платежных ведомостей, расписок, перечней, этикеток и других документов, очень скучных, но являющихся бесценными источниками информации.

Так, из хозяйственных текстов, найденных в Телло (Лагаше) и Фаре (Шуруппаке), мы знаем, что все трудоспособное население этих городов было приписано к различным «корпорациям», некоторые из которых были довольно немногочисленными. К примеру, за ослами мужского и женского пола следили разные пастухи. Рыбаки также делились на группы в зависимости от того, в какой воде: пресной, солоноватой или морской – они ловили рыбу. Даже заклинатели змей входили в отдельный «цех», во главе которого стоял «главный заклинатель змей». Купцы и ремесленники, входившие в аналогичные объединения, работали отчасти для горожан, отчасти – для храмов, причем последние полностью контролировали торговлю с другими государствами и народами. Работу всей этой машины поддерживала огромная армия писцов, ревизоров, инспекторов, надзирателей и других чиновников, находившихся под руководством главного инспектора (нубанды) и надзирателя (агрига), подчинявшихся, в свою очередь, верховному жрецу храма (санге). Систему организации подобного общества, в котором большая часть средств производства принадлежала государству, находившемуся под контролем жречества, но в то же время в котором не исключено существование частной собственности, вероятно, можно назвать теократическим социализмом, не забывая при этом, что все шаблонные формулы непременно являются относительными и нередко заставляют делать неверные выводы.

Древнейшие правители Шумера

Верховные жрецы различных храмов подчинялись правителю города-государства, «пастырю», избранному богом – покровителем города, перед которым он нес ответственность. В древнейших письменных источниках, найденных в Уруке, правитель назван эном. Этот титул, как правило, переводят как «господин», но в действительности он подразумевал выполнение верховных жреческих функций. Так как эн, очевидно, жил в районе, где находилось большинство храмов, можно предположить, что он являлся верховным жрецом божественного покровителя города, главой храма, вокруг которого поселение разрасталось в доисторическую эпоху.

Однако в раннединастический период эти люди носили титулы энси, «правитель», или лугаль, «царь». Первое из этих слов выписывалось как па-те-си – с помощью составной идеограммы, вероятно обозначавшей «вождя» (па), разграничивающего (си) храмовый участок (те). До относительно недавнего времени ученые его так и читали. Слово лугаль можно дословно перевести как «великий (галь) человек (лу)». Понять, чем отличались эти два титула друг от друга, не так легко, но, согласно общепринятой точке зрения, лугаль был независимым правителем, под началом которого могло быть несколько городов-государств, а энси находился в зависимости от него. Супруга правителя, называвшаяся нин, «госпожа», играла важную роль в религиозной и общественной жизни города. Лугаль, или энси, жил во дворце (эгале, «великом доме»). В Южном Ираке – в Кише и Эриду – были обнаружены два подобных комплекса. Оба они имели похожую планировку: они состояли из двух больших зданий, стоящих рядом друг с другом и разделенных на множество помещений, выходивших во двор. Одно из этих зданий было окружено широкой двойной стеной. Во дворце Киша обнаружен прекрасный зал, по оси которого были установлены четыре колонны.

Правитель распоряжался имуществом городского бога и управлял от его имени государством, одновременно выполняя функции военачальника, верховного судьи, верховного жреца и распорядителя общественных работ. Одной из наиболее священных его обязанностей было строительство и восстановление храмов, ведь считалось, что люди были созданы для того, чтобы служить богам, а сам правитель являлся лишь первым из этих слуг. О сооружении подобных зданий говорится во множестве надписей. Археологами найдены каменные и бронзовые изображения нескольких правителей Месопотамии, начиная с Ур-Нанше, одного из первых царей Лагаша, и заканчивая Ашшурбанипалом, жившим в VI в. до н. э., держащих на головах корзины с лежащими в них кирпичами для новых храмов.

Глава города, несомненно, играл важную роль в церемониях, связанных с празднованием Нового года, и во многих случаях выступал в качестве мужского божества в ритуале священного брака. У нас есть основания полагать, что в начале 3-го тыс. до н. э., на протяжении «эпохи героев», когда в Шумере правили Энмеркар, Лугальбанда и Гильгамеш, некоторые царские четы считались живыми богами, точнее, воплощениями божественной пары, которой принадлежал тот или иной город-государство. Это, пожалуй, лучший ответ на вопросы, поставленные перед учеными самой поразительной за все время существования археологии Месопотамии находкой – Царским некрополем Ура.

Мы не можем приводить здесь подробное описание Царского некрополя в Уре. Прочитать о нем можно в превосходных статьях и книгах, посвященных этой захватывающей теме и написанных сэром Леонардом Вулли. Никто, кроме самого первооткрывателя, не может передать волнение, охватившее его и членов его команды, когда из-под их кирок показывались десятки предметов из золота и на свет появлялось одно чудо за другим. Только этот выдающийся археолог сумел описать, с какой тщательностью и старанием были извлечены артефакты, с каким терпением работали опытные реставраторы, восстанавливавшие прекраснейший погребальный инвентарь: золотые сосуды и кинжалы, украшения, украшенную ляпис-лазурью золотую статуэтку барана, «пойманного в чаще», золотые и серебряные головы животных, украшавшие арфы, золотой головной убор «царицы Шуб-ад» и потрясающий золотой шлем царя Мескаламдуга, возможно ставший самой выдающейся находкой из всех, сделанных археологами. И это только самые выдающиеся шедевры… Человека, читающего предположение Вулли о том, что во время этого странного погребения музыканты с арфами, солдаты с оружием и придворные дамы в великолепных одеяниях по собственной воле последовали за своими господами к ужасным ямам, где их предали безболезненной смерти, охватывает незабываемое и острое ощущение ужаса, смешанного с любопытством и восхищением.

Однако после обнаружения Царского некрополя Ура историки были вынуждены столкнуться с рядом довольно сложных проблем. Он, несомненно, возник на заре истории, в период, непосредственно предшествовавший воцарению первого представителя I династии Ура (ок. 2650 до н. э.). Также нет никаких сомнений в том, что люди, погребенные с такими почестями, были царями, царицами и их отпрысками. В шестнадцати царских гробницах было найдено несколько надписей, большинство из которых вырезано на цилиндрических печатях, но только после двух имен: Мескаламдуг («Герой благой земли») и Акаламдуг («Сын благой земли») – стоит титул лугаль. Еще два имени: Нин-банды, супруги Мескаламдуга, и Пуаби (прежде оно читалось как «Шуб-ад»), жены неизвестного правителя, – сопровождаются титулом нин, «царица». Все гробницы, кроме двух, были разграблены еще в древности, что может объяснять отсутствие других царских надписей, которое тем не менее приводит в замешательство.

Еще более неясной кажется практика коллективных захоронений – в последний путь правителя сопровождали от трех до семидесяти четырех спутников, а это почти все обитатели дворца. Подобная практика (правда, в меньших масштабах) существовала в иных странах и в другие исторические периоды, например в Египте в правление представителей I династии, у скифов и монголов, в Ассаме и даже на юге России, но в других городах Месопотамии, кроме Ура, этот обычай не засвидетельствован. Конечно, можно утверждать, что почти все царские захоронения Древнего Ирака были разграблены и что в нашем распоряжении отсутствуют письменные источники, содержащие описание погребения правителей. В то же время это «молчание» источников по поводу церемонии, которая должна была играть важную роль в жизни всего государства, само по себе удивительно, и объяснить его можно, лишь предположив, что обряд погребения царей с человеческими жертвами перестал использоваться довольно рано, возможно в раннединастический период. Однако для чего были нужны все эти жертвы?

Единственным источником, в котором говорится о том, как царь отправляется в последний путь в сопровождении всей своей свиты, является шумерский эпос, известный нам как «Смерть Гильгамеша». Мы знаем, что этот правитель и Мескаламдуг жили примерно в одно и то же время, а по другим источникам – что Гильгамеш считался богом загробного мира. Это подтверждает впервые сформулированную Вулли теорию о том, что Мескаламдуг, Акаламдуг, Пиабу и другие безымянные цари и царицы, погребенные в Царском некрополе, были больше чем правителями. Они считались богами или по меньшей мере земными воплощениями божеств и поэтому могли брать с собой свои свиты в потусторонний мир, где жизнь была гораздо более приятной, чем простое человеческое существование.

Месопотамских царей довольно рано перестали считать «заместителями» богов, но они всегда сохраняли некоторые из своих жреческих функций. На протяжении всей истории существовала общая тенденция к постепенному отделению государства от «церкви», начавшаяся в досаргонский период. Уже около 2500 г. до н. э. энси Лагаша Энтемена не был верховным жрецом этого города, так как на прекрасном серебряном сосуде, посвященном им Нингирсу, вырезана надпись, в которой недвусмысленно говорится: «В те дни Дуду был жрецом (санга) Нингирсу». Очевидно, были времена, когда правитель и жрецы открыто конфликтовали. Примерно через столетие после правления Энтемены Урукагина[6], последний правитель Лагаша, описывал в своей знаменитой надписи, как он, будучи заступником богов, положил конец бесчинствам, царившим до его правления: чиновники правителя вмешивались во все дела, неподъемные подати приходилось платить при совершении погребения и, вероятно, организации свадьбы, богатые сановники покупали дома за цену гораздо меньшую, чем те действительно стоили, взяточничество было обычным делом, а бедные очень страдали, но, что еще более важно, энси сосредоточил в своих руках огромные владения, его «луковые и огуречные сады» стояли на лучших полях богов, и вспахивали их быки и ослы, принадлежавшие храмам. Урукагина сместил многих чиновников, уменьшил подати и в доме и поле правителя «бога Нингирсу царем их поставил»: «Он приказал детей Лагаша от подати жизни, меры установленной, зерна усушенного, грабежа, убийства, разрушения дома освободить (букв. «очистить»), право их создал»[7].

Однако эти реформы, если они и проводились в действительности, не оказали продолжительного воздействия, так как именно в правление Урукагины Лагаш и весь Шумер оказались во власти иноземцев.

Ход истории

Восстановить последовательность событий, происходивших в раннединастический период, – нелегкая задача. Значительные трудности создает не только то, что письменные источники, проливающие свет на это время, крайне немногочисленны и, как правило, довольно немногословны, но и то, что в стране одновременно правили несколько «династий», а некоторые цари, сыгравшие определенную роль в истории, не упоминаются в Шумерском царском списке. В связи с этим мы лишь коротко опишем ход событий, произошедших в досаргонский период. При этом читатель должен понимать, что многие из наших высказываний могут оказаться спорными.

Первая из известных нам надписей принадлежит Энмебарагеси (ок. 2700 до н. э.), перед царствованием которого правители I династии Киша занимали престол уже на протяжении нескольких поколений, и титул «царь Киша» стал почти синонимом другого – «царь страны, царь Шумера». Если сведения, содержащиеся в Туммальской надписи, правдивы, именно Энмебарагеси построил первый храм Энлиля в Ниппуре, и вскоре шумеры стали считать этот город религиозной столицей, Римом или Меккой своей страны. Сначала лугали и энси почти всех городов-государств, состязаясь друг с другом, посылали в храм Энлиля драгоценные подарки, но к концу рассматриваемого нами периода цари, желавшие, чтобы их власть над собой признали правители других городов, должны были быть «избраны Энлилем в Ниппуре». Владение этим городом стало обязательным условием доминирующего положения в Шумере.

Удовлетворительное объяснение этого обычая так и не было найдено. Сторонники теории «первобытной демократии» предположили, что в протоисторические времена, если Шумеру угрожало вторжение извне, представители всех городов-государств собирались в Ниппуре, чтобы избрать военачальника. «Избрание» Энлилем человека, управлявшего всей страной, является пережитком этого обычая. Однако существование этой «ниппурской лиги» так и не было доказано.

Можно также принять во внимание экономические факторы. Следует помнить, что и Киш, и Ниппур находятся на севере Шумера, а их территории занимали пространство между Тигром и Евфратом, протекавшими тогда на этой широте гораздо ближе друг к другу, чем сейчас. Таким образом, два города контролировали крупнейшие торговые пути («бронзовые»), шедшие вдоль двух рек из Анатолии, Армении и Азербайджана на юг Ирака, а также, возможно, ключевые оросительные каналы. Владевший ими контролировал торговлю и ремесленное производство в самом Шумере. Возможно, именно поэтому обладание ими считалось столь важным. Однако сложно объяснить, почему никто не решил воспользоваться ситуацией и сделать Ниппур резиденцией могущественного правителя всей страны. Возможно, акцент следует делать на боге, а не на городе. Ниппур был только религиозным центром, божественного покровителя которого Энлиля местные теологи поставили во главе всего шумерского пантеона. Аналогичная ситуация существовала в Египте, где гелиопольские жрецы оказывали заметное влияние на религию и даже политику, хотя сам город, как и Ниппур, никогда не был царской резиденцией.

Согласно легенде, правитель Ура Гильгамеш победил царя Киша Аггу и положил конец его династии, но в реальности преемником Киша в качестве государства, доминирующего в регионе, стал Ур. На оттисках печати, обнаруженных в этом городе, Месанепада называет себя «царем Киша». Возможно, двое его сыновей обладали Ниппуром, так как именно они восстановили его храм. Богатство предшественников Месанепады, заметное по роскошному инвентарю, найденному в Царском некрополе, свидетельствует о том, что Ур на протяжении длительного времени был весьма процветающим городом. Эту гипотезу подтверждают и сооружения раннединастического периода, найденные как в самом Уре, так и в Убейде.

Однако примерно через столетие Ур потерял свое доминирующее положение. С гор, граничащих с Ираком с востока, пришли орды эламцев, и по крайней мере в части Шумера свои правила устанавливали представители двух иноземных династий – из Авана и Хамази. Это был отнюдь не первый эпизод в длинной череде войн между Месопотамией и Эламом, начавшейся в тот период и продлившейся на протяжении двух тысячелетий. Согласно Шумерскому царскому списку Энмебарагеси «поразил оружие страны Элам», и, судя по рассказам об Энмеркаре и Лугальбанде, этот конфликт уходит своими корнями в доисторические времена.

Сейчас нам следует переключить внимание на Лагаш, причем не только потому, что в его руинах было найдено большее количество письменных источников, чем в любом другом городе, но и потому, что один из его правителей сыграл важную роль в истории страны, сильно пострадавшей из-за двух иноземных вторжений. Подобно своему деду Ур-Нанше, энси Лагаша Эанатум (около 2550 до н. э.) построил множество храмов и вырыл большое количество каналов. Обстоятельства заставили его стать и великим воином. Он освободил Шумер от эламцев и обезопасил его восточную границу, завоевав если не сам «Элам, гору удивительную, которая наводит ужас, в ее целостности», как он заявлял, то по крайней мере несколько городов на границе с ним. Он покорил Ур и Урук и присоединил их «к княжеству (нам-энси) Лагаша, царству Киша». Однако война, о которой нам известно больше всего, представ ляет собой лишь локальный конфликт с городом Уммой, расположенным в 29 км от Лагаша. Яблоком раздора стало некое поле под названием Гуэден, лежавшее на границе между двумя государствами, каждое из которых считало его своим. Уже за несколько поколений до Эанатума некий Месилим, правитель Киша, которого, вероятно, можно отождествить с Месанепадой, царем Ура и Киша, выступал в этом споре в качестве судьи и установил в этой местности приграничную стелу, но затем: «Урлумма, энси Уммы, пограничный канал бога Нингирсу, пограничный канал богини Нанше осушил. Стелу (установленную там) огню предал, землю (в этом месте) распахал. Троны всех богов в Намнундакигаре он разрушил. Со всеми враждебными странами он договорился, пограничный канал бога Нингирсу перешел»[8]. Пехота Лагаша, вооруженная длинными копьями и защищенная тяжелыми щитами, вступила в битву с солдатами Уммы. Эанатум одержал победу: «Я – Эанатум – на Умму, подобно злому ветру ветров, потоп наслал… Людей Уммы оружием поразил, горы трупов насыпал… Я – Эанатум – для Нингирсу чужие земли разрушил, Нингирсу его любимое поле Гуэден в руки вернул. Человеку Уммы я – Эанатум – большую сеть Энлиля дал, на ней он присягнул»[9].

По окончании сражения был подписан мирный договор. Энси Лагаша и Уммы определили границу. Эанатум снова установил стелу Месилима на ее первоначальном месте, а жители Уммы были вынуждены платить ему тяжелую подать ячменем. Победа Эанатума (точнее, как сказано в источниках, Нингирсу, божественного покровителя Лагаша, над Шарой, богом Уммы) была увековечена на Стеле коршунов, настоящем шедевре раннего шумерского искусства, названном так потому, что на нем изображены эти хищные птицы, терзающие тела поверженных врагов, и, к несчастью, найденном в виде разрозненных фрагментов.

Ближе к концу своего царствования Эанатум был вынужден сражаться против Киша и Мари, заключивших союз, во главе которого встал царь Акшака Зузу (или Унзи). Несмотря на заявления Эанатума, будто он одержал победу, у исследователей почти нет сомнений в том, что эта война положила конец созданной им небольшой державе.

События, происходившие на протяжении столетия после смерти Эанатума, довольно запутанны. Очевидно, правитель Урука Эн-Шакушана и царь Адаба (в настоящее время Бисмая, находящаяся в 9,7 км к северу от Телль-Фары) Лугальаннемунду захватили Киш и Ниппур и были признаны правителями всего Шумера. Однако цари Мари бросили им вызов. Согласно Шумерскому царскому списку, на протяжении 136 лет Шумером правили шесть царей этого государства. Это число, несомненно, преувеличено, но сам факт того, что югом Ирака управляли цари из города, расположенного далеко на северо-западе, свидетельствует о почти полном безвластии, воцарившемся в данном районе в описываемое нами время.

Племянник Эанатума Энтемена вновь был вынужден вступить в вооруженный конфликт с Уммой, царя которой поддерживали некие «иноземные цари», возможно правители Мари. В длинной надписи, вырезанной на двух глиняных табличках, Энтемена вспоминает события, случившиеся в прошлом, затем рассказывает, как он «оружием врага одолел», и прямо выступает против претензий нового энси Уммы: «Иль власть в Умме захватил, пограничный канал Нингирсу, пограничный канал Нанше, насыпь Нингирсу, на берегу Тигра расположенный, берега Гирсу, Намнундакигару Энлиля воды он лишил. Зерно Лагаша – 3600 гуров – себе присвоил». Из других источников нам также известно, что Энтемена заключил «договор братства» со своим могущественным соседом – правителем Урука Лугалькингенешдуду, объединившим под своей властью Ур и Урук, и что в конце его царствования в государстве воцарились мир и благополучие.

Однако через несколько лет ситуация изменилась, причем не в пользу Лагаша. Жрецы Нингирсу захватили престол и занимали его на протяжении примерно двух десятилетий, обогащаясь за счет богов. Их низверг Урукагина, известный своей реформой, но он правил всего на протяжении восьми лет. Лугальзагеси, энергичный и амбициозный энси Уммы, выступил против Лагаша, захватил его и уничтожил, отомстив таким образом за два столетия поражений. Впоследствии безымянный писец присел на тлеющих руинах города, чтобы записать плач, сохранившийся до нашего времени: «Люди Уммы предали огню (храм) Антасурры, они унесли серебро и драгоценные камни… Они пролили кровь в храме богини Нанше Э-Энгура, они унесли серебро и драгоценные камни… Люди Уммы, разрушив Лагаш, совершили прегрешение против бога Нингирсу… Что касается Лугальзагеси, энси Уммы, пусть богиня Нидаба сделает так, чтобы он нес свой смертный грех на своей голове».

Правда, это проклятие не привело к каким-либо результатам немедленно. Одержав победу над Лагашем, Лугальзагеси захватил Ур и стал царем этого города. Затем он стал присоединять к своим владениям весь остальной Шумер и, очевидно, достиг в этом успеха. В тексте, украшающем сосуд, который он передал в храм бога Энлиля в Ниппуре, он заявляет, что завоевал всю Месопотамию, а также Сирию.

Сложно поверить, что Лугальзагеси в действительности правил столь огромной державой. Возможно, здесь мы имеем дело с своеобразным высоким стилем. Вероятно, правитель Урука сумел покорить живших в Мари семитов, под политическим влиянием которых, в свою очередь, находились их сородичи из Сирии, или заключить с ними союз. В любом случае шумерская держава Лугальзагеси просуществовала недолго – на протяжении 25 лет, лишь до конца его правления. Конец и первой, и второму положил пришелец – семитский правитель Саргон Аккадский.