Глава 14 Новые народы

На заре 2-го тыс. до н. э., когда в Шумере друг другу противостояли правители Исина и Ларсы, по другую сторону от Тавра и гор Загроса происходили важные события. В Азию стали проникать люди, пришедшие из отдаленных районов, которые затем основали в сердце Анатолии государство, впоследствии названное Хеттским царством. Примерно в то же время в Армении и Иране среди хурритов и касситов селились другие иноземцы, взяв власть в этом регионе в свои руки и превратившись в местную знать. Через 300 или 400 лет хетты напали на Вавилон, касситы разрушили могущественное царство, с таким трудом созданное Хаммурапи, а хурриты, возглавляемые митаннийцами, заняли северные районы Междуречья.

Хетты, митаннийцы и верхушка касситов принадлежали к обширной этнолингвистической группе, называемой индоевропейской, и их переселение стало лишь частью масштабной миграции, затронувшей Европу, Индию, а также Западную Азию. Индоевропейцы прямо или косвенно принесли цивилизацию в регионы (Анатолию, Грецию), обитатели которых все еще жили в эпохе халколита, вызывали страх у народов, достигших более высоких ступеней раз вития, и заметно изменили этническую, политическую, культурную и экономическую картину Старого Света. Их появление на Ближнем Востоке привело к множеству просуществовавших на протяжении длительного времени последствий, наиболее очевидным из которых является появление молодых и амбициозных народов, с которыми придется считаться правителям как Египта, так и Месопотамии.

Начиная примерно с 1600 г. до н. э. политические проблемы, встававшие в Междуречье, имели поистине международный размах. Поэтому мы, говоря о событиях того времени, не можем делать вид, будто Ирак был почти или полностью оторванным от всего остального мира. Теперь Месопотамия существовала в гораздо более обширном окружении, в которое входили сначала Египет и Анатолия, затем к ним прибавились мидийцы и персы, жившие на территории Ирана, и, наконец, Греция с ее греко-македонскими завоевателями. Для того чтобы понять произошедшие затем события, нам придется значительно расширить свой кругозор. В данной главе будет сделана попытка кратко описать миграции индоевропейцев, историю хеттов, хурритов, жителей Сирии и Египта с XX по XVI в. до н. э.

Индоевропейцы

Прилагательное «индоевропейский» относится к большой лингвистической семье. В ее состав входят языки, на которых говорят от Америки до Индии и от Скандинавии до Испании. К этой группе относятся все современные европейские языки (за исключением баскского, финского и венгерского), армянский, персидский, несколько диалектов хинди, а также некоторые древние: хеттский, санскрит, греческий, латынь и несколько других. Несмотря на очевидные различия, доказать, что эти языки тесно связаны друг с другом, легко. Согласно широко распространенной точке зрения, все они происходят от одного праиндоевропейского языка, носители которого не имели письменности. Более того, проведя сравнительное изучение лексикона разных языков, некоторые ученые пришли к выводу о том, что изначально для всех индоевропейских народов были характерны одинаковый образ жизни и способ организации общества. В основном эти люди занимались скотоводством (и достигли определенных высот в разведении лошадей), а также переложным земледелием. Они знали колесо, способы изготовления лодок и обработки металлов, жили семьями и племенами, а также поклонялись антропоморфным богам. Наконец на основании распределения языков в древнейшие времена был сделан вывод о том, что родиной индоевропейцев, местом, где они жили до того, как разделились на несколько ветвей, являлась территория между Балтийским и Черным морями, вероятно находившаяся на равнинах юга России. Однако исследователи, пытающиеся соотнести различные халколитические археологические культуры Восточной Европы с племенами, говорившими на индоевропейских языках, сталкиваются с рядом сложных проблем, так как письменность в этом регионе появилась довольно поздно и провести точное сопоставление невозможно. Однако для всех этих «понтийских» культур характерны сходные черты: их носители изготавливали каменные или медные боевые топоры, которые археологи находят в курганных могильниках. Многие ученые согласны, что носители культуры боевых топоров имеют большее, чем кто-либо другой, право называться «изначальными» индоевропейцами. Благодаря этим соображениям читателю должно стать понятно, что приведенный ниже рассказ о передвижениях индоевропейцев построен на предположениях и принимать его следует с большой осторожностью.

Первые переселения индоевропейцев принимали различные формы, в разное время они добирались до различных регионов, и, несомненно, эти процессы происходили очень медленно, занимая несколько десятилетий, а возможно, и столетий. Насколько нам известно, они начались примерно в конце 3-го тыс. до н. э., и индоевропейцы двинулись со своей «родины» – с юга России – во всех направлениях. В Европе носители культуры боевых топоров направились на север вдоль Волги и на запад через равнины Польши и Германии. К 1600 г. до н. э. они достигли Дании и долины Рейна, где смешались с представителями другой этнической группы – носителями культуры воронковидных кубков, названной так по характерным для нее большим керамическим сосудам в форме колокола, изначально пришедшим, очевидно, из Испании. Некоторые исследователи полагают, что получившаяся в итоге культура стала предвестницей кельтской цивилизации (которая, таким образом, была индоевропейской), процветавшей в Центральной Европе ближе к концу 2-го тыс. до н. э. Однако нельзя считать, будто носители культуры боевых топоров принесли в Европу металл, хотя они, несомненно, ускорили его распространение. Еще до их появления в этом регионе мирные торговцы и ремесленники привезли туда медь с Кавказа и из Анатолии, пройдя по долине Дуная или переплыв Средиземное море. Поэтому в самом центре континента, где еще господствовали неолитические культуры, а именно в Румынии, Венгрии, Испании, Греции и на Крите, появились островки, на которых жили люди, умевшие использовать металл. Последние два из перечисленных регионов представляют для нас особый интерес, так как между ними, Египтом и Западной Азией всегда существовали прочные связи.

Первая культура бронзового века Греции, раннеэлладская, очевидно, была привнесена на остров в начале 3-го тыс. до н. э. переселенцами из Анатолии и развивалась благодаря активным торговым отношениям с Малой Азией, Кикладскими островами и Критом. Однако примерно в 1800 г. до н. э. на полуостров пришли многочисленные захватчики, вследствие чего произошли значительные перемены в архитектуре, погребальных обычаях и керамике. На развалинах скромных деревушек выросли большие города, сделанная на гончарном круге керамика серого цвета сменила темную лепную, которую делали в предшествующий период, а на основе того, что новых поселенцев хоронили с большим количеством бронзового оружия, среди которого периодически встречались боевые топоры, исследователи предположили, что среднеэлладскую культуру принесли в Грецию индоевропейцы. Следующая, позднеэлладская, или микенская, культура во многом является результатом развития среднеэлладской. Так как микенцы говорили на диалекте индоевропейского (греческого) языка и, как доказал Вентрис, расшифровав линейное письмо Б, являлись греками, можно прийти к вполне обоснованному выводу о том, что индоевропейцы добрались до континентальной части Греции в начале XVIII в. до н. э., то есть примерно тогда, когда в Вавилоне правил Хаммурапи.

В то время как Греция была завоевана иноземцами, способствовавшими ее развитию, на Крите процветала блестящая минойская цивилизация. Этот остров находился под одновременным влиянием Египта и Азии, и значительный толчок развитию местной цивилизации был дан благодаря ранним контактам с Египтом, хотя истоки местной бронзовой индустрии следует искать в Анатолии, а гробницы-толосы и амулеты в форме двойных топоров, характерные для раннеминойской культуры (2500?—1850 до н. э.), похожи на аналогичные, но гораздо более ранние памятники и артефакты, найденные в Месопотамии и относящиеся к протоисторической эпохе. Тем не менее в результате этого смешения получилась очень своеобразная и на удивление «западноевропейская» цивилизация. Если дворцы, возведенные в Кноссе, Маллии и Фесте, по своей планировке очень похожи на дворец в Мари, то в их архитектуре и убранстве не больше иноземного, чем в керамике, расписанной в стиле камарес, или минойских иероглифах и линейном письме А на глиняных табличках, до сих пор так и не расшифрованных.

На протяжении среднеминойского периода (1850–1550 до н. э.), соответствующего египетской эпохе Среднего царства и периоду правления представителей I Вавилонской династии, Крит отдавал больше, чем получал: его обитатели торговали своими товарами в регионах, расположенных на побережье Эгейского моря и в Восточном Средиземноморье, и помогали окрепнуть молодой микенской цивилизации, развивавшейся в материковой части Греции. Но в 1450 г. до н. э. микенцы высадились на остров и, в свою очередь, оставили свой след в его культуре, создав островную державу, охватившую всю Эгеиду. Индоевропейцы победили море.

Если мы перенесемся из Европы в Азию, то увидим, как другой народ, говоривший на индоевропейском языке, арии, или индоарии, в конце 3-го тыс. до н. э. отправился с территории России на юг. Во время долгого путешествия от них отделились две ветви, первая из которых добралась через территорию Ирана или Кавказа до гор Армении, а оттуда – до района предгорий Тавра, где смешалась с хурритами, очень древним «азиатским» племенем, а вторая захватила власть над малоазийскими племенами, касситами, обосновавшись южнее – в горах Загроса и на Иранском нагорье.

Основная часть ариев продолжила свой путь на юго-восток и в итоге достигла Синда и Пенджаба, которые прежде входили в состав Индии, а теперь находятся на территории Пакистана. Результаты раскопок, проводившихся на протяжении 14 лет на памятниках Мохенджо-Даро и Хараппа, свидетельствуют, что на протяжении 3-го тыс. до н. э. этот регион был центром процветающей цивилизации, известной как индская, или хараппская. Благодаря прекрасно спланированным городам и уютным кирпичным домам, превосходной расписной керамике и тщательно вырезанным печатям она удивительно похожа на шумерскую цивилизацию, сравнение с которой вполне может выдержать. Действительно, в нашем распоряжении имеются данные, свидетельствующие о наличии торговых связей между «протоиндийцами» и обитателями Месопотамии, жившими в аккадский период. Но пришедшие вместе со своими колесницами и лошадьми арии все это уничтожили (конечно, если внезапная катастрофа, из-за которой Мохенджо-Даро и Хараппа были разрушены до 1500 г. до н. э., а Индия погрузилась во тьму, господствовавшую на территории этого региона на протяжении двенадцати столетий, действительно была связана с их появлением в долине Инда).

Именно на таком фоне жили два народа: хетты и хурриты, которые, благодаря выгодному географическому положению, имели тесные связи с Месопотамией и значительно повлияли на ее историю и о которых нам следует рассказать подробнее.

Малая Азия и хетты

Несмотря на то что на протяжении последнего времени в Турции активно проводились археологические исследования, мы все еще совсем немного знаем об археологии и ранней истории Малой Азии. Охарактеризовать последовательно сменявшие друг друга археологические культуры мы можем только общими словами, и, хотя первые известные нам исторические события произошли в этом регионе в начале 2-го тыс. до н. э., информацию о них мы черпаем лишь из упоминаний в письменных источниках, составленных в гораздо более позднее время. Именно поэтому приведенный ниже рассказ столь несистематичен.

Древнейшие из обнаруженных поселений относятся к эпохе неолита, возможно к 6-му тыс. до н. э. Они расположены на юге Анатолийского нагорья (Хаджилар, Чатал-Хююк) и в Киликии (Мерсин, Тарсус). Существовавшие одновременно с Иерихоном, Джармо и Хассуной, они во многом схожи с этими памятниками. Их обитатели пользовались похожими орудиями труда и статуэтками, возводили аналогичные постройки и т. д., хотя, судя по некоторым находкам, сделанным в Чатал-Хююке, местный докерамический неолит был довольно своеобразным и более развитым. Как было сказано выше, присутствие в Хассуне архаической обожженной керамики, похожей на найденную в Месине и на равнине Амук, свидетельствует об общности культур или по крайней мере о наличии торговых связей между севером Сирии, Киликией и севером Ирака. В следующую, халколитическую эпоху (ок. 5400–3500 до н. э.) эти отношения, судя по находке в том же регионе наряду с местными изделиями многочисленных фрагментов халафской (а позднее – и убейдской) керамики, несомненно, развились.

На протяжении периода раннего бронзового века (примерно 3500–2300 до н. э.) густонаселенными стали другие области Малой Азии, и в западной части Анатолии (Троя, Алишар, Аладжа-Хююк, Полатли и на многих других памятниках) расцвела блестящая цивилизация, затем распространившаяся в Македонии, Фессалии и на островах в Эгейском море. Сравнив степень развития культуры в этой местности и в Восточной Анатолии, а также в Армении, мы можем предположить, будто последние отставали. Однако это впечатление может оказаться ложным, так как в данной части Турции было проведено не так много археологических раскопок. В зависимости от региона между культурами бронзового века существуют различия в деталях, но ряд сходных черт позволяет говорить о доисторической Малой Азии как о едином пространстве. В частности, в основном изготавливалась одноцветная довольно красивая «лощеная» керамика черного цвета; дома строились из камня и кирпича-сырца, их стены укреплялись с помощью деревянных балок, а ремесленники, занимавшиеся изготовлением предметов из металла, достигли высокого уровня мастерства, о чем свидетельствуют так называемый клад Приама, найденный в слое II Трои (ок. 2600 до н. э.), и пышный инвентарь, обнаруженный в «царском некрополе» в Аладжа-Хююке (примерно 2400 до н. э.).

Конец этой цивилизации, не имеющей названия, положило жестокое и масштабное вторжение иноземцев. Мы почти ничего не знаем о том, что происходило на западе Малой Азии на протяжении нескольких столетий, но жизнь в центральной части Анатолии снова восстановилась, и средний бронзовый век данного региона характеризуется руинами укрепленных городов и широким распространением местных расписных сосудов, включая красивейшую каппадокийскую керамику. Именно этот период стал для Анатолии началом исторической эпохи, хотя в действительности первые письменные источники имеют иноземное происхождение.

Малая Азия была одним из основных центров производства металла на Ближнем Востоке, и очень древние торговые связи между Месопотамией и ее северной соседкой в итоге привели к основанию с другой стороны Таврских гор ассирийских торговых колоний в правление ассирийского царя Саргона I (ок. 1900 до н. э.), а возможно, и в более раннее время. Одна из них была расположена в Богазкёе, будущей столице Хеттского царства, а остатки другой, вероятно игравшей наиболее важную роль, были обнаружены в Кюль-Тепе (древний Каниш), расположенном в Каппадокии, недалеко от Кайсери. Там чешские и турецкие археологи, проводившие раскопки на протяжении нескольких лет, нашли дома торговцев, а также сотни их «деловых писем». Конечно, эти тексты вырезаны на глиняных табличках, которые нередко были запакованы в запечатанные глиняные «конверты». Написаны данные источники на диалекте аккадского языка, известном как староассирийский. Так как они охватывают по меньшей мере шесть поколений, они содержат множество полезных сведений о самих купцах и их торговых делах. К примеру, мы узнаем, что те отправляли в Ассирию серебро, золото и полудрагоценные камни, а привозили олово (аннакум) и тканое полотно. Первое ассирийцы, очевидно, доставляли из Азербайджана, и использовали этот металл жители Анатолии, вероятно для изготовления бронзы из добывавшейся там меди. Расчеты, как правило, делались серебром. Товары перевозили караванами, состоявшими из ослов, и мы можем проследить тот путь, который они проделывали из Ашшура в Кюль-Тепе и обратно, проходя через Джазиру и перевалы в Таврских горах.

Деятельность общины ассирийских купцов контролировала организация, называвшаяся карум и выполнявшая функции торговой палаты, суда и консульства. Возглавлял ее председатель, или лимму, назначавшийся ежегодно.

Однако, вероятно, наиболее важным в этой переписке является то, что она представляет собой основной источник информации об этнической и политической картине Анатолии на заре ее истории. Несмотря на то что ассирийские купцы практически полностью контролировали все хозяйство региона, в целом они находились в хороших отношениях с местными жителями и их правителями, обогащавшимися за счет податей, которые взимались практически на каждом этапе торговли. Анатолия была разделена примерно на десять небольших царств, очевидно подчинявшихся одному правителю, которого называли «великим царем». Несколько топонимов относятся к языку, на котором говорили древнейшие жители Малой Азии – хатты, но присутствие большого количества индоевропейских имен и названий свидетельствует о том, что «хетты» к тому времени уже пересекли Босфор и проникли в рассматриваемый регион.

Словом «хетты» в широком смысле называют всех пришельцев, появившихся в Малой Азии, хотя они были представителями трех племен, говоривших на разных, но тесно связанных друг с другом языках: лувийском, палайском и неситском (хеттском). Носители лувийского языка пришли первыми. Возможно, именно они ответственны за те бедствия, которые произошли в конце раннего бронзового века. Остальные появились в этом регионе позже. Вскоре они расселились по всему полуострову.

Носители лувийского языка, который через некоторое время получил иероглифическую письменность, поселились к западу от Киликии, вдоль побережья; носители палайского – очевидно, в холмистой местности в районе Сиваса; неситского – в Каппадокии. Столица последних, Неша, или Неса, была отождествлена с Канишем (Кюль-Тепе). Через несколько столетий эти захватчики, говорившие на неситском языке, завоевали центральную часть Анатолийского нагорья, что к востоку от Анкары. Местные жители называли эту область Хатти, и ее новые властители позаимствовали это наименование. Они и стали хеттами, сыгравшими столь важную роль в истории Ближнего Востока на протяжении 2-го тыс. до н. э.

Из Сирии, ближайшего к ним развитого региона, хетты позаимствовали клинопись, изобретенную в Месопотамии, и приспособили ее к своему индоевропейскому языку. Большинство текстов, написанных на хеттском языке и имеющихся в нашем распоряжении, датируются не позднее чем XIV–XIII вв. до н. э., но в них часто говорится о событиях, произошедших во времена, уже тогда казавшиеся далеким прошлым. Так, в одном из источников говорится о царе Куссары Питханасе и его сыне Анитасе, покоривших пять соседних государств, включая Хатти, и перенесших свою резиденцию в Несу. Так как имена этих правителей также встречаются в текстах, выдавленных на табличках, найденных в Кюль-Тепе, а походы Аниттаса, очевидно, положили конец ассирийским колониям в Каппадокии, эти события можно отнести примерно к 1750 г. до н. э. После этого произошел дворцовый переворот, и другой царь Куссары, Лабарна I (ок. 1680–1650 до н. э.), как сказано в источниках, расширил границы своего царства «от моря до моря», а завоеванные территории разделил между сыновьями. Мы мало знаем о происхождении этого правителя, но цари хеттов видели в нем своего настоящего предка. Именно его можно считать основоположником древнехеттской династии, в правление представителей которой хетты, хотя и ненадолго, обрели славу и величие, о чем речь пойдет в следующей главе.

Оставив на время хеттов, мы теперь должны рассказать об одних из наиболее интересных их соседей – хурритах.

Хурриты и митаннийцы

Известные на протяжении 60 лет только по упоминанию в одном клинописном тексте (письме, найденном в Телль-эль-Амарне) и в Библии (под названием хорреев, Быт., 36: 20–30), хурриты относительно недавно стали представлять огромный интерес для историков и археологов. В отличие от хеттов они не играли какой-либо роли в политической жизни Ближнего Востока вплоть до XV в. до н. э., а затем оказывали на нее влияние лишь на протяжении незначительного периода. В то же время у нас нет достаточных доказательств того, что на протяжении 2-го тыс. до н. э. они были важной и активной частью населения Месопотамии и Сирии. Тем не менее мы все еще знаем о них совсем немного, и пересказать известные нам сведения можно всего в нескольких словах.

Язык, на котором они говорили и писали клинописью, не был ни семитским, ни индоевропейским. Он принадлежит к так называемой азианической группе и является ближайшим родственником урартского, на котором говорили в Урарту (Армении) в 1-м тыс. до н. э. Их богами-покровителями были Тешуб, бог грозы, и его супруга Хебат, богиня-мать. Вопрос о том, существовало ли у хурритов собственное искусство, остается дискуссионным, но наиболее ярко их характеризует керамика, подтверждающая их присутствие на определенных памятниках. Принадлежащие этому народу изящные кубки, украшенные расписными изображениями цветов, птиц и геометрическим орнаментом, выполненными светло-коричневой краской на темно-серой поверхности, заметно отличаются от простых месопотамских сосудов того времени и позволяют датировать слой, в котором их находят, с такой же уверенностью, как и халафские и убейдские расписные сосуды протоисторической эпохи.

Судя по языку и религиозным представлениям хурритов, их прародина находится на покрытом горами севере, возможно в Армении, но они не ограничивали себя жизнью лишь в этом регионе. Выше уже говорилось о существовании хурритских государств в верхнем течении Тигра и Евфрата в аккадский период. В хозяйственных текстах, происходящих из Дрехема, расположенного недалеко от Ниппура, и датируемых временем правления представителей III династии Ура, встречаются отдельные хурритские имена, свидетельствующие о том, что в Шумере присутствовали небольшие группы переселенцев, принадлежащих к этому народу, которых можно сравнить с армянами, проживающими в современном Ираке.

В первой четверти 2-го тыс. до н. э. хурриты, проникавшие на территорию Плодородного полумесяца, стали настолько многочисленными, что мы можем говорить о своего рода мирном вторжении. Уже примерно в 1800 г. до н. э. представители этого народа составляли подавляющее большинство населения сирийского города Алалахе, расположенного между Алеппо и Антиохией. В то же время хурритские личные имена присутствуют в письменных источниках, найденных в архивах Мари и Чагар-Базара. Там же были обнаружены и принадлежащие этому народу религиозные тексты. Примерно через сто лет хурриты уже были почти полноправными владыками севера Ирака. Они заняли город Гасур, находящийся неподалеку от Киркука, назвали его Нузи, восприняли язык и обычаи семитов, своих предшественников на этой территории, и создали процветающую хурритскую общину. Под их влиянием также находились Тепе-Гавра и Телль-Билла (неподалеку от Мосула). После 1600 г. до н. э. хурритская керамика заменила грубые сосуды, которые изготавливали жители долины реки Хабур, а сами хурриты преобладали на севере Сирии и Ирака, а также в Джазире. Поэтому неудивительно, что в этих регионах в начале XV в. до н. э. сформировалось хурритское государство, достаточно могущественное для того, чтобы сдерживать ассирийцев на востоке, хеттов и египтян на западе. Сердце этого царства располагалось в районе рек Балих и Хабур, в местности, которую ассирийцы называли Ханигальбат, а западные семиты – Нахарим («Реки»). Вполне возможно, что самоназвание хурритов, хурри, легло в основу греческого названия современного Шанлыурфа (Эдессы).

В целом ряде источников хурритское государство, возникшее на территории Джазиры, называется Митанни. Именно от этого слова произошло прилагательное «митаннийский», используемое в отношении индоевропейского элемента, присутствовавшего в хурритском обществе в определенный период. Мы не знаем, когда и каким образом индоарии смешались с хурритами и стали править ими, но у нас почти нет сомнений в том, что по крайней мере на протяжении XV и XIV вв. до н. э. они уже жили среди последних, причем в качестве знати. Имена нескольких царей Митанни, такие как Маттиваза и Тушратта, а также термин марианну, применявшийся в отношении определенной категории воинов, скорее всего имеют индоевропейское происхождение. Более того, в мирном договоре, заключенном между Митанни и хеттами, наряду с Тешубом и Хебат призываются боги Митрасил, Арунасил, Индар и Насатьяна, являющиеся не кем иным, как прекрасно известными нам богами индоариев Митрой, Варуной, Индрой и Насатьями. Несомненно, им поклонялись те же древние кочевники, пришедшие с равнин России, которые научили хурритов искусству конной выездки (к примеру, целый договор об этом был составлен неким хурритом, жившим в Богазкёе и использовавшим в нем индоевропейскую «профессиональную» терминологию). Индоевропейцы не только привнесли коневодство на Ближний Восток, но и способствовали его распространению.

Хурриты почти не внесли никакого вклада в развитие цивилизации Месопотамии, но, очевидно, оказали сильное влияние на менее развитых жителей Сирии, хотя определить, в чем оно заключалось, довольно сложно. В любом случае появление в этом регионе большого числа хурритов, вероятно, привело к началу многочисленных политических неурядиц и переселению целых этносов, отголоски которых дошли до самого Египта.

Сирия и Египет

В доисторические времена в Сирии[23] существовали те же халколитические и неолитические культуры, характерные для Плодородного полумесяца, что и в Ираке и Южной Турции. Первое поселение в Иерихоне похоже на найденное в Джармо и, возможно, существовало раньше его. Кроме того, фрагменты хассунской, халафской и убейдской керамики были обнаружены далеко на юге – в долине реки Иордан. Однако сложившиеся в Сирии географические условия, в отличие от характерных для равнины Тигра и Евфрата или долины Нила, не позволяли сформироваться там многочисленному сообществу земледельцев. Поэтому, когда в Шумере и Египте уже сложились цивилизации, Сирия оставалась на довольно примитивной стадии развития. Судя по топонимам, встречающимся в древнейших клинописных текстах, население Северной Сирии эпохи раннего бронзового века (3-е тыс. до н. э.) не было семитским. Эти люди принадлежали к этнической группе неизвестного происхождения, возможно к безымянному народу (или народам), которому она обязана появлением на ее территории протоисторических культур. На побережье Ливана и в Палестине западные семиты, наоборот, появились, вероятно, очень рано, хотя мы далеки от того, чтобы утверждать это с полной уверенностью. Различия между севером и югом (граница между ними пролегала к северу от Библа) сыграли крайне важную роль в последующем развитии региона, так как отразились на его хозяйственном, культурном и политическом развитии. В периоды существования Аккада и правления представителей III династии Ура Северная Сирия была включена в сферу влияния Месопотамии, в то время как Ливан и Палестина ориентировались на Египет.

Отношения между Сирией и Египтом, существовавшие еще в додинастическую эпоху, охарактеризованы во множестве источников, датируемых периодом Древнего царства (ок. 2800–2400 до н. э.). Именно тогда были построены великие пирамиды, и сам Египет походил на них своей величественностью, монолитностью и кажущейся несокрушимостью. Послушные приказам фараона, воплощенного божества, жившего в Мемфисе, и его сановников, простые люди и многочисленные иноземные рабы усиленно трудились. Но, несмотря на все богатство долины Нила, там не было очень важного материала – древесины. В то же время в горах Ливана, добраться до которых было несложно, в обилии росли сосновые, кипарисовые и кедровые леса. В итоге между двумя регионами возникли прочные торговые отношения, ставшие выгодными для обоих. Библ (семиты называли его Губла, а египтяне – Кепен), крупнейший центр торговли древесиной, оказался под сильным египетским влиянием, а оттуда египетская культура распространилась вдоль побережья.

Однако отношения между египтянами и населением внутренних районов Палестины были гораздо менее теплыми. В частности, кочевники, жившие в Негеве, нередко совершали набеги на египетские медные рудники на Синайском полуострове, а порой добирались и до дельты Нила, заставляя фараонов принимать ответные меры, а иногда и строить укрепления на восточных границах своего государства. Когда прервалась последняя династия Древнего царства, защищать Египет стало некому. И мы прекрасно знаем, какую роль сыграли «жители пустыни», «азиаты» в почти полной анархии, продлившейся на протяжении 300 последующих лет.

В течение первых столетий 2-го тыс. до н. э. западные семиты вторглись в Сирию, а также в Месопотамию, о чем свидетельствуют разрыв между культурами раннего и среднего бронзового века и преобладание в Сиро-Палестинском регионе того времени семитских личных имен. В то время как в некоторых городах Междуречья набирали силу аморейские династии, территория Северной Сирии была разделена между несколькими аморейскими государствами, важнейшими из которых стали Ямхад (Алеппо), Каркемиш и Катна.

Благодаря многолетнему шумерскому влиянию этот регион активно развивался. Вокруг дворцов местных правителей строились обширные укрепленные города. Предметы и скульптурные изображения, найденные во дворце царя Алалаха Ярим-Лима, не уступают по качеству обнаруженным в существовавшей примерно тогда же резиденции правителя Мари Зимри-Лима. Выше уже говорилось, что в текстах, найденных в архиве Мари, содержатся свидетельства существования тесных и очень теплых отношений между Месопотамией и Сирией. Действительно, создается впечатление, будто в те времена имел место союз множества аморейских государств, простиравшихся от Средиземного моря до Персидского залива.

В то же время развивались торговые отношения между Сирией и Критом. В городе-порту Угарите (Рас-Шамра) появилась колония минойских купцов, а столы сирийских правителей украшала изысканная посуда, расписанная в стиле камарес. Египет, оправившийся от потрясений, в эпоху Среднего царства (2160–1660 до н. э.) восстановил и укрепил связи с побережьем Ливана и попытался противостоять увеличивавшемуся влиянию хурритов в Северной Сирии, присылая аморейским правителям богатые дары. В любом случае именно этим можно объяснить находку в Библе, Бейруте, Угарите, Катне и Нейрабе (неподалеку от Алеппо) сосудов, украшений и статуй, которые отправляли туда фараоны XII династии.

В регионе, расположенном южнее Ливана, сложилась иная картина. Гораздо более бедная, чем Северная Сирия, и менее доступная для иноземного влияния, Палестина в эпоху среднего бронзового века (2000–1600 до н. э.) была разобщена с политической точки зрения и находилась «на пороге волнений племен». На эту территорию не распространялась власть самих египтян, да они, очевидно, и не стремились расширять сферу своего политического и экономического влияния.

Появление на фоне всех этих беспокойных племен Авраама и его семейства, событие, последствия которого до сих пор влияют на обстановку, сложившуюся на Ближнем Востоке, в те времена, вероятно, почти никем замечено не было. В древности небольшие «кланы» или многочисленные племена постоянно скитались по Сирийской пустыне. И у нас нет оснований сомневаться в правдивости рассказа о путешествии Авраама из Ура в Хеврон через Харран, описанном в Книге Бытия (Быт., 11: 31). Сравнив библейский текст с имеющимися в нашем распоряжении археологическими данными и сведениями, содержащимися в исторических источниках, мы можем предположить, что это переселение произошло около 1850 г. до н. э. или немного позднее. Возможно, к нему привели тяжелые условия жизни в Южном Ираке, вызванные противостоянием между Исином и Ларсой. Историчность описанных в Библии событий, связанных с патриархами, в еще большей степени подтвердилась благодаря находке клинописных и иероглифических текстов, датирующихся в основном XV–XIV вв. до н. э. и содержащих упоминания людей, как правило собиравшихся в воинственно настроенные группы и названных хабиру (в египетских источниках – апиру), что созвучно используемому в Библии названию евреев – ибрим. Казалось, что наконец в нашем распоряжении имеются источники нееврейского происхождения, рассказывающие о семействе Авраама. Однако, к сожалению, последующие тщательные исследования показали: хабиру с евреями объединяет только похожесть названия. Они представляли собой не племя или народ, а слой населения, состоявший из беженцев, «перемещенных лиц», как бы мы сказали сейчас, нередко оказывавшихся вне закона.

Примерно в 1720 г. до н. э. палестинские вожди, буйность и враждебность которых беспокоили последних фараонов XII династии, вторглись в Египет, которым они правили почти 150 лет. Они известны под названием «гиксосы» (греческая огласовка египетского словосочетания хека-хасут, «правители чужеземных стран»). Хотя под их контролем находилась только дельта Нила, эти люди оказали значительное влияние на египетское военное дело, искусство и даже язык. Однако в конце концов представители XVIII династии низвергли гиксосов, преследуя их до Газы. С этих событий началась эпоха, которую мы называем Новым царством (1580–1100 до н. э.), несомненно самый блестящий период в истории Древнего Египта. Месопотамия, напротив, примерно тогда же (1595 до н. э.) оказалась во власти других иноземцев – касситов. С этого времени в данном регионе начался продолжительный период политического застоя.