Глава 25 Гибель цивилизации

Относительно недавно огромный город, который мы только что описали, как и все остальные города и поселения Древнего Ирака, покоился под толстым слоем земли. То тут, то там на этих теллях встречался кирпич, украшенный надписью, прочитать которую не мог ни один ученый. Почти ничего не было известно о произведениях искусства, литературы, научных достижениях, созданных в рамках месопотамской цивилизации на протяжении ее трехтысячелетней истории. Сама она погибла и была забыта, и даже сейчас, оказавшись на самых пустынных руинах, посетитель спрашивает себя, когда, как и из-за чего она исчезла.

Если персы поступили бы с Вавилоном так же, как сами вавилоняне и мидийцы с Ниневией, то никакой проблемы не возникло бы. Помимо Ассирии, на Ближнем Востоке существовали другие государства, народы и культуры, исчезнувшие почти мгновенно, ибо они стали жертвами опустошительных войн. Подобная участь настигла, например, хеттов с их столицей в Богазкёе, Урарту и Фригию. Однако персы не разрушили Вавилон, как и другие города Вавилонии. Кроме того, ряд надписей, датирующихся временем правления Ахеменидов, эллинистическим периодом и временем существования Парфянского царства, свидетельствует о том, что месопотамская цивилизация (по крайней мере, частично) просуществовала до 1-го тыс. н. э. Каким образом в таком случае она медленно пришла в упадок и исчезла?

Очевидно, этот крайне важный вопрос не удостоился того внимания, которое он заслуживает, по двум основным причинам. С одной стороны, он затрагивает сразу три различные области научных исследований. Специалисты по семитскому Ближнему Востоку, иудаике или ассириологи, получившие профильное образование, не желают вторгаться в сферу, занятую учеными, специализирующимися на истории древних греков и Ирана, так как не очень хорошо в ней разбираются, в то время как последние, изучая более широкие проблемы, считают Месопотамию чем-то вторичным, выходящим за пределы привычной им научной тематики. С другой стороны, упадок и исчезновение цивилизации в любой точке мира всегда является весьма сложным процессом, зависящим от множества политических, этнических, лингвистических, религиозных, экономических и даже географических факторов, которые, по крайней мере в данном конкретном случае, зачастую оказываются за пределами наших познаний. Тем не менее мы считаем, что, подробно рассказав, как родилась месопотамская цивилизация, должны по меньшей мере попытаться разобраться в том, каким образом она погибла. Начав с судьбоносной даты – 539 г. до н. э., когда Вавилония навсегда лишилась независимости, мы приведем здесь краткое описание истории Междуречья на протяжении трех следовавших друг за другом периодов иноземного владычества:

времени правления Ахеменидов (539–331 до н. э.);

эллинистического периода (331–126 до н. э.);

времени существования Парфянского царства (126 до н. э. – 227 н. э.).

Период правления ахеменидов

Вероятно, многие вавилоняне видели в завоевании своей страны персами всего лишь очередную смену династий. Вскоре после захвата Вавилона жизнь в долине Тигра и Евфрата вернулась в привычное русло, люди продолжили заниматься повседневными делами, и единственным отличием стало то, что договоры теперь датировались годами правления «Кураша, царя Вавилона, царя стран», а не Набунаида. Управление Вавилонией сначала было поручено Гобрию, прежнему военачальнику Набонида, но в месяце нисане 538 г. до н. э. «руку Бела взял» на праздновании Нового года сын Кира Камбис (Камбуджия). С тех пор именно он был ее наместником, его резиденция находилась в Сиппаре, а помогали ему в работе местные чиновники.

В 530 г. до н. э., когда Кир был убит на поле боя в одной из отдаленных областей, персидский трон занял Камбис, уже имевший к тому времени соответствующий опыт. Об этом периоде нам известно очень мало, мы знаем лишь то, что вавилонских солдат зачислили в персидскую армию и они участвовали в завоевании Египта. Сколько правды ни было бы в рассказе о жестокости, проявленной Камбисом в долине Нила, в его правление вавилоняне, очевидно, наслаждались миром.

Этот «медовый месяц» завершился в 522 г. до н. э., когда умер Камбис. Его брат Бардия, узурпировавший престол, потерпел поражение и был убит Дарием через восемь месяцев[50]. Однако, несмотря на царское происхождение Дария (он был потомком Ариарамна и, следовательно, принадлежал к династии Ахеменидов), его власть тотчас же оказалась под угрозой. Несколько сатрапов, назначенных Киром, отказались подчиняться новому царю, в то время как на сторону второго царя Мидии по имени Фраорт и самозванца, называвшего себя Бардией[51], переходило все большее число людей. Прежде покорные вавилоняне присоединялись к восставшим, так как среди них были люди, в сердцах которых все еще пылал огонь свободы.

В длинном клинописном тексте, составленном на трех языках: древнеперсидском, вавилонском и эламском – и вырезанном на скале в Бехистуне (неподалеку от Керманшаха), чтобы увековечить память о победах Дария над его врагами, сам перс рассказывает, как некий вавилонянин по имени Нидинту-Бел собрал целое войско, провозгласив, будто является Навуходоносором, сыном Набонида, и захватил вавилонский престол. Дарий лично выступил против него, наголову разбил вавилонян на берегах Тигра и Евфрата и преследовал самозванца до самой столицы, где тот был схвачен и казнен. Согласно договорам, в которых указана дата их заключения, «Навуходоносор III» правил с октября по декабрь 522 г. до н. э.

В августе 521 г. до н. э., когда Дарий сражался за свой трон в Мидии и Персии, вавилоняне восстали против него во второй раз. Самозванцем, также называвшим себя Навуходоносором, сыном Набонида, на этот раз был житель Армении (Урарту) Араха, сын Халдита. Против него Дарий послал одного из своих военачальников, которого звали Виндафарна: «Перса по имени Виндафарна, моего раба, сделал начальником их [и] так сказал им: «Идите разбейте войско вавилонское, которое не называет себя моим». Затем Виндафарна направился с войском в Вавилон. Ахурамазда оказал мне помощь. Милостью Ахурамазды Виндафарна разбил вавилонян и привел их связанными. В 22-й день месяца варказана он захватил Араху, который называл себя Навуходоносором, и людей, которые были его виднейшими последователями. Я приказал посадить в Вавилоне на кол Араху и людей, которые были его виднейшими последователями»[52]. «Навуходоносор IV» был казнен 27 ноября 521 г. до н. э.

В начале 520 г. до н. э. Дарий, наконец избавившись от всех своих врагов, был признан правителем большей части Ближнего Востока и тотчас же приступил к проведению ряда важных реформ, направленных на сосредоточение власти в его руках и упрочение связей между различными частями обширной державы. В частности, была проведена реформа административного аппарата, теперь построенного во многом по ассирийскому образцу. Количество сатрапов увеличилось, а их власть была ограничена появлением военных наместников, сборщиков податей и царских инспекторов. Царские гонцы быстро передвигались по превосходным дорогам от Эгеиды до Персидского залива. На всех подданных распространялся свод законов, составленный на основе обычного права и по своей стилистике похожий на законы Хаммурапи. Денежная система, в основу которой был положен золотой стандарт, была стандартизирована. При проведении торговых и прочих операций стали использоваться монеты – золотые дарики, каждый из которых «стоил» 20 шекелей серебром. После проведения реформ Вавилония, избавленная от коррупции, но оказавшаяся под тяжелым податным бременем и жестким контролем со стороны царской власти, оставалась замиренной на протяжении всей оставшейся части долгого правления Дария (520–485 до н. э.).

Однако на четвертом году царствования Ксеркса вавилоняне предприняли последнюю попытку вернуть себе свободу (482 до н. э.). Из текстов договоров, найденных в Дильбате, Борсиппе и Вавилоне, мы знаем, что царями считались сначала некий Белшиманни (в августе), а затем Шамаш-эрибу (в сентябре). В то же время в других источниках говорится об убийстве сатрапа Зопира, вызвавшем злость Ксеркса, пославшего на подавление мятежа своего зятя Мегабиза. Восстание было подавлено с огромной жестокостью, мятежников пытали и казнили, но в то же время определить, какой урон был нанесен самому Вавилону, крайне затруднительно. Если Геродот действительно примерно через 20 лет после этих событий посетил описанный им город, то мы можем предположить, что ему был причинен совсем незначительный вред: «отец истории» лишь отметил, что Ксеркс вывез из Эсагилы огромную золотую статую Мардука. В то же время Арриан, Ктесий и Страбон писали, что стены города были разрушены, а храмы персы сровняли с землей. Так как в более поздних источниках Эсагила и другие святилища все же упоминаются, вполне вероятно, что они были повреждены лишь частично и превратились в руины из-за того, что на протяжении последующих столетий за ними никто не следил, а не из-за разрушения при подавлении мятежа.

Неспособность вавилонян вернуть себе независимость имела последствия, намного превосходившие обычную потерю авторитета. С незапамятных времен правители Месопотамии отвечали перед богами за благополучие своих подданных. Именно благодаря им в городах появились храмы, дворцы, укрепления, а нередко также парки и сады. Они всегда убеждались, что каналы вырыты, не запружены и расширяются, что строятся дамбы и плотины, что земля используется правильно и теми, кто имеет на это право. Данные функции были жизненно важны для такой территории, как Древний Ирак. Чего бы ни достигли храмы в собственной сфере, только царь, постоянно находившийся в своих владениях и прекрасно знавший об их потребностях, мог собрать средства и рабочие руки, необходимые для столь широкомасштабных предприятий. Без собственных правителей Междуречье во многом было парализовано. Рано или поздно (чего вполне можно было ожидать) за зданиями перестали следить, каналы заилились, а часть его территории превратилась в пустыню.

Первые персидские цари, старательно выполнявшие свой долг в отношении одной из богатейших и наиболее цивилизованных своих сатрапий, взяли на себя некоторые традиционные обязанности царей Месопотамии. К примеру, нам известно, что Кир занимался восстановительными работами на священном участке храма Сина в Уре и начал работу по ремонту Э-Анны в Уруке, завершенную Дарием. В Вавилоне, ставшем его зимней резиденцией, Дарий возвел арсенал, дворец для наследного царевича, а в своем собственном дворце он приказал построить ападану (зал с колоннами в персидском стиле). Но Ксеркс и его преемники, вовлеченные в бесконечную дорогостоящую войну с греками, очевидно, не очень хорошо заботились о своей сатрапии со столицей в Вавилоне. От периода, начавшегося с воцарения Ксеркса (485 до н. э.) и завершившегося после завоевания Вавилонии Александром Македонским (331 до н. э.), до нашего времени сохранилось незначительное количество строительных надписей и остатков зданий. Судя по текстам делового характера, найденным in situ в Южном Ираке, жизнь в Вавилоне, Борсиппе, Кише, Ниппуре, Уруке и Уре, а также в других городах продолжалась. Некоторые из них даже были довольно процветающими, но, очевидно, ни один из расположенных в них памятников не был восстановлен или отремонтирован.

Север Междуречья никак не мог отправиться от бедствий, постигших его в 614–609 гг. до н. э. Ксенофонт, проходивший в 401 г. до н. э. через Ассирию во главе 10 000 греческих наемников, называет Нимруд (Лариссу) заброшенным. Этот греческий полководец даже не узнал стены Ниневии в «обширных незащищенных укреплениях», увиденных им возле Мепсилы (Мосула?). Все ассирийские города, кроме Эрбиля, были разрушены или превратились в деревни.

Возможно, свою роль в упадке месопотамской цивилизации сыграли неблагоприятные экономические условия. «Царская дорога», основная транспортная артерия персидской державы, шедшая из Сард в Сузы, проходила у подножия гор и миновала Вавилон. Торговлей с Индией и Востоком занимались исключительно персы, жившие ближе к этим регионам. Дарий или Ксеркс отделил Сирию от Месопотамии. Жители Вавилонии и Ассирии, вместе входивших в состав девятой сатрапии, обязаны были выплачивать огромные подати: они должны были присылать царю ежегодную дань в размере одного таланта серебром, а также на протяжении четырех месяцев в году снабжать персидский двор продуктами питания. Помимо этого им приходилось считаться с жадностью местных властей. Если верить словам Геродота, сатрап Вавилонии ежедневно получал артабу (ок. 57 л) и держал 800 жеребцов и 16 000 кобылиц, в то время как его индийских собак кормили четыре деревни.

Из-за всего этого рост цен, прослеживавшийся уже в нововавилонский период, в эпоху правления Ахеменидов продолжился. На протяжении столетия после смерти Дария стоимость жизни выросла вдвое, хотя доходы населения не изменились. Например, арендная плата за среднестатистический дом с 15 шекелей в месяц, которые арендаторы платили в правление Кира, в царствование Артаксеркса I (465–424 до н. э.) увеличилась до 40 шекелей. Пользу из сложившейся ситуации извлекали ростовщики. Например, представители семейства Мурашу из Ниппура, которое вело свой «бизнес» в период между 460 и 400 гг. до н. э., владели каналами и арендовали их, обладали стадами скота и рыболовными хозяйствами. Их должниками были почти все жители земель, расположенных вокруг города. Основным источником их дохода была выдача ниппурским землевладельцам денег в долг под 40–70 %, благодаря чему последние могли заплатить царю подати.

Не менее важными были этнические и языковые перемены, произошедшие в регионе в правление Ахеменидов. В царствование Дария и Ксеркса к населению Вавилона, в жилах которого уже текла мидийская, арабская, еврейская, египетская, урартская и принадлежавшая другим иноземцам кровь, стал прибавляться персидский компонент. Царь одарил многих персов земельными владениями; другие были назначены судьями или на иные административные должности. С этими людьми в долину Тигра и Евфрата пришли и иранские боги. В нашем распоряжении нет доказательств, что в те времена уже сложился организованный культ этих божеств, и указу Ксеркса, согласно ко торому было запрещено поклоняться всем богам, кроме Ахурамазды, никто не подчинялся. Однако один только факт, что многие вавилоняне сменили свои семитские имена на образованные от имен иранских богов, свидетельствует об определенном снижении роли «частной» религии. Все эти люди разного происхождения, говорившие на различных языках, могли общаться друг с другом только на арамейском. К тому времени его уже широко использовали жители Западной Азии. Кроме того, его было несложно выучить, он подходил для письма как на папирусе, так и на пергаменте, а Дарий официально принял его как lingua franca своей державы. В результате арамейский язык пришел на смену вавилонскому в домах, на улицах и в магазинах.

Писать клинописью и читать текст, составленный на аккадском и шумерском языках, теперь умели только ученые мужи и храмовые писцы. В то же время многочисленные литературные, религиозные и исторические памятники, списки которых создавались в период правления Ахеменидов, а также выдающиеся труды таких астрономов, как Набуриманну и Кидинну, свидетельствуют, что традиционная культура Месопотамии сохраняла свою жизнеспособность, но лишь в этих конкретных сферах жизни. Большей же части населения надписи, выдавленные на глине, стали казаться бессмысленными, а история учит нас, что народ, лишившись языка, быстро забывает свое прошлое и в итоге теряет идентичность.

Таким образом, в последние десятилетия IV в. до н. э. народ, живший в Месопотамии, вынужден был мириться с гнетом и обнищанием и частично лишился своего характера. Именно таким застал Междуречье Александр, давший ему новую, хотя и совершенно иную жизнь.

Эллинистический период

После битвы при Гавгамелах (неподалеку от Эрбиля), произошедшей 1 октября 331 г. до н. э., перед Александром открылся путь в Вавилонию и Персию, подобно тому как в результате сражения при Иссе, состоявшегося за два года до этого, он смог вступить в Сирию и Египет. Персидские войска, расквартированные в Вавилоне, сдались без малейшего сопротивления, и македонский завоеватель торжественно вступил в древнюю семитскую столицу. Осознав, подобно Киру, что не сможет править «сотней разных народов», если не завоюет их доверие, Александр принес жертвы Мардуку и приказал восстановить храмы, разрушенные, как считалось, Ксерксом. (Следует отметить, что выполнить эту колоссальную задачу до конца так и не удалось.) Вавилоняне прославляли македонского полководца, называя своим освободителем, и тотчас же признали его власть. Пробыв в Вавилоне всего месяц, Александр отправился в Сузы, а затем возглавил крупномасштабный военный поход на Восток, в результате которого вместе со своими воинами дошел до реки Ганг.

Через девять лет Александр вернулся, собираясь реализовать массу грандиозных замыслов, роившихся в его голове. Вавилон и расположенная в Египте Александрия должны были стать столицами его державы. Царь планировал организовать между двумя городами морское сообщение, причем корабли должны были огибать Аравийский полуостров, который он собирался вскоре завоевать. Александр хотел изучить побережье Индийского океана и сделать Евфрат судоходным вплоть до Персидского залива. В Вавилоне и устье реки царь планировал построить два больших порта. Но ни одному из этих планов не суждено было сбыться, так как 13 июня 323 г. до н. э. Александр Македонский умер в Вавилоне в возрасте 32 лет. Вероятно, причиной его гибели стала малярия.

Единственный сын Александра, будущий Александр IV, тогда еще не родился, и царем в Македонии провозгласили брата полководца Филиппа Арридея. Но этот правитель, юный и страдавший слабоумием, обладал лишь номинальной властью. В действительности же державой управляли военачальники Александра, диадохи, которые, разделив ее территорию между собой, на протяжении 42 лет боролись друг с другом, чтобы никто из них не сумел восстановить ее целостность. В течение этого периода, одного из сложнейших за всю историю Древнего мира, Вавилон семь раз переходил из одних рук в другие. Сначала в нем располагалась военная хунта, возглавляемая регентом Пердиккой, после убийства которого в 321 г. до н. э. другие диадохи передали город Селевку, командовавшему македонской кавалерией. В 316 г. до н. э. Антигон, амбициозный сартап Фригии, вытеснил Селевка из Вавилона, заставив его искать убежища у правителя Египта Птолемея. Однако в 312 г. до н. э. Селевк вернулся, получил назад свою сатрапию и на протяжении четырех лет успешно защищал ее от постоянных нападений со стороны Антигона и его сына Деметрия. В ходе этой беспощадной войны Вавилон и принадлежавшие ему территории сильно пострадали – в «Вавилонской хронике», в которой описываются эти события, постоянно повторяются слова о том, что «над страной раздавались рыдания и стоны». В конце концов Антигон потерпел поражение и был убит во Фригии, во время битвы при Ипсе (301 до н. э.), и Селевк сумел присоединить к Вавилонии Сирию и восточную часть Малой Азии.

Война тем не менее продолжилась, но на этот раз боевые действия велись на западе и соперничали друг с другом Селевк и Птолемей, Деметрий и македонский правитель Фракии Лисимах. В сентябре 281 г. до н. э., через несколько месяцев после того, как он одержал победу над Лисимахом в битве при Корупедии (неподалеку от Сард), Селевк был зарезан сыном Птолемея.

Царский титул Селевк принял в 305 г. до н. э., но для вавилонян «годы Силикку», эпоха правления Селевка и его потомков, начались в первый день Нового года после его возвращения из Египта, то есть 3 апреля 311 г. до н. э. Впервые в Месопотамии была использована непрерывная система летосчисления, основанная на числах.

После битвы при Ипсе Селевк прямо или косвенно управлял огромной территорией, простиравшейся от границ Индии до пределов Египта и от Черного моря до Персидского залива. Но этой державе не хватало сплочен ности, и она начала разваливаться вскоре после того, как была создана. К 200 г. до н. э. потомки Селевка потеряли почти все свои владения и зависимые территории, располагавшиеся за горами Тавра и Загроса, а после завоевания Вавилонии парфянами (126 до н. э.) им осталось лишь небольшое государство на севере Сирии, которое, раздираемое династическими кризисами, стало легкой добычей для римлян, захвативших его в 63 г. до н. э.

По сути, даже после того как в мае 300 г. до н. э. Селевк основал Антиохию-на-Оронте и сделал ее своей основной резиденцией, в основном царство Селевкидов всегда было сирийским государством. Все дипломатические и военные шаги, предпринятые его правителями, за исключением безуспешных попыток Антиоха III (223–187 до н. э.) вернуть восточные области, были направлены на борьбу с правителями Египта Птолемеями за порты и внутренние районы Финикии. Благодаря этому в Вавилонии воцарился мир, и ее жители, очевидно, с радостью восприняли тот факт, что разрушения, которые несет с собой война, «ушли» из их домов, чтобы воцариться «(в стране) на другом берегу реки», как они называли Сирию. Однако в то же время это значило, что Вавилон лишился своего доминирующего положения, которое сохранил бы, если бы остался, как ему было предначертано географией и историей, столицей македонских владений. На многие годы политический, культурный и экономический центр переместился с берегов Евфрата на побережье Средиземного моря.

Несомненно, наиболее долговечным достижением Александра и его преемников стало строительство в Египте и Западной Азии множества городов, организованных по принципу греческого полиса и населенных греками и македонцами, а также подданными из этих восточных государств. Вопрос о том, какие причины заставили их делать это: простое стремление создать сеть политических и военных опорных пунктов или желание внедрить на Востоке греческую культуру и образ жизни, – остается довольно спорным. Но результаты, которых им удалось достичь, очевидны: регионы Ближнего Востока были в различной степени эллинизированы, и модель городской жизни в них значительно изменилась. В одной Месопотамии нам известна по меньшей мере дюжина таких городов, начиная от Эдессы-Антиохии на севере до Александрии-Харакс на побережье Персидского залива или неподалеку от него. Как правило, они возводились неподалеку от древних городов и деревень или прямо на них, хотя и обладали совершенно другой планировкой и архитектурой. Селевкия-на-Тигре (Телль-Умар, напротив Ктесифона), основанная Антиохом I в 274 г. до н. э., возможно, на месте семитской Упы (Опис), население которой составляло 600 000 человек, была крупнейшим городом не только в Месопотамии, но и во всем царстве Селевкидов. На аэрофотосъемке явно видны остатки регулярной планировки, линии домов, отделенные друг от друга прямыми улицами, пересекавшимися под прямыми углами.

В ходе археологических раскопок были обнаружены многочисленные терракотовые статуэтки, монеты и другие типично эллинистические артефакты. Однако несколько раскопанных зданий принадлежали к слою периода парфянского господства, расположенному над эллинистическим. В аналогичной ситуации археологи оказались в Дура-Европос (Калат-эс-Салихия; находится на берегу Евфрата, примерно в 48 км выше по течению от древнего Мари). Хотя там, под сооружениями времени парфянского владычества, были обнаружены остатки греческих сооружений: крепости, дворца и по меньшей мере одного храма.

Все эти эллинистические города были расположены на крупнейших торговых путях, соединявших Центральную Азию со Средиземноморьем, и процветали благодаря торговле. В частности, в Селевкии встречались две дороги, шедшие из Индии (одна через Бактрию и север Ирана, а вторая через Персеполь и Сузы), важный морской путь из Индии через Персидский залив и несколько дорог, пересекавших Аравийский полуостров. Из Селевкии в Сирию везли золото, слоновую кость, специи, благовония и драгоценные камни, а также продукцию из самой Месопотамии: ячмень, пшеницу, финики, шерстяные ткани и битум – вдоль Евфрата через Дура-Европос или по Тигру и Джазире через Нисибис (Антиохию в Мигдонии) и Эдессу. В эллинистический период между Европой, Азией и частью Африки шла очень активная торговля, и у нас нет оснований для сомнений в том, что по крайней мере в III в. до н. э. царство Селевкидов процветало. Имеющиеся в нашем распоряжении сведения о Вавилонии, к несчастью, крайне скудны, но, судя по немногочисленным опубликованным источникам, посвященным торговле и в основном происходящим из Урука, даже в старых городах кипела деловая жизнь, а цены заметно снизились по сравнению с существовавшими в эпоху правления Ахеменидов.

Новые экономические и демографические условия, сложившиеся в Месопотамии в эпоху правления Селевкидов, оказали заметное, хотя и разноплановое влияние на древнейшие города. Так, благодаря расположению на берегу Тигра Нимруд продолжил свое существование, став небольшим, но весьма процветающим поселением. В Мари, Ниневии и Арслан-Таше после множества лет запустения также снова поселились люди. Ур умирал медленно, возможно не сумев выдержать конкуренции с Александрией-Харакс, а также из-за перемен в гидрологии региона.

В наиболее поздней из имеющихся в нашем распоряжении царских надписей на аккадском языке Антиох I (280–262 до н. э.), подобно халдейским царям, называет себя «кормильцем Эсагилы и Эзиды» и заявляет, что «собственными царскими руками слепил» и привез из «Хатти» (Сирии) первые кирпичи для этих храмов. Текст таблички, относящейся ко времени царствования Селевка III (226–220 до н. э.), свидетельствует, что ряду вавилонских божеств в их святилищах продолжали делать подношения. На холме Бабиль и на месте дворца Навуходоносора были обнаружены остатки эллинистических сооружений. В правление Антиоха IV (151–143 до н. э.), царя, очень много сделавшего для пропаганды греческой культуры, в Вавилоне были построены гимнасий и превосходный греческий театр, который парфяне позднее расширили.

Тем не менее Вавилон был не только покинут царем и его администрацией, но и частично заброшен. Дело в том, что после основания Селевкии значительное число его жителей было переселено в новый город. Мы не знаем, что происходило в Сиппаре, Кише и Ниппуре, но, судя по впечатляющим зданиям, построенным в Уруке в период правления Селевкидов, этот город, очевидно, оставался довольно процветающим. Священный участок до неузнаваемости изменила огромная терраса, построенная вокруг зиккурата Э-Анны, а в других частях города были возведены два больших храма: Иригаль (или, точнее, Эшгаль), посвященный Иштар, и так называемый Бит реш, построенный в честь Ану. Для них обоих были характерны черты, свойственные всем храмам Вавилонии, хотя длинная надпись, украшавшая глазурованные кирпичи святая святых Иригаля, была составлена (что весьма примечательно) на арамейском языке. Не менее ярко данный период характеризуют греческие имена, дарованные царями построившим их наместникам («начальникам главных») Урука Ану-убаллиту Никарху и Ану-убаллиту Кефалону.

В результате изучения греческих и арамейских текстов, выдавленных на глиняных табличках и буллах[53], мы можем прийти к выводу о том, что в Уруке (греки называли его Орхоя) жила многочисленная греческая община, но, несмотря на это, данный город сохранил свои древние законы и обычаи. Кроме того, он был освобожден от некоторых царских податей. Большая часть деловых операций проводилась храмами, однако обычные горожане могли вложить в эту деятельность свои средства благодаря существованию в городе системы, похожей на современные акционерные и другие аналогичные общества. Нам известно о существовании в Малой Азии в эпоху эллинизма полунезависимых храмовых государств, и вполне вероятно, что благодаря либеральной политике Селевкидов Урук получил аналогичный статус.

Шумеро-аккадская культура сохранялась в храмах, таких как в Уруке, Сиппаре, Вавилоне и Борсиппе. На протяжении всего периода правления Селевкидов храмовые астрономы и астрологи продолжали фиксировать на табличках передвижение небесных тел, а писцы записывали происходившие у них на глазах события, создавая таким образом хроники, и переписывали древние мифы, ритуалы, гимны и пророчества. Может показаться, что высокоразвитая греческая культура, процветавшая в таких городах, как Селевкия, привлекала многих из наименее консервативных членов вавилонской «интеллигенции». Однако, несмотря на то что мы можем составить довольно длинный перечень греческих авторов, происходивших из Месопотамии, нередко крайне сложно отличить людей, обладавших исключительно греко-македонским происхождением, от тех, кто, родившись в Вавилонии, затем принял греческое имя. Более того, имеющиеся в нашем распоряжении источники свидетельствуют, что данный процесс проходил в обратном направлении: греки интересовались не столько историей и литературой Месопотамии, сколько научными и псевдонаучными трудами «халдеев». В III–II вв. до н. э. вавилонянин Судин перевел на древнегреческий язык сочинения Кидинну и других астрономов, а жрец Мардука Беросс написал на греческом языке сочинение, посвященное им Антиоху I и получившее название «Вавилонская история», в котором причудливо сплелись астрология и история. Какими бы ограниченными ни были эти культурные контакты, благодаря им для потомков были сохранены наиболее выдающиеся достижения ученых Междуречья. Однако в то же время наиболее спорный конечный продукт месопотамской веры в судьбу и астрологию проник в распространенные на Западе религиозные представления и оказал на них тлетворное влияние.

Период господства парфян

Парфяне, одна из ветвей скифов, впервые появились на исторической сцене примерно в 250 г. до н. э., когда Аршак вывел своих соплеменников-кочевников из степей Туркестана и осел вместе с ними в восточной оконечности Ирана. К 200 г. до н. э. Аршакиды правили на территории, расположенной вдоль южного побережья Каспийского моря. В промежутке между 160 и 140 гг. до н. э. Митридат I завоевал все Иранское нагорье и, добравшись до Тигра, разбил лагерь в Ктесифоне, напротив Селевкии. Деметрий II, представитель династии Селевкидов, сумел на непродолжительное время отвоевать Мидию и Вавилонию, но в 126 г. до н. э. Артабан II снова распространил свою власть на эти регионы, и с тех пор (за исключением двух непродолжительных периодов римского владычества в правление Траяна и Септимия Севера) в долине Тигра и Евфрата стали править цари Парфии. Только в 227 г. до н. э. данные территории вместе со всем остальным Парфянским царством оказались во власти Сасанидов.

При управлении своей обширной державой Аршакиды могли положиться только на немногочисленную, но доблестную парфянскую знать, но им хватило ума, чтобы сохранить структуру общества, созданную Селевкидами, или то, что появилось на руинах их государства. Они способствовали развитию эллинистических городов и благосклонно относились к появлению зависимых от них, но обладавших формальной независимостью государств, таких как Осроена (со столицей в Эдессе-Урфе), Адиабена (ее территория соответствовала той, которую занимала в древности Ассирия) и Харакена (неподалеку от Персидского залива).

Ближе к началу нашей эры независимость получила Хатра, один из нескольких основанных Аршакидами городов, ставшая столицей небольшого государства, известного как Араба.

Так как Аршакиды и зависимые от них правители контролировали почти все торговые пути, соединявшие Азию и греко-римский мир, они были сказочно богаты. Благодаря этому во II–I вв. до н. э. они сами или местные власти построили в Месопотамии множество зданий. Большое число новых сооружений появилось в Селевкии, Дура-Европос и, очевидно, в других процветающих торговых городах, а поселения, лежавшие на протяжении столетий в руинах, снова вернулись к жизни. Почти на всех памятниках Южного Ирака, в частности в Вавилоне, Кише, Ниппуре, Уруке и даже в заброшенном Лагаше, были обнаружены слои, свидетельствующие о присутствии там парфян. На севере Аршакидам удалось буквально возродить Ассирию: были снова населены Нузи, Какзу, Шибанниба, а заново отстроенный Ашшур превратился в такой же крупный город, каким он был в период расцвета Ассирийской державы.

Однако следует отметить, что восстановленные города имели очень мало общего со своими ассирийскими и вавилонскими предшественниками. В некоторых из них (если не во всех) были проложены прямые улицы, нередко украшенные с обеих сторон выстроенными в ряд колоннами. В них имелись цитадель, зачастую построенная на верхушке древнего зиккурата, и, если это было возможно, агора. Традиционные стены из кирпича-сырца уступили место сложенным из камня, в то время как для самих домов, помещения которых, обладавшие высокими сводчатыми потолками и открытые с одной из сторон (айван), были характерны изящные перистили и лепнина, из-за чего они отличались от сооружений, построенных месопотамскими архитекторами, так же разительно, как греко-иранские статуи правителей Хатры – от изваяний Гудеа или Ашшур-нацирапала.

Эти археологические источники вкупе с письменными свидетельствуют о заметном притоке иноземного населения. Греческие и македонские поселенцы, вначале, очевидно, немногочисленные, жили бок о бок с вавилонянами, но сравнительно мало общались с ними. Им удалось сохранить свою этническую идентичность, социальные институты, искусство и язык – в общем, свое «эллинство», в том числе и во многом благодаря просвещенным правителям, называвшим себя филэллинами. Однако в Месопотамии в больших количествах селились и представители других народов, в основном арамеи, арабы и иранцы, которые более охотно смешивались с местным населением, так как обладали восточным, как правило семитским, происхождением и говорили на том же языке. В каждом городе, древнем или новом, появились святилища сразу нескольких иноземных богов. К примеру, в Дура-Европос археологами были обнаружены два греческих храма, арамейское святилище, христианская часовня, синагога и Митреум, не говоря уже о храмах местных богов и тех, которым поклонялись жители Пальмиры. В Хатре, вокруг великолепного святилища Шамаша, бога солнца, которому поклонялись семиты, стояли храмы шумеро-аккадского бога Нергала, отождествленного с гре ческим Гермесом, арамейской богини Атар‘ат и арабских божеств Аллат и Шамии. Даже в Уруке, на родине Ану и Иштар, был найден очаровательный небольшой храм, построенный скорее в римском, чем в греческом стиле и посвященный иранскому божеству, а также руины необычного здания, снабженного апсидой, которое, как считается, некогда было храмом Митры.

Этот человеческий поток затопил остатки шумеро-аккадской цивилизации. Несколько договоров, около сотни астрономических или астрологических текстов, две или три очень фрагментарные хроники и вавилонско-древне-греческие словари – вот и все клинописные источники, относящиеся к данному периоду и имеющиеся в нашем распоряжении. Наиболее поздним из известных нам в настоящее время клинописных текстов является астрономический «альманах», составленный в 74–75 гг. н. э. Вполне вероятно, что на протяжении нескольких поколений вавилонские жрецы и астрономы продолжали писать на арамейском языке, используя при этом папирус или пергамент, но пока в нашем распоряжении не имеется ни одного подобного текста.

Нам известно, что некоторые древние храмы были отремонтированы, Ашшуру поклонялись в его родном городе, а в Борсиппе вплоть до, очевидно, IV в. н. э. отправляли культ Набу. Однако в нашем распоряжении нет доказательств того, что Эсагилу, храм Мардука, бывшего верховного божества Вавилонии, своевременно ремонтировали. Вавилон, очевидно, в ходе подавления восстания под предводительством некоего Гимера, произошедшего в 127 г. до н. э., или во время борьбы между Митридатом II и Ородом, имевшей место в 52 г. до н. э., пострадал сильнее, чем в царствование Ксеркса. Когда в 115 г. н. э. Траян вошел в некогда богатый город, он не стал «брать руку Бела», а принес жертвы манам Александра. Через 84 года Септимий Север видел Вавилон уже совершенно опустевшим.

Мы совсем мало знаем об административном статусе, а также обществе и экономике Месопотамии в правление Сасанидов (227–636 н. э.). Из сочинений греческих и латинских авторов нам известно, что северная часть этого региона сильно пострадала из-за почти непрерывно продолжавшейся на протяжении 400 лет войны между римлянами (или византийцами) и персами, а Ашшур был разрушен Шапуром I в 256 г. н. э. так же основательно, как некогда мидийцами. В Ктесифоне сохранились руины великолепного дворца, принадлежавшего, как считается, Хосрову I, а в Кише была обнаружена более скромная резиденция другого представителя династии Сасанидов. В Уруке, недалеко от городской стены, изначально возведенной Гильгамешем, найдено погребение наместника (?), голову которого венчала корона из золотых листьев.

Находка фрагментов керамики периода правления Сасанидов свидетельствует о том, что в те времена были населены, в том числе повторно, и другие древние города, а согласно Талмуду в Вавилоне и Ниппуре жили многочисленные еврейские общины. Но в начале VII в. н. э., незадолго до исламского завоевания, из-за ставшего уже традиционным сочетания военных поражений, внутриполитической борьбы и экономических неурядиц государство Сасанидов пришло в упадок, а Месопотамия оказалась в руинах. Многие каналы, за которыми перестали ухаживать, пересохли; реки, которые никто не проверял, текли свободно; люди, бежавшие из раздираемых войной городов, рассредотачивались по отдаленным деревням, и древние города Ирака были быстро погребены под слоем песка из пустыни и наносного ила из долины.