Глава 11 Амореи

Падение Ура в конце 3-го тыс. до н. э. является одним из ключевых поворотных пунктов в истории Древнего Ирака. Оно не только сопряжено с гибелью династии и целой державы, но и знаменует конец доминирования шумеров. Вмешавшись в ход событий в самый последний момент, эламцы захватили столицу, но настоящими причинами поражения шумеров стали отпадение от державы целых областей, восстание чиновников, служивших Ибби-Суэну, и вторжение амореев. Эламцев вскоре изгнали из Ирака, а семиты остались и с тех пор держали власть в своих руках на протяжении почти полутора тысяч лет.

Шумерская держава развалилась еще до того, как был захвачен Ур. Сирия и Элам вернули свою независимость, а Месопотамия превратилась в скопление разнокалиберных государств, наиболее значимыми из которых были Исин и Ларса на юге, а также Ашшур и Эшнунна на севере. Примерно на протяжении двух столетий (2000–1800 до н. э.) эти государства сосуществовали, хотя их отношения далеко не всегда были мирными: царства, расположенные на юге, сражались друг с другом за обладание Уром и властью над Шумером и Аккадом, а находившиеся на севере – за контроль над основными торговыми путями, пересекавшими Верхнюю Месопотамию.

Тем временем семиты-кочевники продолжали вторгаться в Ирак с запада, устанавливая свои палатки на всей территории до подножия Загроса или основывая вокруг занятых ими городов новые государства. Правители одного из таких городов, Вавилона, вскоре достигли могущества, достаточного для того, чтобы состязаться со своими соседями, и в первой половине XVIII в. до н. э. Хаммурапи сумел уничтожить соперников и подчинить своей власти всю Месопотамию. Созданная им держава, которую можно назвать Старовавилонским царством, просуществовала недолго, но даже после ее падения Вавилон, наряду с соперничавшим с ним Ашшуром, остался одним из двух столпов истории и цивилизации Междуречья.

Правители, занявшие место шумеров на политической арене, по происхождению были аккадцами из самого Ирака или западными семитами – амореями в широком смысле этого слова – из Сирии и западной пустыни. Первых можно назвать высокоцивилизованными, последние, предположительно первоначально являвшиеся дикими кочевниками, на удивление легко и быстро восприняли шумеро-аккадскую культуру отчасти из-за того, что пришли из районов, находившихся на протяжении длительного времени под ее влиянием, отчасти в связи с тем, что освоение языка, на котором говорили ее носители, не было сопряжено для них с какими-либо трудностями. Так как амореи говорили на семитских диалектах, они с легкостью научились писать на аккадском языке, который (медленно на юге и довольно быстро на севере) стал преобладать над шумерским в источниках частного характера и в официальных надписях. Однако вряд ли эта смена языка повлияла на религиозную жизнь, отношение к представителям различных этносов и ремесленные приемы, существовавшие в Месопотамии с протоисторической эпохи. Амореи поклонялись шумерским богам, называя их семитскими именами, и благочестиво копировали древние шумерские мифы и эпические поэмы, переводили и адаптировали их (причем в целом с минимальными изменениями). Что касается немногочисленных произведений искусства того периода, то их крайне сложно отличить от созданных во время правления III династии Ура. Таким образом, созданная шумерами цивилизация пережила их и продолжила свое существование, несмотря на все неурядицы, как в свое время она сохранилась в периоды господства аккадцев и гутиев.

Однако появление на изучаемой нами территории западных семитов имело значительные последствия для структуры власти, общества и хозяйства Месопотамии. Из-за того что страна была разделена на царства, стерлись последние воспоминания о городах-государствах, а вместе с ними исчезли и принципы, на которых основывалось их существование. Люди, земля и скот перестали считаться принадлежащими богам, как это было в раннединастический период, или храмам и царю, как в правление представителей III династии Ура. Новые правители дарили или передавали частным лицам на неопределенное время многочисленные участки царской или храмовой земли, освободили жителей нескольких городов от податей и общественных работ, а также, очевидно, всеми доступными им средствами способствовали развитию частной собственности. Вскоре появилось новое общество, основой которого стали мелкие землевладельцы, свободные горожане и предприимчивые купцы и которому суждено было просуществовать на протяжении многих веков. Лишенные своих привилегий, храмы стали «такими же землевладельцами, как и все остальные; такими же плательщиками податей, как и все остальные». Жрецы служили богам и удовлетворяли духовные потребности людей, в то время как царь управлял своими подданными и заботился об их благополучии. При этом хозяйство страны больше не находилось только (или почти только) в их руках.

Если, как в прошлом, каждое царство ассоциировало себя с собственным богом-покровителем, если каждый правитель заявлял, будто получил свой скипетр благодаря доброй воле бога, то традиционная точка зрения, согласно которой никто из тех, кто не был избран Энлилем в Ниппуре, не может править Шумером и Аккадом, потеряла всякий смысл. Шумерские лугали обращались к благословению Энлиля, чтобы оправдать свои завоевания. Для беспощадных вождей, захвативших власть с помощью меча и не знающих другого закона, кроме действующего во время грабительских набегов, было, очевидно, достаточно согласия местного божества. Таким образом, Ниппур перестал играть сколь бы то ни было важную роль, а Энлиль потерял свою власть. Когда единственной столицей Месопотамии стал Вавилон, в мифе о сотворении мира имя Энлиля заменили именем божественного покровителя этого города – Мардука. Вряд ли можно найти лучшее доказательство конца верховенства шумеров.

Период, начавшийся с падением Ура и завершившийся воцарением Хаммурапи, который называют иссино-ларским, очень богат событиями. Для того чтобы сделать наше повествование более понятным, следует рассказывать о том, что происходило на севере и на юге Месопотамии, по отдельности, начав с последнего.

Исин, Ларса и Вавилон

Царство Ларса было основано через восемь лет после Исина, но на протяжении почти столетия Исин во всем превосходил Ларсу. В то время как правитель последней Напланум был вынужден довольствоваться лишь городом, который ему удалось занять, захвативший власть в Исине Ишби-Эрра владел тремя важными центрами – Ниппуром, Уруком и Эриду. Ближе к концу своего царствования он захватил эламский гарнизон в Уре и восстановил разрушенный, но все еще важный город. Благодаря захвату Сиппара владения его внука Иддин-Дагана простирались от Персидского залива до широты, на которой сейчас находится Багдад. Теперь они пролегали вдоль всего нижнего течения Евфрата, жизненно важной для Шумера водной артерии.

Следует вспомнить, что Ишби-Эрра был аккадцем из Мари и двое его потомков носили имена в честь божественного покровителя этого города – Дагана. В то же время эти семиты считали себя прямыми преемниками шумеров – представителей III династии Ура. Подобно Шульги и Амар-Суэну, большинство из них было обожествлено, и в их честь были написаны гимны. Они приняли титул «Царь Ура, царь Шумера и Аккада», восстановили и украсили прежнюю столицу, снова наладили торговые отношения с Дильмуном и по иронии судьбы были вынуждены защищать свое царство от тех, кому были обязаны его появлением, сражаясь с эламцами, строя укрепления против марту и облагая данью кочевые племена. Официальные надписи, происходящие из Исина, составлены исключительно на шумерском языке. Кроме того, следует обратить внимание, что именно в этот период по заказу правителей, стремившихся приобщиться к шумерской культуре, были написаны или скопированы почти все выдающиеся произведения шумерской литературы, найденные в знаменитой «библиотеке» в Ниппуре. Шумер того времени напоминал закатывающуюся Римскую империю, где все, кроме императоров, было латинским.

Превосходству Исина ничто не мешало до воцарения Липит-Иштара (1934–1924 до н. э.), составившего свод законов, от которого до нашего времени сохранились 43 статьи, а также фрагменты вступления и заключения. Так случилось, что эти нормы регулируют в основном право наследования, вопросы, связанные с недвижимым имуществом, договорами о найме рабочей силы и имуществом и положением рабов, находившихся в собственности частных лиц, а значит, являются довольно односторонним, но весьма интересным источником, позволяющим нам представить себе складывавшееся в те времена общество. К несчастью, мирный законотворец Липит-Иштар вступил в конфликт с грозным воином, само имя которого звучит подобно удару барабана, – царем Ларсы Гунгунумом. Тот уже успел совершить несколько походов в район Загроса, а затем, на восьмом году своего царствования (1924 до н. э.), напал на Исин, занял Ур и заявил о своем праве на власть над Шумером и Аккадом. Еще через несколько лет в его руках оказались Лагаш, Сузы и, возможно, Урук. Теперь во владении Ларсы находились лишь половина Южного Ирака и выход к «Нижнему морю».

Потеря ключевых городов и портов стала для Исина жестоким ударом в спину, отягощенным тем, что прервался царский род. Вместо Липит-Иштара, умершего в год, когда был захвачен Ур, на трон сел узурпатор, которого, в свою очередь, победил и убил правитель Ларсы Абисарихи. Примерно через 20 лет еще один захватчик, Эрра-имитти, сдал Ниппур своему сопернику Сумуэлю, и вскоре в составе царства остались только сам Исин и его непосредственные окрестности.

Нам стоит обратиться к истории о смерти Эрра-имитти и о том, кто унаследовал его власть, так как она связана с довольно редким и странным месопотамским институтом. Если предсказания были очень мрачными и царь опасался гнева богов, на трон сажали человека незнатного происхождения, который становился «заместителем» царя. Он правил на протяжении ста дней, а затем его предавали смерти. О событиях, произошедших в Исине, в вавилонской хронике говорится следующее: «Чтобы династия не прервалась, царь Эрра-имитти сделал так, чтобы садовник Энлиль-бани занял его место на троне и надел на свою голову царскую корону. Эрра-имитти умер в своем дворце из-за того, что проглотил кипящую похлебку. Энлиль-бани, занимавший трон, не оставил его и был провозглашен царем». Следует добавить, что удачливый садовник был обожествлен и смог править остатками царства Исина на протяжении 20 лет, в то время как цари Ларсы Нур-Адад и Синиддинам направляли свои войска на север, завоевывая один город за другим. Однако к тому времени у соперников появился в данном регионе общий противник – Вавилон.

Первым царям Исина удавалось сдерживать амореев, но, после того как их династия прервалась, множество последних снова сумело пересечь Евфрат и проникнуть на территорию Ирака. В Кише, Уруке, Сиппаре, Мараде и других городах их вожди провозглашали себя царями, внося свой вклад в царившую в то время политическую сумятицу. В первый же год правления в Ларсе Сумуэля (1894 до н. э.) один из них, Сумуабум, выбрал в качестве своей столицы город, располагавшийся всего в нескольких километрах к западу от Киша, на левом берегу Евфрата, «на талии» Месопотамии, большое значение которой мы уже подчеркивали выше. По крайней мере в царствование представителей III династии Ура этим городом управлял энси, но он никогда не играл важной роли в шумерской политике. На шумерском языке он назывался Кадингирра, а на аккадском – Бабилим. Оба этих топонима можно перевести как «Ворота бога». Мы, в свою очередь, называем его (благодаря грекам) Вавилоном.

С самого начала было ясно, что энергичные и умные правители Вавилона очень хотели сделать его не только могущественным и богатым городом, но и столицей всей страны. Постоянные войны между Исином и Ларсой, а также существование множества небольших аморейских государств стали прекрасными поводами для этого. Для того чтобы воплотить свои мечты в реальность, царям Вавилона потребовалось почти 60 лет, но первые пять представителей I Вавилонской династии, обладавшие бесконечным терпением, использовавшие порой дипломатию, а иногда и грубую силу, постепенно завоевали весь Аккад. Они уже подбирались к Ниппуру, ключу к Шумеру, когда столкнулись с ожесточенным сопротивлением иноземных князей, к тому времени занявших престол Ларсы.

Мы уже прекрасно знаем, что эламцы никогда не упускали возможности сунуть свой нос во внутренние дела Месопотамии. В 1834 г. до н. э. трон Ларсы оказался свободен, так как Цилли-Адад, успевший процарствовать совсем недолго, погиб в войне против вавилонян. Эламский сановник Кудурмабуг, контролировавший племена амореев, обитавшие между Тигром и горами Загроса, занял Ларсу и посадил на трон этого города одного из своих сыновей, довольствуясь титулом «отец (то есть защитник) амурру». Примечательно, что оба сына Кудурмабуга: Варад-Син («Раб Сина») и Рим-Син («Бык Сина»), правившие один за другим Ларсой, носили семитские, а не эламские имена.

Еще более примечателен тот факт, что эти иноземцы во всем вели себя как исконно месопотамские правители, построили в одном только Уре не менее девяти храмов и дюжину важных сооружений. В другие времена они могли бы стать выдающимися мирными правителями, такими как Ур-Намму, но, пока существовал Исин, а Вавилон проявлял активность, в Шумере не мог установиться мир. Рим-Син одержал победу над союзом царей, во главе которого стоял его соперник из Вавилона, и в 1794 г. до н. э. сумел захватить Исин, наконец низвергнув старейшего врага Ларсы. Через два года на вавилонский престол взошел Хаммурапи.

Здесь нам следует на какое-то время оставить юг и переключить свое внимание на северную часть Ирака. Там также существовали противостоявшие и соперничавшие друг с другом царства, однако культура, а также политические и экономические причины, приведшие к конфликту, были совершенно иными.

Эшнунна, Ашшур и Мари

Расположенная между Тигром и горами Загроса, примерно в 16 км к востоку от реки Диялы, Эшнунна (Телль-Асмар) находилась примерно на середине пути из Верхней Месопотамии в Элам, из-за чего подвергалась воздействию трех факторов: она находилась внутри шумеро-аккадской цивилизации, тесно контактировала с государствами, расположенными на севере (ее бог-покровитель Тишпак отождествлялся с хурритским божеством Тешупом), и имела тесные экономические, политические и культурные связи с Эламом. Поэтому, очевидно, не является совпадением тот факт, что Эшнунна (наряду с Сузами) стала первым городом-государством, отпавшим от Ура на втором году правления Ибби-Суэна (2028 до н. э.). Насколько нам известно, этот процесс произошел быстро и бесконфликтно: правители Эшнунны назвали себя «слугами бога Тишпака», а не «слугами царя Ура» и заменили на местные названия месяцев и лет, использовавшиеся в шумерской державе. Храм, некогда построенный для обожествленного правителя Ура Шу-Суэна, был секуляризован, а за ним возвели большой дворец. В официальных надписях вместо шумерского стал использоваться аккадский язык.

Первые правители Эшнунны, носившие семитские и эламские имена, тотчас же значительно увеличили свое царство. С помощью амореев они заняли всю долину, простиравшуюся в нижнем течении реки Диялы, включая Тутуб (Хафадже), являвшийся довольно важным центром, и, возможно, распространили свою власть на север вплоть до Киркука. Некоторые исследователи приписывают одному из них, Билаламе, современнику второго царя Исина, составление «свода» законов, написанного на аккадском примерно за два столетия до кодекса Хаммурапи и имеющего с ним много общего. Следует отметить, что текст законов Эшнунны был найден не в Телль-Асмаре, а в Телль-Хармале (этот небольшой холм расположен в окрестностях Багдада), где иракцы проводили археологические раскопки в период между 1945 и 1949 гг. Телль-Хармал (древний Шадуппум) являлся административным центром земледельческой области царства Эшнунна, и список царских законов хранился в здании «городской администрации» на случай, если с ними нужно будет свериться. На том же памятнике был обнаружен и ряд весьма интересных табличек, содержащих, в частности, списки датировочных формул и математические задачи.

После смерти Билаламы территория Эшнунны стала постоянно сокращаться. В частности, на нее напал правитель Дера (современная Бадра, примерно в 105 км к востоку от Телль-Асмара), ее царь потерпел поражение от войска правителя Киша и лишился большей части своих владений. Однако удача снова улыбнулась этому государству, и примерно в 1850 г. до н. э. Ипик-Адад II, называвший себя «расширителем Эшнунны», снова начал расширять территорию своего царства, захватив Рапикум, стоявший на Евфрате (где-то неподалеку от Рамади), Ашшур на Тигре, Кабру на равнине в районе Эрбиля и Ашнаккум на берегу реки Хабур.

Расположение этих городов определенно свидетельствует о том, что правители Эшнунны стремились завоевать всю долину Тигра, Верхнюю Джазиру и предгорья Курдистана, а также создать на берегу Евфрата свой плацдарм. Только таким образом они могли контролировать крупнейшие торговые пути, шедшие с севера и запада и соединявшиеся в районе Суз, чтобы затем передвигавшиеся по ним караваны могли направиться в сторону столицы их государства. Но завладеть этими городами царям Эшнунны удалось лишь на время, и попытки вернуть прежде завоеванные, а затем потерянные территории, которые предпринимали последние правители этого царства, провалились. Теперь Эшнунну окружали четыре могущественных государства: Вавилон и Ларса на юге, Ашшур на севере и Мари на западе, создавшие непреодолимую преграду, прорваться через которую не смогли бы даже самые амбициозные правители.

Основными событиями, произошедшими в период столь богатый на различные нововведения, стали создание Ассирийского царства и его превращение в мощную с политической и военной точки зрения державу. Город, в честь которого названо это государство, Ашшур, занимал стратегически выгодное положение. Построенный на холме чуть выше места, где Тигр втекает в ущелье в горах Джебель-Хамрин, с одной стороны защищенный рекой, а с другой – широким каналом, превосходно укрепленный, он возвышался над дорогой, шедшей из Шумера или Аккада вверх по долине Тигра в Курдистан или Верхнюю Джазиру. Эту стратегически важную позицию, своими истоками уходящую в раннединастический (а возможно, и еще более ранний) период, занимали сначала Саргон, затем Нарам-Суэн и представители III династии Ура. В нашем распоряжении нет свидетельств того, что вплоть до 2-го тыс. до н. э. Ашшур обладал независимостью. В то же время в Ассирийском царском списке, составленном на севере аналоге Шумерского царского списка, найденном в Хорсабаде и впервые опубликованном в 1942 г., перечисляются 17 ассирийских царей, согласно этому источнику якобы живших в раннединастический период. Однако, как и в случае с Шумерским царским списком, династии, упомянутые в данном источнике одна за другой, могли на самом деле царствовать одновременно. К тому же в тексте сказано, что эти цари «жили в палатках», а значит, в действительности они могли вовсе не править Ашшуром, а быть вождями какого-либо влиятельного племени, обитавшего неподалеку от этого города. Наконец следует отметить, что имена нескольких древнейших ассирийских правителей, такие как Тудия, Ушпия, Сулили и Киккия, не являются ни семитскими, ни шумерскими и свидетельствуют о том, что их носители принадлежали к какой-то другой этнической группе, возможно, были хурритами.

После падения шумерской державы Ашшур, как и многие другие города, обрел независимость. Пузур-Ашшур I, правивший около 2000 г. до н. э., стал первым из царей, носивших сугубо аккадские имена, такие как Саргон или Нарам-Син. По приказу двоих из них, Илушумы и Эришума II, были составлены надписи, дошедшие до нашего времени, в которых говорится о строительстве в городе храмов Ашшура, Адада и Иштар. Более того, нам известно, что в правление царя Исина Ишме-Дагана (1953–1935 до н. э.) Илушума устраивал походы далеко в глубь территории Южного Ирака. Вероятно, именно тогда территория нового царства расширилась и стала включать в себя Ниневию, находившуюся в 97 км к северу от самого Ашшура.

Однако своим могуществом Ассирия обязана западным семитам, которые на протяжении первых столетий 2-го тыс. до н. э. наводнили север Ирака, повторив таким образом ситуацию, сложившуюся на юге. Хале, вождь одного из аморейских племен, установил свою палатку где-то между реками Хабур и Тигр, и его преемники находились в зависимости от «аккадских» царей до тех пор, пока один из них по имени Ила-кабкабу не сумел захватить город и взойти на престол. Примерно тогда же еще один аморей стал царем Мари, расположенного на берегу Евфрата. С тех пор судьбы двух государств, расположенных на севере, были тесно связаны.

Читатель уже многое знает о Мари, поэтому у нас нет необходимости подробно рассказывать здесь о его длинной истории. Достаточно просто вспомнить, что считалось, будто в раннединастический период представители династии царей Мари правили Шумером на протяжении более чем столетия, что этот город был захвачен и разграблен войсками Саргона Аккадского, направлявшимися на север Сирии, и что в правление представителей III династии Ура он являлся важным центром, которым управляли наиболее активные шакканаку. Как это ни прискорбно, в нашем распоряжении нет источников, рассказывающих о событиях, происходивших до 1900 г. до н. э., когда территорию Мари заняли западные семиты, пришедшие, очевидно, из района Алеппо и сделавшие этот город столицей царства, простиравшегося вдоль Евфрата от Хабура до окрестностей Аны.

Яггид-Лим, первый представитель Аморейской династии Мари, был современником Ила-кабкабу, с которым, как сказано в наших источниках, он обменивался «торжественными клятвами». Однако в итоге этой дружбе пришел конец: «крепость» Яггид-Лима была уничтожена, и его сыну Яхдун-Лиму пришлось отвоевывать свое царство. Однако вскоре правитель Мари совершил несколько весьма амбициозных военных походов и даже добрался до Средиземного моря: «Он завоевал страну на берегу «океана», заставил ее подчиняться своим приказам и вынудил ее следовать за ним. Он возложил на нее вечную дань, которую регулярно доставляли». Очевидно, ассирийцы завидовали этому оглушительному успеху. Мы не знаем, кто убил Яхдун-Лима – они или его собственные слуги, но ассирийцы сумели воспользоваться ситуацией и захватить Мари.

Шамши-Адад и его сыновья

Шамши-Адад (1814–1782 до н. э.), захвативший Мари и создавший государство, которое нередко называют «первой Ассирийской державой», сначала был изгнанником. Когда его брат Амину взошел на престол после смерти Ила-кабкабу, Шамши-Адад бежал на юг, где набрал войско наемников, захватил Экаллатум, город в среднем течении Тигра, точное местонахождение которого пока не установлено и который прежде принадлежал Эшнунне, выступил против Ашшура и вырвал царский скипетр из рук Амину. Заняв престол, он повел свои войска на запад, к покрытым лесом горам Ливана, и к Средиземному морю, располагавшемуся, по мнению жителей Месопотамии, на самой границе мира и столь поразившему завоевателя: «Стелу, на которой написано мое великое имя, я установил в стране Лабан (Ливан), на берегу Великого моря». Затем, после того как был убит Яхдун-Лим, Шамши-Адад захватил Мари и передал его своему сыну Ясмах-Ададу, а другого сына, Ишме-Дагана, назначил наместником Экаллатума. Теперь ассирийцы контролировали и Тигр и Евфрат и правили почти всей Северной Месопотамией.

Лишь несколько периодов истории Древнего Ирака так же подробно освещены в источниках, как время правления Шамши-Адада и его сыновей. Более того, мы черпаем информацию о нем не из ставших уже привычными официальных надписей, а из самых точных и достоверных источников – писем, которыми обменивались три правителя, а также Ясмах-Адад и другие цари, и отчетов, подготовленных чиновниками для своих повелителей. Все эти тексты выдавлены на более чем 3 000 табличек, представляющих собой часть царского архива, найденного во дворце правителей Мари. Несмотря на то что, как правило, все эти письма не датированы, а значит, их довольно сложно расположить в хронологическом порядке, в них содержатся крайне важные сведения о повседневной жизни двора и отношениях между правителями Ашшура, Мари и Экаллатума, а также с различными народами, государствами и племенами, окружавшими их.

Кроме того (и это еще одна причина, по которой данный источник представляет для историков значительный интерес), по ним можно составить представление о моральном облике отца и двоих его сыновей, причем на основе информации, полученной из первых рук. Впервые мы не только читаем имена правителей, но и можем представить себе, какими качествами и недостатками они обладали при жизни. Ишме-Даган, врожденный воин, как и его отец, всегда был готов ринуться в бой и с гордостью сообщал брату о своих победах: «Мы сражались в Шиманахе, и я захватил всю страну. Возрадуйся!» Порой он опекал брата: «Не пиши царю. Страна, где я нахожусь, ближе к столице. О том, о чем ты хочешь написать царю, напиши об этом мне, чтобы я мог дать тебе совет». Наместник Мари Ясмах-Адад, наоборот, был послушным, но ленивым, безалаберным и трусливым. «Ты остаешься ребенком, – пишет ему отец. – Нет бороды на твоем подбородке, и даже сейчас, в зрелом возрасте, ты не создал «дом». В другом письме Шамши-Адад укоряет сына: «В то время как твой брат здесь наносит поражения, ты там лежишь среди женщин. Так что теперь, когда ты отправляешься в Катанум с войском, будь мужчиной! Подобно твоему брату, прославляющему свое имя, ты тоже прославь свое имя в своей стране».

Судя по этим письмам, Шамши-Адад, отец двух царевичей, был мудрым, хитрым, педантичным человеком, не лишенным чувства юмора. Он всегда был готов дать своим сыновьям совет, сделать им замечание или похвалить их, всегда держал Мари под жестким контролем, которого более зрелый царевич не выдержал бы.

Постоянным источником беспокойства трех правителей были кочевники, особенно многочисленные в районе Мари. В самом этом царстве и внутри его обитали три большие группы племен: хананеи, бени-ямина и сутии. Хананеи (хану), жившие на протяжении длительного времени около Евфрата, наряду с аккадцами составляли большинство местного населения. Часть из них вела оседлый образ жизни. Эти люди создавали деревни и стоянки, где жили, подчиняясь власти собственных вождей и знати. Периодически их обязывали поставлять молодых людей для войска. Считалось, что те обладают прекрасными боевыми качествами, «думают только о том, как использовать свое оружие и победить врага».

Несмотря на то что эти закаленные бойцы по крайней мере однажды восстали и разграбили дворец, который должны были охранять, хананеи не представляли большой угрозы. Однако ситуация с бени-ямина, «сынами юга», складывалась иначе. Крайне многочисленные и подвижные, постоянно кочевавшие вдоль Хабура или форсировавшие Евфрат, всегда готовые совершить грабительский набег, они не поддавались контролю, уклонялись от службы в царском войске и порой оказывали помощь правителям Эшнунны и другим врагам ассирийцев. Однако Ясмах-Адад хорошо с ними обращался, отдавал им землю, орудия труда и зерно, если наступал голод, и сохранял с ними неплохие отношения. Что касается сутиев (суту), которые, вероятно, были наиболее многочисленны, в источниках они описываются как закоренелые бандиты, нападавшие на караваны и небольшие поселения, разорявшие целые области. Именно против них всегда нужно было применять силу.

Отношения между Ассирийской державой и окружавшими ее небольшими царствами зависели от каждого конкретного случая, а порой и ежедневно менялись. С государствами, расположенными на западе (в Сирии), они были, как правило, превосходными. К примеру, нам известно, что правитель Каркемиша (Джераблус) Аплаханда присылал «своему брату» Ясмах-Ададу «превосходное вино», пищу, украшения и красивую одежду, подарил ему преимущественное право на разработку ряда медных рудников, расположенных на подвластной ему территории, и предлагал даровать ему все, что тот ни пожелает. В источниках также говорится, что Ясмах-Адад давал лодки кочевникам из Ямхада (Алеппо), занимавшимся разведением овец, чтобы они могли пересечь Евфрат, женился на дочери правителя Катны и отправил войска ему на помощь. В свою очередь, правитель Катны разрешил пастухам Ясмах-Адада пригонять скот на его пастбища и приглашал сына Шамши-Адада в гости.

Однако племена, жившие к северу и востоку от Ассирии, были настроены намного менее дружелюбно. В царской переписке, продолжавшейся на протяжении более чем 20 лет, говорится, что Шамши-Адад вторгся в «Верхнюю страну» (долины рек Балих и Хабур) и один за другим устраивал походы вдоль Заба и в окрестностях Киркука, в то время как импульсивный Ишме-Даган сражался с племенем турукку, а мелкие царьки утверждали свою власть в предгорьях Загроса.

К большинству из этих войн приложил руку правитель, которого авторы писем называют «человеком Эшнунны». Очевидно, речь в данном случае идет о Дадуше. Как было сказано выше, цари Эшнунны сумели захватить большую часть Субарту (Ассирии) и часть «Верхней страны» (Джазиры), но благодаря политике Шамши-Адада они лишились своих северных владений и были отрезаны от путей снабжения. Дадуша не был готов принять это. Терпеливый, целеустремленный, прекрасный военачальник и, несомненно, дипломат, он на протяжении всего своего правления сражался и плел интриги. В частности, для Ишме-Дагана, его непосредственного соседа, «человек из Эшнунны» постоянно представлял угрозу, и вооруженные стычки происходили почти все время. Состоявшие из нескольких тысяч человек армии с двух сторон пересекали не очень четко установленную границу между двумя государствами и совершали стремительные броски вверх и вниз по «коридору» между Тигром и горами Загроса. Так, на какое-то время ассирийцы получили контроль над Мальгумом (возможно, находившимся неподалеку от современной Кут-эль-Имары), расположенным в глубине вражеской территории, в то время как войска Эшнунны объединились с турукку в районе Курдистана и подошли к Киркуку. Даже в Мари чувствовали угрозу, и новость о том, что враг движется вдоль Евфрата, вызвала в западной столице настоящую панику. «Срочно пришли мне многочисленные войска, – написал Ясмах-Адад брату. – Расстояние огромно!» Однако конфликт так и не разгорелся, и царство Мари было спасено. На Евфрате, как и на Тигре, ассирийцы обладали значительными силами, способными сдерживать войска Эшнунны.

Наконец следует рассказать о Вавилоне, еще одном могущественном соседе Ассирии. Отношения с этим государством были весьма холодными, но вежливыми, ибо ни Син-мубаллит (1812–1793 до н. э.), ни Хаммурапи (1792–1750 до н. э.), оба являвшиеся современниками Шамши-Адада, не стремились к завоеваниям на севере. Поэтому ассирийский царь направлял Хаммурапи по его просьбе копии табличек, а Ясмах-Адад вернул в Вавилон караван, задержанный в Мари, и пленника-турукку, бежавшего и попытавшегося укрыться в этом городе. Только в одном письме можно заметить тень беспокойства. Очевидно, Яс-мах-Адад узнал о каких-то неприятных для Ассирии планах «человека Вавилона», но один из его чиновников, проведя расследование, уверил его: «Теперь пусть сердце моего господина успокоится, ибо человек Вавилона никогда не навредит моему господину».

Однако примерно через 30 лет Хаммурапи захватит Мари и уничтожит его.