Фри-джаз

АНДРИАН КРАЙЕ

Редактор журнала The Feuilleton (искусство и эссе) и ежедневной газеты Sueddeutsche Zeitung, Мюнхен

Обратиться к авангарду середины XX века в поисках полезных идей всегда стоит того. Если говорить об усовершенствовании инструментов познания, то фри-джаз – идеальный пример. Это был новый, чрезвычайно изощренный подход к музыке, которая до этого – во всяком случае, в западной традиции – строилась строго на двенадцати нотах, аккуратно распределенных по долям такта. Кроме того, это пик развития жанра, выросшего из блюза всего за полвека до того декабрьского дня 1960 года, когда Орнетт Коулмэн собрал свой пресловутый двойной квартет в нью-йоркской студии A&R. Говоря научным языком, за эти пятьдесят лет был совершен эволюционный скачок от арифметики начальной школы к теории игр и нечеткой логике.

Чтобы в полной мере оценить ментальную мощь исполнителей и композиторов фри-джаза, давайте отступим всего на шаг назад. За полгода до того, как на сессии Коулмэна был выпущен на волю дух свободной импровизации восьми лучших музыкантов того времени, Джон Колтрейн записал музыку, которую до сих пор называют самым изысканным соло в джазе, – композицию «Гигантские шаги». Студент-кинематографист Даниэль Коэн недавно выложил анимацию этого исполнения на YouTube.

Не нужно знать нотной грамоты, чтобы оценить интеллектуальный напор Колтрейна. После обманчиво простой главной темы ноты взмывают вверх, а потом с головокружительной скоростью рушатся вниз по всем пяти линейкам нотного стана. Если учесть, что Колтрейн записывался не репетируя, то его воображению и когнитивным способностям можно только дивиться.

Теперь возьмите эти четыре минуты и сорок три секунды, умножьте мощь Колтрейна на восемь, растяните полученное на тридцать семь минут и уберите оттуда все традиционные музыкальные структуры, такие как последовательность аккордов или размер. Альбом «Фри-джаз: коллективная импровизация двойного квартета Орнетта Коулмэна», записанный в 1960 году и давший имя новому направлению, не только возвестил новую свободу. Он стал первым примером нового способа коммуникации, отбросившей традиционную линейность и обратившейся к множественным параллельным взаимодействиям.

Нужно признать, слушать альбом все еще трудно. Так же трудно, как слушать записи Сесила Тэйлора, Фароа Сандерса, Сан Ра, Энтони Брэкстона или Гунтера Хампеля. Взаимодействие музыкантов фри-джаза всегда было проще понять при «живом» исполнении. Но ясно одно – анархии в этой музыке никогда не было и не предполагалось.

Если вы умеете играть и вам удастся принять участие во фри-джазовой сессии, вы испытаете нечто непередаваемое, когда все музыканты нащупают то, что называется «пульсом». Это доведенное до предела, идеальное сочетание индивидуального творчества и взаимодействия музыкантов друг с другом, которое заряжает слушателей творческой энергией. Сложно подобрать слова, но, наверное, что-то похожее испытывает серфер в тот момент, когда, уловив колебания океана и удерживаясь на доске, он скользит по волне, единый с морской стихией. Это полное слияние различных музыкальных компонентов, игнорирующих в то же время общепринятую теорию музыки.

Разумеется, во фри-джазе есть многое, что лишь подтверждает существующие предубеждения. Как сказал композитор-вибрафонист Хампель: «Был такой момент, что каждый просто старался играть громче всех на сцене». Однако упомянутые выше музыканты нашли новые формы и структуры; музыкальная теория «гармолодики» Орнетта Коулмэна – лишь один из примеров. Музыка двойного квартета может показаться какофонией, однако на самом деле имеет многоуровневую ясность, которая может служить моделью для когнитивных инструментов XXI века.

Крайне важно приобрести когнитивные, интеллектуальные и коммуникационные навыки, которые помогут вашему мышлению работать в параллельном, а не линейном режиме. Фри-джаз позволил себе отказаться от гармонических структур и нашел новые полиритмические формы – так и мы можем позволить себе выйти за рамки привычных когнитивных моделей.