Панэмпиризм

Ян Богост

Заведующий кафедрой медиаведения в Колледже Айвана Аллена; преподаватель интерактивных вычислений в Технологическом институте Джорджии; партнер-учредитель компании Persuasive Games; автор книги «Феноменология пришельцев, или Каково это — быть вещью» (Alien Phenomenology, or What It’s Like to Be a Thing)

Программа поиска внеземного разума (SETI) — это общее название распределенных по всему миру проектов, людей и институтов, занятых обнаружением признаков разумной жизни в космосе. Методы SETI в основном связаны со сканированием пространства в поисках электромагнитных излучений — предполагаемого «выхлопа» цивилизаций, обладающих развитыми технологиями.

Как и стремление построить разумные машины, поиск разумных пришельцев строится на определенных предположениях о том, что такое «разум» и что такое «пришельцы». SETI предполагает, что внеземная жизнь считается разумной, если соответствует человеческим научно-фантастическим ожиданиям относительно разумности: это должны быть животноподобные существа, у которых есть средства связи, космические корабли и т. п.

Критики SETI иногда прибегают к тому, что называется возражениями против униформитарианизма. Униформитарианизм — это допущение, что в любой точке пространства и времени действуют одни и те же условия и законы. SETI исходит из него, поскольку предполагает, что внеземной разум будет таким же, как человеческий (только, конечно, умнее). Но есть не меньше оснований думать иначе. Философ Николас Решер, например, отмечал, что если во Вселенной есть разум, то это еще не значит, что мы сумеем его обнаружить. Настоящий внеземной разум может отличаться не только местом своего обитания в космосе, но также и самой своей природой. Как писали Дорис и Дэвид Джоунас около 40 лет тому назад, различные сенсорные возможности порождают различные «щели» для восприятия и объяснения реальности, а также взаимодействия с нею{12}.

Это означает, что такая чуждость может существовать не только за пределами Земли, но и рядом с нами. Вы вправе считать в определенном смысле разумными свою кошку или свой смартфон, гипотетического робота из будущего или даже, если смотреть с определенной точки зрения, ваше комнатное растение или ваш тостер.

Мечта о мыслящих машинах в действительности ничем не отличается от мечты о разумных пришельцах. Мы просто заменяем далеких биологических, космических, созданных энтропией пришельцев близкими механико-электронными и созданными человеком машинами. И если SETI и тому подобные проекты допускают униформитарианистскую ошибку в далеком космосе, то попытки придумать и создать искусственный разум и мыслящие машины связаны с такой же ошибкой здесь, на Земле.

Наверное, нагляднее всего демонстрирует, как мыслящие машины соотносятся с определенным модусом разумности, то, что человеческий опыт можно обнаружить в наших вымышленных апокалиптических сценариях с участием ИИ. В «Терминаторе», «Берсеркере»[111] и «Матрице» неприятности начинаются, когда искусственный интеллект настолько превосходит человеческий, что понимает: лучший для него вариант действий — уничтожить людей и занять их место (или же, по версии Курцвейла, когда наступает момент сингулярности, и люди по собственной воле подчиняются компьютерным повелителям, чтобы достичь бессмертия). Более близкий к нынешним реалиям повод для страха связан с ролью человеческого мышления и труда в экономике, которая все сильнее зависит от механических и электронных машин.

Это одна из точек зрения на искусственный интеллект, но она не единственная. Размышления о мыслящих машинах оказываются настолько ограниченными и антропоцентричными, что вообще удивительно, как мы от них не отказались от скуки, а не из-за контруниформитарианистских соображений. Вместо того чтобы спрашивать, могут ли машины мыслить, или что нам сделать, чтобы они начали мыслить, или как нам узнать, что они мыслят, почему бы нам просто не предположить, что все «машины» способны на что-то вроде мышления, а потом попытаться дать определение этому явлению?

В философии уже есть направления, разрабатывающие такой подход. В отличие от точки зрения эмерджентистов, согласно которой разум возникает при определенных материальных условиях в биологических или в вычислительных сущностях (ее придерживаются большинство сторонников ИИ), панпсихисты утверждают, что «разумы» в каком-то смысле повсюду. Панпсихизм связан с буддистскими доктринами, поощряющими представления об анимизме в природе. Но панпсихизм подвержен риску того же униформитарианизма, что и SETI с ИИ, — я говорю об утверждении, что разум, схожий с разумом человека (или, по крайней мере, животного), является моделью для всех прочих разумов. Более перспективная философская позиция — панэмпиризм, то есть представление о том, что у всего есть нечто вроде опыта, даже если он очень сильно отличается от человеческого.

Когда мы размышляем о мыслящих машинах, то обычно думаем об определенного рода машинах — электронных — и об определенного рода мышлении — (сверх) человеческом. Но что, если вместо этого допустить такую возможность: мы просто не замечаем мышления, которое присуще другим машинам, окружающим нас — тостерам, подъемным воротам, автомобилям? Она может выглядеть нелепой, но доказать ее полезность достаточно легко. Если мы размышляем о машинах типа ИИ, роботах и компьютерах, в том числе и для того, чтобы понять, какими они для нас будут соседями, компаньонами и даже согражданами, то для начала нам следовало бы серьезнее относиться ко всем машинам, которые уже в каком-то смысле выполняют такие роли и на которые мы пока не обращаем внимания.