«Но если мы просто…»

В некоторых ситуациях мы связываем отрицательные последствия применения поощрений с принуждением: для их получения приходится выполнять определенные действия. В других случаях мы замечаем, что люди теряют интерес, когда чувствуют, что их контролируют. Так или иначе, происходит снижение внутренней мотивации; из-за этого отстаивать постулаты популярного бихевиоризма становится все сложнее. Сейчас я хочу обсудить несколько тезисов, которые часто приводятся в защиту применения поощрений, а также объяснить, почему они не отражают сути проблемы. (В приложении В я привожу возражения, которые выдвигают исследователи, симпатизирующие теории бихевиоризма, в ответ на предлагаемые здесь доводы и факты.)

«Два типа мотивации лучше, чем один». За исключением профессиональных психологов мало кто понимает отличия между внутренней и внешней мотивацией. Некоторые из применяющих эти концепции считают, что можно задействовать сразу оба вида мотивации, для большего эффекта[251]. Исследования же (да и опыт, если учесть долгосрочные последствия) доказывают, что в реальности дело обстоит несколько иначе. Чтобы снизить мотивацию, действительно можно использовать сразу несколько форм контроля. Но вот объединить внутренние и внешние факторы, чтобы человек стал более мотивированным, не так просто. Если задача интересна (а это критически важный фактор достижения высоких результатов и просто само по себе хорошо), то, как только человеку обещают поощрение, интерес снижается.

«Не используйте поощрения постоянно, и все будет нормально». Многие учителя убеждены, что, если применять внешнюю мотивацию лишь иногда, вреда не будет: пока ребенок учится писать, можно награждать его шоколадкой за успехи, и по мере освоения навыков частоту и размер поощрений нужно постепенно сокращать. Этот прием – разновидность давно известного фокуса «заманить и подменить», который хорошо знаком менеджерам по продажам и кажется привлекательным именно потому, что позволяет тем, кто не вполне уверен в безопасности внешней мотивации, все же применять ее без угрызений совести. К сожалению, факты говорят о том, что поощрения в любой форме снижают интерес, поэтому вряд ли при этом подходе нам удастся и наградить сотрудника или ученика, и не отвадить его от работы.

Каковы основные предпосылки этой стратегии? Во-первых, считается, что если предлагать совсем небольшое поощрение или награждать понемногу, то ничего страшного не случится. (В реальности же, хотя от одной съеденной конфеты вреда действительно не будет, это не значит, что использование сладости, даже одной-единственной, в качестве поощрения так уж безвредно.) Во-вторых, эта практика основана на предположении, что после того, как мы перестаем воздействовать на человека, он приходит в прежнее состояние и не ощущает никаких последствий нашего влияния, как, например, не меняется комната, если мы ставим в нее какой-нибудь комод или шкаф, а потом выносим его в другое помещение. Ричард де Чармс пришел к выводу, что в реальности все обстоит иначе: когда мы создаем для человека внешний мотив, заставляющий его вести себя определенным образом, мы «меняем весь его опыт, а не просто мотивируем его»[252]. Гештальт[253] сдвигается, восприятие задачи и побуждающих человека мотивов может радикально изменяться.

Предполагая, что вначале мы можем с помощью поощрения заставить человека действовать нужным нам образом, а потом постепенно прекратить использовать награды, мы, по мнению Барри Шварца, исходим из того, что «влияние поощрения не распространяется на будущие аналогичные действия этого человека, а также на схожие, но не идентичные поступки». Он продолжает (в точном соответствии с теми фактами, которые мы уже обсудили): «Нет никаких причин считать влияние поощрений изолированным в рамках конкретной ситуации их применения»[254]. Из этого вовсе не следует, что, если мы единожды вознаградили за определенное поведение, нам теперь придется это делать до скончания веков. Но нельзя рассчитывать и на то, что, прекратив предлагать поощрения, мы сможем вернуть ситуацию к прежнему состоянию.

«Поощрения не только необходимы, но даже желательны, ведь люди хотят получить то, что мы им предлагаем». Это утверждение ошибочно, потому что в нем смешиваются два понятия: что мы предлагаем и как именно мы это делаем. Нет ничего плохого в том, что учитель устраивает для своих учеников вечеринку с попкорном; проблемы начинаются, когда ее проведение ставится в зависимость от поведения учеников («Делайте так, как я вам говорю, и получите награду»). Никто не спорит с тем, что ребенка нужно хвалить и поддерживать, но очень неправильно превращать эту поддержку в поощрение, которое дети получают только за определенное поведение. Безусловно, людям должны платить за выполненную работу, но неправильно обещать больше денег за более высокие результаты. Одним словом, тот факт, что объект, используемый в качестве поощрения, нам кажется привлекательным, не делает саму стратегию применения вознаграждений безобидной. Как раз наоборот: чем больше мы хотим получить то, что подвешено перед нами, как морковка перед ослом, тем больше мы начинаем ненавидеть все, что приходится совершать ради получения этой морковки.

В предыдущих главах я отмечал уже, что чем больше и чаще нас поощряют, тем больше мы начинаем от этого зависеть. Зная о результатах исследований, проведенных Деси и Леппером, а также историю с кефиром и гениальным решением старика, которому не давали покоя соседские дети, мы должны, наконец, осознать, как именно устроен этот порочный круг. Если нам все чаще приходится действовать, опираясь на предложенную извне мотивацию, то сама по себе задача или поведение, с которыми связано получаемое нами поощрение, становятся для нас не такими привлекательными, как раньше (или интересуют нас теперь меньше, чем других в аналогичной ситуации). Наша внутренняя мотивация слабеет, и мы все менее охотно занимаемся этой деятельностью, если только нам не предлагают поощрения, чтобы мы не бросали дело. И через некоторое время мы уже не просто реагируем, а требуем награды. А началось-то все с того, что когда-то нам предложили поощрение!

По мере того как поощрения вытесняют внутреннюю мотивацию и препятствуют получению нами истинного удовлетворения, внешние факторы… становятся все сильнее. То есть при невозможности удовлетворить внутренние потребности формируется все более сильная потребность во внешней мотивации… Человек демонстрирует зависимость от поощрений[255].

Тут учитель пожимает плечами и говорит: «Но послушайте, если я не объявлю, что этот материал будет на контрольной, они же не станут учить». Руководитель настаивает на том, что работа не будет сделана, если не предложить бонус за ее выполнение. А родитель убежден, что глупо думать, что дети будут вести себя «как положено», если их не мотивировать. Но давайте повторим: все это не аргументы в пользу популярного бихевиоризма. Это признаки того, что в профессиональной и учебной среде, а также в семье сложились неэффективные отношения. Так как поощрения снижают интерес к деятельности, то нам определенно не следует продолжать предлагать их. Обещать награду тому, кто недостаточно заинтересован или даже полностью утратил мотивацию, – это все равно что налить соленой воды тому, кто хочет пить. Мы не решаем проблему, а создаем новую[256].

«Пусть люди сами себя поощряют». Если за каждую съеденную пиццу давать ребенку книжку, он перестанет воспринимать чтение как средство получения чего-то приятного: чтение само становится поощрением. Но такая стратегия не решает другой проблемы, также связанной с наградами: человек не учится управлять собственным поведением. Есть и другой, даже более распространенный подход: пусть люди сами выбирают и назначают себе поощрение. В этом случае все происходит с точностью наоборот: мы решаем вторую проблему (позволяя человеку принимать решение, которое при классическом подходе принимает кто-то другой), но не первую (желаемое поведение по-прежнему рассматривается как условие, а то и препятствие для получения поощрения).

Разумеется, многие бихевиористы даже не рассматривают вопрос о способности человека контролировать собственное поведение: такого понятия, как самоконтроль, в их лексиконе нет[257]. Они говорят лишь о предоставлении человеку возможности самостоятельно выбирать вознаграждения. Многие бихевиористы пытались сконструировать ситуацию, в которой людей можно заставить делать то, чего ждет от них контролирующий или надзирающий, предоставив им при этом свободный доступ к «пряникам», то есть позволив самим решать, как и когда себя поощрять[258]. Заметим, что основная цель все та же – заставить человека соблюдать определенные требования. И человек с большой вероятностью будет по-прежнему чувствовать, что его поведение контролируется. Результат тот же – падение внутренней мотивации.

Возможно, именно поэтому один из бихевиористов, анализируя данные экспериментов, в которых участники «сами определяли последствия собственного поведения», заметил лишь «слабое» увеличение продолжительности такого поведения в сравнении с ситуациями, когда поощрение определялось и предлагалось кем-то другим[259]. Даже в отсутствие жесткого требования выполнить чьи-либо указания «люди могут – и наверняка будут – принуждать себя примерно так же, как их принуждали бы некие внешние обстоятельства, и результаты подобного самоконтроля оказываются примерно теми же, какими они были бы при наличии внешнего источника контроля», как пишут Деси и Райан[260].

Чем бы это ни объяснялось – неспособностью изменить взаимозависимость между целью и средством, неумением найти убедительную причину следовать чьим бы то ни было требованиям, невозможностью избавиться от негативных ощущений, связанных с контролем, – два исследования подтвердили, что и возможность самостоятельно назначать поощрение не обеспечивает сохранения интереса к задаче на прежнем уровне. Детям предложили найти выход из лабиринта на картинке, а потом проверить и оценить собственную работу и наклеить в тетрадь звездочки, и они теряли к этому заданию интерес точно так же, как и те, чью работу оценивали взрослые[261]. Студенты, которые должны были решить головоломку, а потом выбрать из предложенных вариантов заранее сформулированный отзыв об их работе (причем все отзывы были намеренно написаны с использованием формулировок, демонстрирующих контроль, например: «Хорошо. Я сделал все как требовалось»), теряли интерес к заданию в той же степени, что и студенты, которые получали аналогичные оценки своей работы от людей, проводящих эксперимент[262].

Если вы намерены использовать поощрения, стоит дать людям возможность в максимальной степени влиять и на то, что именно они получат в качестве награды, и на то, что им нужно сделать, чтобы эту награду получить. При прочих равных условиях, чем сильнее человек сохраняет ощущение самостоятельности и чем больше он склонен считать ситуацию в целом справедливой, тем меньше вреда будет от применения поощрений. Но даже и с «человеческим лицом» бихевиоризм остается бихевиоризмом и продолжает оказывать прежнее влияние.

«Единственная проблема заключается в том, что мы предлагаем поощрения за неверное поведение. Если мы научимся поощрять людей исключительно за то, чего от них ждем, проблема решится сама собой». Двое исследователей, работающих в области образования, предположили (не предложив обоснования), что «нежелательные последствия применения поощрений можно свести к минимуму, если привязать их к качеству, а не к объему выполненной работы»[263]. Многочисленные консультанты по вопросам управления приходят к такому же заключению[264], как и сами бихевиористы, не готовые согласиться с тем, что предложенные Скиннером и его последователями практики подрывают мотивацию[265]. Разумеется, если бы я предлагал вам поощрения за каждый выполненный рисунок, вы бы притащили мне множество незавершенных набросков. Многое ли изменится, если я буду поощрять вас лишь за хорошие рисунки? Да, возможно, рисовать в этом случае вы станете более старательно, чем если бы вам платили просто за количество. Но станет ли ваша работа лучше, чем была бы, если бы никакой внешней мотивации не было вовсе?

Ни одна из пяти причин, по которым поощрения отрицательно сказываются на качестве работы – скрытый карательный эффект, негативное влияние на взаимоотношения, неспособность обнаружить и устранить причину проблемы, снижение готовности к риску, негативное долгосрочное влияние на внутреннюю мотивацию, – не будет устранена, если мы просто изменим критерии распределения наград. Проблема возникает не из-за их применения: она связана с усилением внешней мотивации.

Некоторое время исследователи спорили о том, что происходит, когда поощрения привязаны к качеству, а не просто к факту выполнения работы, то есть если участник исследования может получать по доллару за каждый правильно собранный пазл, а не просто фиксированную сумму за участие. Некоторые утверждали, что оплата по результатам должна стимулировать интерес к деятельности, ведь получение награды подтверждает, что работа выполнена хорошо, а значит, человек чувствует себя компетентным и мотивация растет[266].

В подтверждение этой точки зрения ее сторонники лишь ссылаются на результаты отдельных исследований, да и то с серьезными оговорками. В некоторых экспериментах на фоне использования оплаты по результатам интерес участников действительно не снижался и не падал[267]. В двух исследованиях влияние на уровень интереса к работе было даже положительным, но только для мальчиков (в одном из экспериментов)[268] и только для неуспевающих студентов (в другом)[269]. В целом для того чтобы поощрение по результатам имело хотя бы нейтральное, а не отрицательное влияние на уровень интереса, людей нужно убедить в том, что работа выполнена успешно, чтобы они почувствовали себя более компетентными[270]. Но если уровень компетентности представляет собой ключевой фактор внутренней мотивации, то как она меняется у тех, кто рассчитывает получить поощрение за качественную работу, но не получает его? Людям необходима обратная связь, поэтому можно просто прокомментировать результаты работы и не использовать никаких манипуляций в стиле Скиннера. (Одно из исследований показало, что люди, получавшие поощрения по результатам работы, были впоследствии меньше заинтересованы в этой деятельности, чем те, кому просто давали обратную связь о качестве их деятельности[271].)

Но даже и с учетом этих оговорок нам известно совсем немного исследований, доказывающих наличие хотя бы некоторых преимуществ привязки поощрений к качеству работы. В научных публикациях, вышедших в период с первого эксперимента, проведенного Деси в 1971 году, и до экспериментов Леппера со студентами в 1992-м, обосновывается вывод, что подобные техники ослабляют внутреннюю мотивацию[272]. Когда во время исследования впервые сравнили влияние двух подходов (плата просто за участие в эксперименте или за качество работы), выяснилось, что интерес значительно снижается в случае платы за результат[273]. Одним словом, плата за результат – более или как минимум не менее деструктивная форма поощрения, чем любые другие.

Эти выводы кажутся вполне логичными. Как выразился Ричард Райан, если вы ставите возможность получения поощрения в зависимость от результата, «вы начинаете контролировать не только мою деятельность, но и ее качество»[274], а такая ситуация даже более разрушительно влияет на ощущение независимости (а значит, и на мотивацию), чем если бы поощрение предоставлялось вне связи с качеством работы[275]. Складывается ситуация, в которой приходится прибегать и к другим методам контроля, в частности к наблюдению и оценке. В следующих главах мы обсудим влияние этих исследований на перспективы применения фиксированной зарплаты и комиссий с продаж, а также отметок в учебных заведениях.

«Даже если нас беспокоит снижение внутренней мотивации, то что плохого в том, чтобы поощрять людей за то, что и так не кажется им увлекательным?» Действительно, поощрения негативно влияют на интерес к деятельности, когда он первоначально существует. А если его и так нет, то никакого негативного влияния не будет. Верно также, что долгосрочный интерес к трудоемкой (и совсем простой) работе действительно можно иногда поддержать, предложив поощрение[276]. Не вызывает сомнений и тот факт, что наиболее негативного эффекта мы добиваемся, предлагая внешнюю мотивацию за деятельность, которая может быть увлекательна и сама по себе, безо всяких поощрений.

(Возможно, последнюю мысль можно выразить даже точнее: важнее всего избегать поощрения людей за ту деятельность или то поведение, к которым мы хотим вызвать у них внутреннюю мотивацию. В этом контексте, предлагая малышу награду за то, что ему удается вовремя сесть на горшок, мы не делаем ничего страшного, если отбросить вопрос о том, допустима ли вообще манипуляция поведением ребенка и стоит ли принуждать его садиться на горшок, когда он к этому не готов. Почему? Потому что нам не особенно важно, чтобы ребенок полюбил процесс опорожнения кишечника. Опасно применять поощрения за то, что ребенок пишет, читает, рисует, ведет себя ответственно или проявляет щедрость, так как мы хотим стимулировать внутреннюю мотивацию к этим занятиям и типам поведения, а не подменять ее. Внешняя мотивация особенно опасна, когда предлагается за то, к чему мы хотим сформировать у детей искренний интерес.)

Все это так. Но следует ли из этого, что можно поощрять людей за выполнение действий, которые не кажутся им особенно интересными? Нет. И вот почему.

1. Если нас заботит и качество работы, и интерес к ней, важно помнить, что немало исследований подтверждают: хотя внешняя мотивация почти всегда препятствует проявлению творческого подхода, она влияет негативно и на качество выполнения совсем простой (и, предположительно, неинтересной) работы, требующей, к примеру, запоминания, поиска отличий между схожими изображениями и прочего. Вспомним также, что поощрения в целом оказываются неэффективными и когда требуется добиться усвоения не вызывающего энтузиазма поведения в долгосрочной перспективе, например привычки пристегивать ремень безопасности. И даже если нам нужно всего лишь вызвать у человека интерес к скучному делу, поощрения не гарантируют успеха. К примеру, в одном из экспериментов «применение внешних поощрений к детям, у которых изначальный уровень интереса к деятельности был низким, обеспечило примерно такое же его повышение, как и простое требование выполнить необходимые действия»[277].

Давайте продолжим эту мысль. Нередко нам удается найти способ добиться выполнения скучной задачи, подходя к ней по-новому, делая ее чуть более увлекательной. Много лет назад мой приятель придумал, как организовать скучнейшее заучивание анатомических терминов: он начал сочинять истории, в которых отдельные органы или системы организма играли ведущие роли[278]. Один психолог описал, как можно творчески подойти к стрижке газона, чтобы это дело было не таким скучным[279]. Иногда административные задачи удается сделать менее нудными, если превратить их в игру, найти более эффективные подходы к их выполнению или новые способы отслеживания результатов.

Я не пытаюсь утверждать, что все, что нам приходится делать, может быть увлекательным или что люди, занятые неквалифицированным трудом, сами виноваты в том, что им скучно. Задачи и правда бывают более и менее интересными. Я сейчас говорю о том, что в случае применения поощрений эффективность любых попыток сделать нудную работу более увлекательной может серьезно снижаться. Внешняя мотивация отрицательно влияет на интерес не только к задаче, но и к найденным нами способам сделать ее чуть более живой.

Между прочим, крайне важно различать те задачи, которые скучны по своей сути, и те, которые неинтересны лишь конкретному человеку. Даже если он положительно реагирует на поощрение, хотя задача кажется лично ему скучной[280], не стоит использовать искусственную мотивацию, чтобы заинтересовать его деятельностью, которая другим кажется интересной и сама по себе[281]. Было бы гораздо разумнее разобраться, почему человеку скучно. (Возможно, задача слишком проста или сложна, и тогда достаточно изменить уровень сложности, а не предлагать «пряник».) Применение в этой ситуации поощрений также серьезно снижает вероятность того, что когда-нибудь человек сможет заинтересоваться этой деятельностью.

Выдвигаются предположения, что внешняя мотивация может стимулировать интерес, а значит, и способствовать обучению человека, которому изначально деятельность казалась неинтересной, хотя применение поощрений к людям с высокой мотивацией не гарантирует подобных результатов. Возможно, это и так, но если, как мы подозреваем, поощрения приводят к изменению поведения во время выполнения задачи, они оказываются неэффективным способом «мотивации» даже тех детей, которых задача с самого начала не привлекала. Если, предлагая поощрения, мы получаем… более поверхностное отношение человека к делу, то не стоит их использовать даже ради того, чтобы незаинтересованные дети чему-то «научились»[282].

Посмотрим на это с другой стороны: кто-то вынужден заниматься неинтересной работой, но может при этом хотя бы в небольшой степени ощущать, что действует по собственной воле[283]. Этому человеку будет крайне вредно осознать, что его поведение контролируется, а ведь именно так и происходит при использовании поощрений.

2. На практике предположение, что мы можем искусно превратить скучные дела в более увлекательные за счет применения (только в этих случаях) внешней мотивации, попросту наивно. Во-первых, когда мы обучаем группу людей или управляем ею, довольно сложно применять поощрения на индивидуальной основе, то есть только к тем, кому становится скучно («Билл получает бонус за то, что закончил отчет, ведь его внутренняя мотивация почти на нуле. А ты, Хиллари, и так не скучала, поэтому тебе никакого бонуса»)[284].

Во-вторых, даже если интересы у всех окажутся схожими, отдельные темы могут все же кому-то казаться более интересными. Возьмем для примера уроки математики в начальной школе. Зазубривать таблицу умножения – дело не особенно веселое, а вот изучать математические концепции интереснее, особенно когда талантливый учитель превращает это в игру. И что же, использовать «пряник» в виде хорошей отметки в первом случае, но перестать ставить оценки во втором, чтобы не спугнуть внутреннюю мотивацию? Проблема только усугубляется, когда в рамках одной задачи, например, когда нужно составить отчет, объединяются и скучные, и увлекательные элементы.

Таким образом, даже если допустить, что можно предлагать поощрения, когда внутренняя мотивация невысока, мы все же будем предлагать их и тем, кто в этом и так не нуждается, а также и за ту деятельность, которая мотивирует сама по себе. В результате наверняка получим снижение интереса. И не стоит заставлять людей завершать скучную работу быстрее (обещая им за это награду), если в процессе потенциально интересные задачи тоже становятся для них скучными.

3. Применение поощрений позволяет нам вообще не думать, почему мы поручаем людям те задачи, которые не вызывают у них интереса. Хочу подчеркнуть, что, разумеется, для того чтобы общество или даже отдельная семья могли эффективно существовать, кто-то должен брать на себя и откровенно неинтересную работу. В определенные моменты нам также важно, чтобы дети освоили нечто, что не вызывает у них пока большого интереса. Но одно дело – признавать такую необходимость в принципе, и совсем другое – считать, что всякая работа, которую поручают человеку, априори должна выполняться именно в нынешнем скучном виде, или что ученики должны заполнять пропуски в тексте или заучивать стихи наизусть просто потому, что мы сами мучились с этим в школьные годы.

Важно спросить себя: от каких задач мы никак не можем отказаться, хоть они и скучны? И почему? А мы вместо этого убеждаем себя, что кому-то нужно весь день стоять у конвейера и резать куриные тушки, и не задумываемся над тем, как это влияет на здоровье и психику этих людей. Мы не подвергаем сомнению тот факт, что детям необходимо учить наизусть названия столиц государств, хотя они могут запросто найти эту информацию в любой момент. Как и любой другой инструмент, стимулирующий выполнение работы, поощрения дают ответ на вопрос «как», хотя на самом-то деле нужно спрашивать «для чего». «Если задача кажется неинтересной, предложи поощрение» – этот лозунг помогает сохранить существующее положение дел и позволяет нам, в качестве учителей, руководителей, граждан демократических государств, продолжать верить, что это и есть единственный возможный путь.

4. Если же мы решили, что какая-то конкретная задача непременно должна быть выполнена, хоть она и очень непривлекательная, то искусственные поощрения – не единственный инструмент, которым мы можем пользоваться. Есть и другие способы, не предполагающие столь откровенной манипуляции чужим поведением и даже позволяющие проявить уважение и помогающие при этом добиться выполнения работы, которая сама по себе не будет мотивирующей. Главное правило, позволяющее сформировать у исполнителей осознание ответственности за выполнение подобных задач, таково: необходимо минимизировать контроль. Деси с коллегами предложил трехшаговый подход. Во-первых, постарайтесь посмотреть на ситуацию глазами того, кому предстоит выполнить работу, и искренне признайте, что дело это и правда непривлекательное. Во-вторых, предложите логичное обоснование необходимости выполнения работы; возможно, здесь стоит упомянуть долгосрочные преимущества или объяснить, как это дело способствует достижению общей важной цели. В-третьих, насколько это возможно, предоставьте исполнителю самостоятельно решать, как именно эту работу выполнить[285].

Последний шаг замыкает круг: негативное влияние внешней мотивации как раз и объясняется тем, что исполнитель лишается возможности самостоятельно принимать решения. Осознанное предоставление человеку возможности сделать выбор будет основной темой последних трех глав этой книги, в которых мы обсудим практические способы достижения тех результатов, которые остаются недоступными в рамках бихевиористских подходов.

«Есть люди, которые в силу характера гораздо больше ориентированы на внешнюю мотивацию. Почему бы не предлагать поощрения тем, кто в них нуждается?» На первый взгляд, вполне логично обеспечивать человеку условия работы, максимально соответствующие его личностным особенностям. Эта идея особенно нравится преподавателям, которые активно применяют ставшую модной концепцию «стилей обучения», требующую распознавать и учитывать особенности каждого ученика. Основополагающая идея кажется разумной, но ее не всегда используют в полном объеме, а ведь именно в обучении нельзя всех мерить одной меркой.

Особенно опасными мне кажутся ситуации, в которых этот принцип пытаются распространить шире и оправдать применение внешней мотивации. Я говорю не об индивидуализированных поощрениях в рамках учебной или профессиональной среды: эти темы давайте пока исключим из рассмотрения. Сейчас гораздо важнее ответить на два вопроса, связанных с целесообразностью вознаграждения некоторых людей просто потому, что они лучше других откликаются на поощрения. Как вообще формируется реакция на поощрения? И какова наша долгосрочная цель в контексте мотивации и взрослых, и особенно детей?

Все мы в детстве испытываем восторг и любопытство в отношении окружающего мира; мы готовы исследовать его без дополнительной мотивации. Вообще, человеку несвойственно ждать поощрения, и нет никаких причин считать, что кто-то из нас рождается со склонностью к внешней мотивации. Стремление к ней нельзя считать врожденной или устойчивой особенностью поведения[286]: оно всегда приобретенное, и, скорее всего, от него можно избавиться. Склонность опираться на внешнюю мотивацию представляет собой результат того, что в прошлом мы усвоили: учиться, работать или вообще следовать определенным жизненным принципам стоит лишь ради получения поощрения или избегания наказания.

Райан и его коллеги формулируют это следующим образом: «Внутренний мир формируется так, чтобы соответствовать сложившимся внешним условиям и подходам к обучению»[287]. Если склонность человека опираться на внешнюю мотивацию действительно формируется под влиянием окружающей среды, то у разных людей она должна определяться личным опытом и проявляться по-разному. Именно это мы и наблюдаем: у учителей, которые применяют разнообразные методы контроля, в частности внешнюю мотивацию, ученики оказываются более ориентированными на внешние факторы, а у тех, кто делает акцент на независимом мышлении, – на внутренние[288].

В большинстве американских школ детей погружают в среду, построенную на принципах бихевиоризма, и в результате внутренняя мотивация истощается. Как правило, по мере перехода из класса в класс дети становятся все более ориентированными на внешнюю мотивацию[289]. Было бы неправильно просто решить, что зависимость таких школьников от внешних факторов – особенность их личной системы мотивации или таков «стиль обучения», и, принимая это в расчет, необходимо предлагать им все новые поощрения[290].

Второй вопрос, который мы обязаны себе задать, прежде чем предлагать поощрения тем, кому не хватает внутренней мотивации, связан с тем, чего мы, собственно, стремимся достичь. В чем наша цель? Мы просто хотим, чтобы наше воздействие на человека было комфортным для него? В результате мы лишь добьемся полного исчезновения искреннего интереса к учебе или ответственному поведению и будем вынуждены постоянно усиливать внешнюю мотивацию. Двое исследователей проанализировали долгосрочные преимущества применения «учебных приемов, которые соответствуют характеру индивидуальной мотивации школьника», поскольку подобный подход

усиливает и сохраняет ориентацию на внешнюю мотивацию… [Если] учитель не стремится сохранить полный контроль над классом в долгосрочной перспективе… он должен… перестать рассчитывать лишь на кнут и пряник… и обеспечить формирование более автономной рабочей среды… [чтобы] стимулировать развитие [внутренней мотивации] у учеников, [ориентированных на внешние факторы][291].

Если мы считаем, что стоит стимулировать и укреплять внутреннюю мотивацию (и самостоятельное обучение), то неправильно предлагать поощрения даже тем, кто в них все еще нуждается.