1. Выступление ученого-антисиониста еврейского происхождения в палестинском контексте
Осенью 1981 г. в Бейруте вышел в свет первый номер журнала Revue d’études palestiniennes, который стал публиковать на французском языке Институт палестинских исследований, основанный в 1963 г. Номер этот открывался статьей Максима Родинсона, известного «социолога и востоковеда», имевшего репутацию «активного прогрессиста и «антиколониалиста» [578] .
Статья М. Родинсона посвящена антсемитизму [579] и входит в серию работ авторов о «еврейском вопросе» и о «ненависти к евреям» [580] . Работы эти не являются типичными для литературы на французском языке по двум главным причинам: с одной стороны, из-за проявляющегося в них усилия по концептуализации данного вопроса, попытки строго поставить вопрос о зле, называемом «антисемитизмом», опираясь на бесспорную эрудицию; с другой стороны, из-за сложного взаимодействия личности ученого, французского гражданина «еврейского происхождения» и ангажированного (против сионизма) интеллектуала. Отнюдь не вызывает сомнения то, что публикация статьи «еврейского» востоковеда (проблематичного «еврея», который проблематизирует себя в качестве такового) и антисиониста Родинсона об антисемитизме представляет собой прекрасный образец стратегии. Одна из идеологических стратегий, ставших рутиной в современной антиеврейской литературе, состоит в том, чтобы заставлять евреев говорить или писать против евреев; «ненависть к себе» людей типа Отто Вейнингера или Артура Требича систематически использовалась антиеврейской пропагандой, нацистской например [581] ; а свободную критику такого человека, как Бернар Лазар, она не переставая использовала в качестве инструмента. Такая тактико-стратегическая традиция не исчезла с появлением антисионистского видения мира: антисионистская пропаганда не перестала цитировать евреев, выступающих против Израиля или сионизма. Короче говоря, публикация исследования М. Родинсона в подобном радикальном антисионистском контексте и в соответствии с описанной манипуляторской традицией кажется нам образцом удачной инструментализации. Но в отличие от Б. Лазара М. Родинсон был использован еще при жизни, несмотря на нюансы в его словах. Однако перед заключением своего исследования (в конечном счете, очень богатого по содержанию и заставляющего думать) М. Родинсон считает необходимым сделать уточнение, за которым следует предостережение:
...
В антисионистской борьбе арабов, как во всякой идеологической борьбе, в ход были пущены все средства. Очень хорошо, что в этой идеологической борьбе столь часто оставляли в стороне стрелы расовой и религиозной ненависти, что столь часто атака направлялась только против прямых виновников отчуждения арабской Палестины, то есть против адептов сионистского движения. Но было фатальным то, что, с одной стороны, те из арабов, которых более всего отличала религиозная мусульманская направленность, в пылу идеологической борьбы против сионизма вновь обращались к старым религиозным и народным предрассудкам против евреев в целом. Было фатальным то, что некоторые мусульманские фундаменталистские организации связывали сионизм с предполагаемой общей вредоносностью евреев и иудаизма. Было также фатальным то, что мусульманские народные массы, поднятые против сионизма, воскресили в своей памяти народные традиции относительно евреев и ассоциируют их с этой борьбой. Я напоминаю обо всем этом в качестве предупреждения. Сионистская пропаганда знает свое дело, объясняя антисионистские выступления арабов и других антисемитскими мотивациями, ненавистью к евреям вообще. Этой пропаганде очень хорошо известно, что антисемитизм вызывает (во всяком случае, в настоящий момент) глубокое отвращение в большей части европейского и американского общественного мнения. Обличать какое-либо действие или высказывание как антисемитское значит настраивать против него это общественное мнение [582] .
Итак, мы узнаем следующее: «было фатальным» то, что антисионизм скатывался к антисемитизму; объяснение чего-то фатальностью представляет собой способ легитимизации, который удивительно встретить в произведении, выходящем из-под пера ученого.
Обращаясь к своим «друзьям» (активистам антисионизма), М. Родинсон преподает им урок, предполагая самим этим актом то, что названные друзья-антисионисты охотно и весьма часто увлекаются антиеврейским дискурсом:
...
Необходимо, чтобы арабы и некоторые из их друзей поняли бы, что они эффективно помогают сионистской и арабофобской пропаганде всякий раз, когда изобличают сионистские действия или заявления, объясняя их или как будто объясняя вечной зловредностью еврейского народа и потому выискивая аналоги этим актам в еврейской истории, полагая, что преследования евреев были заслуженными, или что таких преследований вообще не было, или же они являлись незначительными [583] .
Единственный вопрос, который здесь представлен, это вопрос о символической эффективности в публичном пространстве атак против Израиля и сионизма, и Максим Родинсон изобличает непредвиденные эффекты некоторых форм дискурсов, которые мы квалифицируем в качестве антииудео-сионистских:
...
Положение вещей отнюдь не облегчает то обстоятельство, что до или после пуска в обращение подобных идей провозглашается: «Мы не антисемиты, арабы никогда не были и никогда не будут антисемитами!» Сколько людей из числа увиденных мною сначала поверили подобным заявлениям, но затем услышали в арабских кругах критические, насмешливые, враждебные, недоброжелательные, шельмующие, клеветнические замечания относительно евреев вообще. Эти люди пришли к заключению о том, что арабская пропаганда их обманывала и что сионисты правы, по крайней мере частично, видя антисемитизм в основании этой пропаганды. Они сделали вывод о том, что сионистские службы, посылающие по почте по многим адресам или пускающие в продажу переводы антиеврейских памфлетов, циркулирующие в арабских странах, раскрывают таким образом сущность вещей [584] .
Максим Родинсон, добровольный консультант по вопросам информации, приводит здесь странный пример, поскольку «антиеврейский памфлет», неумелое использование которого он разоблачает, есть не что иное, как сборник сообщений, сделанных на весьма представительном коллоквиуме, организованном в Каире в 1968 г.; документы этого коллоквиума будут полностью опубликованы на арабском и на английском языках [585] .
Будучи не в состоянии отрицать их антиеврейское содержание, Родинсон приписывает его «обскурантистам» (риторическое наследие казенного языка!), полагая, что они ни в коей мере не представляют мнение арабо-мусульманских учений о евреях и иудаизме. Таким образом, арабо-мусульманский антисемитизм релятивизируется и маргинализируется. И аргумент оборачивается против обвинителя: думать, что подобные тексты представляют арабо-мусульманскую юдофобию, значит прибегать к отвратительному неправомерному обобщению и, более того, становиться жалкой жертвой «сионистской» пропаганды:
...
Например, Центр информации и документации по Среднему Востоку (Женева) распространил брошюру на английском и французском языках, содержавшую самые антиеврейские выдержки из материалов IV конференции Академии исламских исследований, которая состоялась в Каире в сентябре 1968 г. […] Некоторые из приведенных в этой брошюре текстов являются только лишь антисионистскими или критикуют иудаизм с религиозной, мусульманской точки зрения. Но многие другие обрекают на всеобщую ненависть всех евреев всех времен и всех стран, считая, что они наделены зловредной сущностью. Читатель этих текстов – немусульманин лишен способов узнать обскурантистов, которые данные тексты написали, место этих людей в обществе, меру их влияния, обстоятельства и т. д., он может лишь сделать вывод о том, что арабы в целом питают сильную ненависть к евреям в целом и мечтают их истребить [586] .
Видя массовую эксплуатацию «Протоколов» в арабском мире, факт, которой М. Родинсон имеет мужество признать, он не выражает какого-либо морального негодования (это не исключает того, что он такое негодование испытывает), ограничивается подчеркиванием тактико-стратегической ошибки и клеймением неопытности антисионистской пропаганды, дающей доказанный непредвиденный эффект:
...
Всякий раз, когда арабские правительства распространяют, например, «Протоколы сионских мудрецов», фальшивку русской царской полиции, хорошо известную в качестве таковой в Европе и в Америке, всякий раз, когда арабские публицисты повторяют от своего имени подобные фальсификации, они оказывают очень действенную помощь сионистской пропаганде, которая здесь не ошибается и подчеркивает все эти факты. Речь идет о том, чтобы знать, хотят ли арабы продолжить таким образом оказывать ценную помощь сионизму [587] .
Если М. Родинсон способен обойтись здесь без какого-либо выражения морального негодования, то потому, быть может, что он рассматривает это в качестве реактивации «фатальных» антиеврейских стереотипов в контексте радикальной антисионистской мобилизации. Это не мешает профессору-эрудиту уточнить в примечании, показывающем его педагогические заботы, несмотря на очевидный пессимизм, следующее:
...
Перед нами фантастический рассказ, согласно которому группа еврейских руководителей замышляет заговор с целью овладения миром. Уже давно доказано, что мы имеем дело с подделкой, сфабрикованной тайной царской полицией на основе памфлета, не имеющего ничего общего с евреями, написанного французским публицистом Морисом Жоли и направленного против Наполеона III, – «Диалог в аду между Монтескьё и Макиавелли (sic) (1864). Вся история этой подделки описана в прекрасной книге Нормана Кона (Cohn N. Histoire d’un mythe, la conspiration’ juive et les Protocoles des Sages de Sion. P.: Gallimard, 1967).
Прочтя таким образом урок своим друзьям-антисионистам, профессор-стратег в конце вышеупомянутого примечания еще раз раскрывает обстоятельства, не комментируя их:
...
Арабские переводы «Протоколов» распространяются в арабских странах, иногда – арабскими правительствами, часто эта книга цитируется в арабской прессе и арабскими публицистами, которые ссылаются на нее как на подлинный документ [588] .
Короче говоря, то, о чем сожалеет ученый-востоковед, «ангажированный» в беспощадную идеологическую войну, это неловкости, неверные шаги, выгодные противнику. То, что, как кажется, беспокоит или скандализирует М. Родинсона в первую очередь, это не использование фальшивки как таковой, это нежелательные эффекты (которых не хотели и не предвидели) данного антисионистского использования фальшивки. Или наш профессор-стратег сам является циником, или же он предполагает, что у его привилегированных собеседников, арабов-«антисионистов», в их тотальной борьбе против Израиля полностью отсутствует нравственное сознание, замещенное очень живым прагматическим умом. Как кажется, М. Родинсон внушил себе, что этих собеседников можно убедить лишь аргументацией типа: следует избегать использования такого апокрифического текста, как «Протоколы», в той мере, в какой на Западе известна его неподлинность, что эксплуатируется «сионистской» пропагандой. Правда, националистические страсти стирают нравственное сознание; востоковед это знает. Но главное не здесь; главное в предположении, относящемся ко всему пассажу о методе пропаганды, и звучит оно как ужасное признание: самая знаменитая антиеврейская фальшивка широко распространяется и официально используется в арабском мире. Слово исламоведа – арабофила. Свидетельство радикального антисиониста. Остальное – анекдотично.
Более 800 000 книг и аудиокниг! 📚
Получи 2 месяца Литрес Подписки в подарок и наслаждайся неограниченным чтением
ПОЛУЧИТЬ ПОДАРОК