Качество жизни

Растущее потребление энергии оказывало обычно постепенное (но в некоторых случаях, например в Китае 1990-х годов, откровенно внезапное) и большей частью желаемое воздействие на среднее качество жизни – термин несколько более широкий, чем стандарты жизни, поскольку он включает такие важные качественные переменные как образование и личная свобода. На протяжении десятилетий быстрого роста после Второй мировой войны многие бедные страны передвигались в среднюю категорию в потреблении энергии по мере того, как жители этих стран улучшали общее качество жизни (хотя часто ценой сопутствующей деградации окружающей среды), но распределение глобального использования энергии оставалось крайне искаженным. В 1950 году только около 250 миллионов человек, или одна десятая мирового населения, живущая в наиболее процветающих странах мира, потребляла более 2 тонн нефтяного эквивалента (84 ГДж) в год на душу населения, то есть на них замыкалось 60 % мировой первичной энергии (исключая традиционное растительное топливо). К 2000 году эта категория населения составила почти четверть человечества, и на нее уходит почти три четверти всего ископаемого топлива и электричества. По контрасту, самая бедная четверть населения Земли использует менее чем 5 % всех коммерческих энергий (рис. 6.18).

Рисунок 6.18. Кибера, один из крупнейших районов трущоб в Найроби (Corbis). Использование современной энергии на душу населения в Кении в среднем составляет около 20 ГДж/г., но обитатели трущоб в Африке и Азии потребляют всего 5 ГДж/г., или менее чем 2 % от среднего по США

К 2015 году благодаря быстрому экономическому росту Китая доля мирового населения, потребляющего более 2 тонн нефтяного эквивалента, поднялась до 40 % – величайший уравнивающий шаг в истории. Эти цифры выглядят ошеломляющими, но они не отражают реальных различий в среднем качестве жизни, поскольку бедные страны посвящают много меньшую долю общего потребления энергии домашним хозяйствам и транспортным потребностям, а также трансформируют энергию с меньшей эффективностью. Таким образом, реальная разница в типичном прямом использовании энергии на душу населения среди самых богатых и беднейших слоев человечества скорее в 40 раз больше, чем «всего лишь» в 20. Подобное колоссальное неравенство является одной из главных причин хронического разрыва в экономических достижениях и в общем уровне жизни. Ну а они, в свою очередь, являются базовым источником сохраняющейся глобальной политической нестабильности.

Страны, которые перешли в среднюю категорию по потреблению энергии, проходили через схожие стадии прогресса, но с сильно различающейся скоростью: что потребовало для первичной индустриализации Западной Европы двух или даже трех поколений, то в Южной Корее и в Китае случилось за одно поколение сжатого развития (преимущество тех, кто решительно стартует позже). На ранних стадиях экономического роста преимущества еще и значительно ограничены по той причине, что электричество и топливо используются большей частью для построения промышленной базы. Медленный рост их потребления в секторе домашних хозяйств, появление товаров широкого потребления и улучшение базового рациона питания стали первыми признаками улучшений, которые начались в больших городах и постепенно распространились на сельскую местность.

Среди первых статей выгоды – большее разнообразие и лучшее качество базовой кухонной утвари, тарелок и столовых приборов; лучший выбор одежды и разнообразие ее цветов; лучшая обувь; лучшая индивидуальная гигиена (возможность чаще мыться и стирать одежду); приобретение дополнительных предметов мебели; приобретение маленьких подарков для специальных целей; картины (начиная с дешевых репродукций) на стенах. В Северной Америке и Европе начала XX века постепенно растущий набор электрических бытовых приборов в домашнем хозяйстве стал следующей фазой формирования среднего класса. В настоящее время цена на новые электрические (кондиционеры, микроволновые печи, телевизоры) и электронные приборы и устройства (в первую очередь мобильные телефоны) настолько низкая, что во многих странах Азии и Африки семьи приобретают их даже раньше, чем получают в собственность другие дополнительные предметы домашнего обихода.

На следующей стадии можно видеть дальнейшее улучшение в разнообразии и качестве продуктов питания, прогресс в здравоохранении и распространение всех этих преимуществ на сельскую местность. Уровень образования городского населения растет, появляются все более многочисленные символы начального преуспевания, в их числе – собственные автомашины, новые дома и путешествия в другие страны для людей с высоким уровнем дохода. И снова, некоторые из этих преимуществ были недавно соединены или инвертированы, особенно в Азии. В конечном итоге наступает стадия массового потребления, включающая высокий уровень физического комфорта и нередко выставление богатства напоказ. Более длинный период обучения, высокая персональная мобильность, растущие затраты на развлечения и заботу о здоровье – тоже признаки таких перемен.

Корреляция этих последствий со средним потреблением энергии на душу населения совершенно очевидна, но то, что обычно сравнивают – среднее потребление на человека, рассчитанное агрегированием поставок первичной энергии страны и делением этой величины на численность населения – не является наилучшим показателем. Среднее потребление общей первичной энергии на душу населения не говорит нам ничего ни о расщеплении потребления (военные могут потреблять диспропорционально большое количество, как это было в СССР и как происходит сейчас в Северной Корее и Пакистане), ни о типичной (или средней) эффективности конверсии энергии (более высокой и, следовательно, позволяющей доставить больше энергии к месту использования на единицу валовой энергии, например, в Японии, чем в Индии). Лучшие выводы можно сделать из сравнения средних значений потребления энергии жителями, но и этот показатель не идеален: топливо и электричество, потребляемые домашними хозяйствами, принимаются в расчет, но значительные непрямые затраты энергии (для постройки домов или производства автомашин, бытовых приборов, электроники и мебели) не учитываются.

Удерживая этот факт в памяти и понимая, что национальные особенности (от климатических до экономических) мешают создавать простые классификации, взаимосвязь между использованием энергии и качеством жизни можно рассмотреть в виде трех частей. Ни одна страна, в которой годовое потребление первичной коммерческой энергии (оставляя в стороне традиционное биотопливо) в среднем составляет менее 5 ГДж/на душу населения (иным словами, около 120 кг нефтяного эквивалента), не может гарантировать даже базовые предметы первой необходимости своим жителям. В 2010 году Эфиопия была все еще намного ниже этого минимума, Бангладеш едва выше; Китай находился на этом уровне до 1950 года, а большая часть Западной Европы до 1800-го.

Как только уровень потребления коммерческой энергии достигает 1 тонны нефтяного эквивалента (42 ГДж), начинает расти промышленность, повышаются доходы, качество жизни значительно улучшается. Китай в 1980-х, Япония в 1930-х и затем в 1950-х, Западная Европа и США между 1870 и 1890 годами являются примерами этой стадии развития. Начальное благосостояние требует даже при достаточно эффективном использовании энергии по меньшей мере 2 тонн нефтяного эквивалента (84 ГДж) на душу населения в год. Франция добралась до этой отметки в 1960-х, Япония – в 1970-х, Китай достиг его к 2012 году, но значение в данном случае нельзя целиком и полностью сравнивать с показателями западных стран, поскольку слишком много энергии до сих пор идет в промышленность (почти 30 % в 2013 году), и мало предназначено для частного независимого использования (IEA 2015а).

Но и французский, и китайский примеры показывают скорость недавних изменений. Перепись во Франции 1954 года обнаружила ошеломляющие проблемы с домашними хозяйствами: менее 60 % из них имели водопровод, 25 % – туалет внутри дома, и только в 10 % была ванная и центральное отопление (Prost 1991). К середине 1970-х холодильники появились в почти 90 % домашних хозяйств, туалеты – в 75 %, в 70 % имелись ванные комнаты, и около 60 % наслаждались центральным отоплением и стиральными машинами. К 1990 году эти удобства стали практически повсеместными, а 75 % семей владели автомобилем, и это по сравнению с менее чем 30 % в 1960-м. Подобный рост благосостояния должен был отразиться в увеличении потребления энергии. Между 1950 и 1960 годами среднее потребление энергии на душу населения во Франции выросло на 25 %, но между 1960 и 1974 годами показатели увеличились до 80 %; при этом между 1950 и 1990 годами потребление топлива всех видов на душу населения более чем удвоилось; потребление бензина выросло почти в шесть раз, использование электричества – в восемь (Smil 2003).

Еще более быстрый прогресс имел место в Китае. В 1980 году, когда начались экономические реформы (через четыре года после смерти Мао Цзэдуна), потребление энергии на душу населения в среднем составляло 19 ГДж. К 2000-му оно выросло почти до 35 ГДж, в 2010 году, после учетверения за три десятилетия, оно составило, грубо, 75 Гдж, а к 2015-му – более 90 ГДж (Smil 1976; China Energy Group 2015), и это сравнимо с показателями Испании в начале 1980-х. Более того, совершенно невероятная доля этого выигрыша была использована в строительстве. Ничто не показывает этого лучше, чем следующий факт: потребление цемента составило 4,5 Гт за весь XX век, и Китай использовал большее его количество (4,9 Гт) в новых строительных проектах всего лишь за три года, с 2008-го по 2010-й (Smil 2014b). Ничего удивительного, что страна на сегодняшний день обладает самой большой в мире сетью современных высокоскоростных железных дорог и крупных автотрасс.

Никакая другая форма энергии не имела большего воздействия на рост качества жизни, как доступное и удобное в использовании электричество. На уровне отдельного человека эффект оказался вездесущим и охватил всю жизнь (недоношенных младенцев выхаживают в инкубаторах, вакцины для прививок держат в холодильниках, опасные заболевания диагностируют с помощью сложных приборов, серьезно больные люди находятся под постоянным мониторингом). Но одно из важнейших социальных последствий распространения электричества – трансформация поденной работы по дому, от которой выиграли в первую очередь женщины. И эта перемена случилась, даже в западном мире, совсем-совсем недавно.

Поколениями растущее потребление энергии имело мало значения для обычной домашней работы. А в некоторых случаях оно делало эту работу даже более тяжелой. Поскольку стандарты гигиены и социальные ожидания выросли после того, как улучшилось образование, женская работа в странах Запада стала еще сложнее. Будь то стирка, готовка и уборка в тесной английской квартирке (Spring-Rise 1939) или ежедневные обязанности на американской ферме, женская работа оставалась тяжелой на протяжении 1930-х годов. Электричество оказалось окончательным освободителем. Вне зависимости от доступности иных форм энергии, только внедрение электричества смогло отменить утомительный и часто опасный труд (Саго 1982; примечание 6.12).

Примечание 6.12. Важность электричества для облегчения домашней работы

Освобождающий эффект электричества впечатляюще показан в первом томе биографии Линдона Джонсона (Robert Саго 1982). Как пишет автор, вовсе не нехватка энергии делала жизнь в Хилл-Каунти (Техас) настолько тяжелой, поскольку дров и керосина имелось в избытке, а отсутствие электричества. Живо, почти физически болезненно он описывает каторжный труд и опасность глажки белья с помощью тяжелого металлического утюга, нагретого на печи, бесконечное накачивание и перетаскивание воды для приготовления пищи, стирки и для питья животных, помол зерна, заготовку дров. Эти задачи, обычно выпадавшие на долю женщин, были много тяжелее, чем типичные трудовые требования в бедных странах, поскольку фермеры Хилл-Каунти в 1930-х стремились поддерживать более высокие стандарты жизни и осуществляли куда больший объем полевых операций, чем крестьяне в Азии или Латинской Америке. Например, потребность в воде для семьи в пять человек приближалась к 300 т/г., и чтобы обеспечить ее, были необходимы эквивалент более чем 60 восьмичасовых рабочих дней и пройденное расстояние около 2500 км. Неудивительно, что именно распространение линий передачи электроэнергии стало революционным для жизни этих людей.

Многие электрические приборы были доступны уже к 1900 году: в 1890-х «Дженерал Электрик» продавала электрические утюги, вентиляторы и нагреватель воды, способный вскипятить пинту за 12 минут (Electricity Council 1973). Высокая цена этих приборов, ограничения электросетей жилых домов и медленный прогресс в сельской электрификации отсрочили широкое распространение, как в Европе, так и в Северной Америке до 1930-х годов. Холодильники оказались более важным нововведением, чем газовые или электрические печи (Pentzer 1966). Первые домашние холодильники были представлены на рынке Kelvinator Company в 1914 году. Но их количество у населения резко выросло только в 1940-х, а в Европе они стали обычным делом после 1960 года. Их важность увеличилась с распространением такого явления, как фастфуд. Сейчас на холодильники приходится до 10 % всей электроэнергии, потребляемой в домашних хозяйствах богатых стран.

Когда электричество завоевало свое место в домашних делах, то в богатых странах на них стало уходить меньше времени и труда. Самоочищающиеся печи, кухонные комбайны и приготовление пищи с помощью микроволн (разработано в 1945 году, но небольшие домашние модели появились только в конце 1960-х) широко распространились по богатой части мира. Уровень собственности на холодильники, стиральные машины и микроволновые печи достиг насыщения среди наиболее преуспевающих сегментов населения Азии и Латинской Америки, и там же наблюдается высокий уровень распространения кондиционеров. Запатентованный изначально Уиллисом Кэрриером (1876–1950) в 1902 году, этот прибор десятилетиями применялся только в промышленности. Первые модели, предназначенные для домашнего использования, появились в 1950-х годах в США, их распространение открыло «солнечный пояс» для массовой миграции из северных штатов и увеличило количество туристических направлений в тропических и субтропических регионах (Basile 2014). Домашние кондиционеры в наше время широко распространены в городских районах жарких стран, большей частью это настенные модели (рис. 6.19).

Рисунок 6.19. Апартаменты в небоскребах Шанхая, где кондиционер стоит практически в каждой комнате (Corbis)

Современные общества характеризуются значительным экономическим ростом, и следовательно, их потребность в энергии постоянно растет, при этом подразумевается, что чем больше ее используется, тем лучше. Но экономический рост и увеличение использования энергии должны рассматриваться только как средство обеспечения лучшего качества жизни, концепт которой включает как удовлетворение базовых физических потребностей (здоровье, питание), так и развитие человеческого интеллекта (сюда входит все, от начального образования до личной свободы). Подобный сугцностно многомерный концепт нельзя свести к одному репрезентативному показателю, но несколько переменных служат достаточно хорошими его индикаторами.

Детская смертность (количество смертей на 1000 родившихся детей) и ожидаемая продолжительность жизни являются двумя очевидными и недвусмысленными показателями физического качества жизни. Детская смертность – информативный сборный показатель множества факторов, от доходов и качества жилищ до адекватности питания, уровня образования и инвестиций государства в медицину: очень небольшое число новорожденных умирает в странах, где люди живут в хороших домах и где хорошо образованные (и хорошо накормленные) родители кормят отпрысков правильно и имеют доступ к медицинской помощи. И естественно, что продолжительность жизни количественно отражает долгосрочное воздействие этих важных факторов. Образование и уровень грамотности не столь показательны: доли учащихся в возрастных группах говорят нам не о качестве образования, а лишь о доступе к нему, и детальные исследования успехов в учебе (такие как Международная программа по оценке образовательных достижений учащихся, разработанная Организацией экономического сотрудничества и развития) не проводятся в большинстве стран. Другой вариант – использовать Индекс человеческого развития (HDI), созданный в рамках Программы развития ООН; он сочетает ожидаемую продолжительность жизни, уровень грамотности, комбинированные доли учащихся и ВВП на душу населения.

Сравнение этих параметров со средним использованием энергии позволяет сделать важные заключения. Некоторые общества в состоянии обеспечить адекватное питание, базовую медицинскую помощь и обучение, то есть достойное качество жизни при ежегодном потреблением энергии всего в 20–50 ГДж на душу душу населения. Сравнительно низкая детская смертность, ниже 20 из 1000 новорожденных; сравнительно высокая ожидаемая продолжительность жизни у женщин, свыше 75 лет; HDI выше 0,8 могут быть достигнуты при 60–65 ГДж на душу населения, но вершины мирового рейтинга (детская смертность ниже 10 на 1000 новорожденных, ожидаемая продолжительность жизни для женщин выше 80 лет, HDI более 0,9) покоряются при как минимум 110 ГДж/на душу населения. Выше этого уровня не обнаружено заметного улучшения фундаментального качества жизни.

Использование энергии, таким образом, прямо и линейно связано с качеством жизни только на низких стадиях развития (от качества жизни в Нигере до качества жизни в Малайзии). Нанесенные на график значения показывают заметные отличия между 50 и 70 ГДж/на душу населения, после чего кривая становится более плоской, а затем превращается в горизонтальную линию на уровне (в зависимости от того, какая переменная используется) 100–120 ГДж на душу населения (рис. 6.20). Это значит, что воздействие потребления энергии на улучшение качества жизни – расчитанного с помощью переменных, которые на самом деле имеют значение, а не по количеству частных яхт – достигает уровня насыщения значительно ниже показателей использования энергии, которые обычно наблюдаются в богатых странах. Например, в ведущих экономиках ЕС и Японии это значение составило около 150 ГДж на душу населения, в Австралии – 230 ГДж на душу, в США – 300 ГДж, а в Канаде – около 385 ГДж в 2015 году (ВР 2015). Дополнительный прирост использования энергии приходится на шикарные дома (средний размер семьи уменьшился, а средний размер дома в США более чем удвоился с 1950-х), на роскошные средства передвижения и частые полеты.

Рисунок 6.20. Среднее потребление энергии но душу населения и индекс человеческого развития в 2010 году. Основано на данных из UNDP (2015) и World Bank (2015а)

Более примечательно, что высокое потребление энергии в США сопровождается индикаторами качества жизни, которые ниже не только в сравнении с достижениями ведущих стран ЕС или Японии (где использование энергии составляет половину от американского), но и в сравнении со многими странами, где потребление энергии находится на среднем уровне. Так, по критерию детской смертности в 2013 году США, с показателем 6,6 смертей на 1000 новорожденных занимали 31-е место в мире, ниже не только Франции (3,8), Германии (3,5) и Японии (2,6), но и Греции, где это число было в два раза меньше (CDC 2015). По ожидаемой продолжительности жизни США в 2013 году находились на 36-м месте со средним показателем 79,8 года для обеих полов, что немного лучше, чем на Кубе при Кастро (79,4) и ниже, чем показатели Греции, Португалии и Южной Кореи (WHO 2015а).

Успехи учащихся в странах Организации экономического сотрудничества и развития регулярно оцениваются Международной программой по оценке образовательных достижений учащихся, и последние результаты показывают, что в группе пятнадцатилетних США стоит сразу после России, Словакии и Испании и намного ниже Германии, Канады и Японии (PISA 2015). В науках тинэйджеры США находятся чуть ниже среднего для ОЭСР показателя (497 и 501), в чтении они чуть выше среднего (498 и 496), но гораздо ниже всех процветающих крупных стран Западного мира. Программа, как и любое подобное исследование, имеет слабые стороны, но значительные тренды очевидны: нет ни малейшего признака, что высокий уровень потребления энергии в США каким-либо образом сказался на образовательных успехах страны.