Между детерминизмом и выбором

Многие исторические перемены являются результатом ограниченного количества возможностей, которые зависят от использования определенных энергий конкретными способами. Опора на разные виды первичной энергии предполагает разные виды повседневной работы и досуга. Жизнь, потраченная на разбивание комьев земли тяжелой мотыгой, выращивание саженцев, перерезание стеблей с помощью серпа, собирание соломы для сжигания и ручной обмолот зерна (все эти занятия были широко распространены в конце XIX века в сельском Китае), не похожа на ту, в которой упряжки сильных лошадей тащат отвальные плуги, механические сеялки и жатки, лесопосадки дают достаточно дерева для больших печей, а муку получают на паровых мельницах (обычное дело в США конца того же столетия).

Схожим образом, опора на различные первичные движители определяет различный комплекс и темп повседневных занятий. Трудоемкое взнуздывание лошадей с помощью узды, нахрапника, оголовника, клешней хомута и самого хомута, подпруги, чересседельника и поводьев; стук подков, скрип экипажа на плохих рессорах, морды отдыхающих животных, опущенные в мешки с кормом, сбор лошадиного навоза на городских улицах и вывоз его в пригородные сады – эти образы ассоциируются с ритмом жизни, совершенно непохожим на тот, который определяется поворотом ключа зажигания, визгом шин, мягким и быстрым движением седанов и пикапов, сетью заправочных станций, легкой доступностью овощей и фруктов, на тяжелых грузовиках доставленных из других стран, или на реактивных лайнерах – с других континентов. Использование энергии в качестве первичного аналитического концепта в человеческой истории таким образом является очевидным, выгодным и желаемым выбором. Но мы не должны смотреть на энергию как на первичный объяснительный фактор. Объяснительную ценность энергетического подхода к истории не стоит преувеличивать. Неточные заявления ведут к умозаключениям, которые невозможно отстаивать. Обобщение по поводу того, что на протяжении тысячелетий более высокая социально-экономическая сложность требовала большего и более эффективно используемого потока энергии, справедливо. Но чтобы сделать вывод, что каждое усовершенствование в потоках энергии ведет к усовершенствованию в культурных механизмах, как иногда утверждают ученые (Fox 1988), – нужно проигнорировать массу противоречащих этому исторических свидетельств.

Единственный плодотворный и перспективный способ понять важность энергии в человеческой истории не сводится ни к упрощенным, детерминистическим объяснениям, которые опираются на изложение бесчисленных энергетических императивов, ни к уменьшению их важности, умалению их роли по сравнению со многими историческими факторами, от климатических перемен и эпидемий до человеческих страстей и прихотей. Конверсия энергии всегда необходима, если нужно чего-то достичь, и ни одна конверсия за пределами нашего тела, начатая и контролируемая людьми, вовсе не предопределена, но только немногие из них возникают случайно. Эта дихотомия важна для воссоздания прошлого таким, какое оно было, и для понимания будущих возможностей: они тоже не предопределены, но их масштаб ограничен, и границы эти определяются в первую очередь потоками энергии.