Тепло против света

Одна из главных сложностей работы с экологической тематикой – поиск подходящего способа добиться иного баланса: между «теплом» эмоциональной составляющей материала и более сдержанным «светом» науки и статистики.

Возьмем, к примеру, кластер рака – район, где наблюдается множество онкологических диагнозов. Журналист, пишущий материал об этом, должен сложить несколько кусочков пазла. Можно эмоционально написать текст, полный страданий матери, потерявшей ребенка из-за лейкемии в районе, где промышленные выбросы когда-то загрязнили источник воды. А можно написать материал с холодной статистикой эпидемиологии, которая в этом конкретном случае, вероятно, не сможет однозначно доказать, что рак вызван именно загрязнением.

Не важно, как вы построите историю, – читатель все равно может остаться в уверенности, что к смерти привело загрязнение.

Яркие примеры того, как журналисты находят баланс между «теплом и светом», можно найти в неопределенности, страхе, заверениях политиков и ажиотаже активистов после разрушения башен Всемирного торгового центра. Весь Нижний Манхэттен был окутан облаком пыли из цемента, кремнезема, штукатурки и асбеста. Я со своими коллегами из местных и федеральных СМИ был погружен в эту историю. Кто-то педалировал тему страха и опасности с помощью огромных заголовков. Некоторые сами делали опасные вещи, акцентируя внимание на том, что не было доподлинно известно или оставалось неясно, в то время как мы писали о совершенно определенном риске, который был очевиден, – риске для рабочих без специальной защиты, которые карабкались по дымящимся развалинам.

Некоторые аналитики подвергли нас критике, что мы игнорируем предупреждения об опасности пыли, оседающей вокруг разрушенных башен. Но я готов ответить за каждое свое слово, кроме одной фразы, написанной второпях (ах, эта тирания времени!), где я некорректно написал, что в пробах воздуха не было обнаружено вредных веществ. На самом деле их обнаружили, но в очень низких дозах и только в непосредственной близости от башен.

Те, кто подчеркивал потенциальные угрозы, опирались на заявления некоторых ученых и компаний, которые добивались всеобщего внимания и оценивали риск в отношении асбеста в окрестностях башен относительно пороговых величин, разработанных для хронического воздействия на рабочем месте – совсем другой ситуации. Страха было много, а фактов – мало.

Вероятно, где-то через два поколения после 11 сентября, пройдет достаточно времени, чтобы выявить закономерности в статистике рака у тех, кто столкнулся с загрязнением. Но в те дни любой, кто заявлял о явной и реальной опасности, по крайней мере на мой взгляд, вел себя безответственно.

Но выполняли ли они свои профессиональные задачи? По меркам СМИ ответ, скорее всего, да. Обязанность журналиста – раздвигать границы. Поиск того самого нового компонента истории, который указывает на неправомерные действия, – ключ к попаданию на первую полосу. Я это чувствую так же остро, как и любой другой журналист. Все, на что я надеюсь в своей работе и работе других журналистов, – это стремление обуздать чисто новостные инстинкты, попытаться понять и передать предварительный характер научных данных, сохранить в черно-белой истории хотя бы некоторые оттенки серого.