Создание разума

Самое главное испытание нашего понимания того, что образует мое «Я», сводится к проверке нашей способности создать искусственный мозг, который обладал бы сознанием. Каковы перспективы появления приложения для моего смартфона, имеющего настоящее сознание? Вообще-то люди уже хорошо умеют создавать сознательные существа. Мой сын – пример того, как мы умеем комбинировать разные клеточные структуры, яйцеклетки и сперматозоиды, которые, объединяясь, получают набор средств и инструкций по выращиванию нового организма, обладающего сознанием. По меньшей мере я предполагаю, что у моего сына есть сознание, хотя иногда по утрам может показаться, что он скорее относится к категории зомби.

Прямо сейчас осуществляются несколько поразительно грандиозных проектов, направленных на анализ схемы человеческого мозга с целью его моделирования в компьютере. Проект «Человеческий мозг» (The Human Brain Project), задуманный Генри Маркрамом, предполагает всего за десять лет создать работающую модель человеческого мозга, которую можно будет загрузить в суперкомпьютер. «Это будет бозон Хиггса для мозга, Ноев архив разума», – заявил Маркрам. Комиссия Европейского союза выделила на осуществление его мечты грант размером в миллиард евро. Но, когда его цель будет достигнута, будет ли такая модель обладать сознанием? К моему удивлению, Кох так не думает.

– Предположим, проект мозга Генри Маркрама будет успешным и мы действительно получим эту идеальную цифровую копию человеческого мозга. Она, конечно, будет уметь говорить, потому что раз это точная копия мозга, значит, в ней есть и модель центра Брока, который отвечает за владение языком. Но такой компьютер не будет сознательным существом. Возможно, в нем будет минимальное значение Ф на уровне пары транзисторов, но он никогда не сможет ощутить ничего похожего на то, что испытывает мозг.

Дело в том, что предложенный Тонони коэффициент Ф отражает природу причинно-следственных связей внутреннего механизма, а не поведение входящих и исходящих сигналов. В типичной схеме соединений, существующей внутри компьютера, каждый транзистор в центральном процессоре может быть связан максимум с четырьмя другими транзисторами. Значение Ф такой схемы чрезвычайно мало, и, по мнению Коха, это соответствует низкому уровню сознания. Интересно отметить, что такая абсолютно точная модель должна будет громогласно утверждать, что она обладает сознанием, что у нее есть внутренний мир. Но Кох считает, что это только разговоры.

– По сути дела, это похоже на создание компьютерной модели черной дыры: смоделированная масса не влияет на реальную массу, существующую вокруг компьютера. Такая компьютерная модель никогда не сможет искривить пространство, окружающее ее. Точно так же можно создать в компьютере модель сознания, но такое смоделированное сознание не будет ничего испытывать. В этом и заключается разница между моделированием и воссозданием. Сознание возникает из причинно-следственных связей механизма. Оно обладает физической сущностью.

Сознание зависит от способа организации сети. Тот же принцип применим и к зомби-сети, созданной Тонони из десяти нейронов. Поразительно то, что тот принцип, который Тонони использовал для превращения сети из десяти нейронов с высоким Ф в зомби-сеть с нулевым Ф и точно такими же входящими и исходящими сигналами, можно применить и к сети человеческого мозга. Обе сети будут демонстрировать одинаковое поведение на уровне ввода-вывода, но вследствие различий в переходах их внутренних состояний коэффициент Ф одной из них будет высоким, а другой – нулевым. Но можем ли мы быть уверены, что это означает, что одна из них имеет сознание, а другая принадлежит зомби?

Меня беспокоит тот факт, что все это, по-видимому, подчеркивает практически неразрешимый характер проблемы сознания. Безусловно, величина Ф очень хорошо отражает разницу между моделью мозга и реальной природой его архитектуры. Она определяет отличие зомби-сети от человеческого разума. Но можем ли мы знать, что модель мозга или зомби не имеют сознания? Они-то по-прежнему кричат во всю глотку: «Черт возьми! Сколько можно повторять одно и то же? Есть у меня сознание!» Но значение Ф утверждает, что они притворяются. Я говорю зомби, что, судя по Ф, у него нет внутреннего мира. Но зомби настаивает: «Нет, есть!» – точно так же, как настаивал бы мой обладающий сознанием мозг. Разве не к этому сводится вся эта проблема? Я могу что-либо узнать о системе, выражающей такие чувства, только по ее вводу и выводу. Конечно, я могу принять величину Ф за меру сознания, но не является ли сознание именно тем, что по самой своей природе не поддается эмпирическому научному исследованию?