Реалии Лиги наций

I

Катастрофа войны убедила всех мыслящих людей в том, что мы являемся не только свидетелями, но и участниками величайшего кризиса истории. Империи брошены в плавильный тигль, и будущее зависит от того, насколько в преобразованном виде государства мира докажут, что они более едины и достаточны, чем их предшественники. Одной из самых вдохновляющих идей, возникающих из этого мощного потрясения, является убеждение, что цивилизованное человечество обязано предотвратить повторение варварских столкновений, в которой в жертву приносятся миллионы лучших и достойнейших и разрушается благосостояние поколений ради бесполезного роста и мнимого престижа. Героические усилия союзников уже предотвратили худшее: они отразили угрозу всемирного порабощения, но плоды победы нельзя промотать с безразличием и без смысла. «Неодолимый» союз Антанты смог потушить пожар мощными усилиями, прозорливостью и бдительностью он должен суметь предотвратить его новую вспышку. Антанта должна быть развита в Лигу Наций, чтобы сохранить мир и обеспечить справедливость. Это проблема, но прогресс политической мысли и условия времени дают такие средства и возможности, каких не существовало прежде. Мы совершили бы непростительное преступление, если бы не использовали в полной мере возможности, предоставленные переплавкой в мировом тигле.

Чтобы эта попытка принесла хорошие результаты, особенно важно замечать важнейшие препятствия и двигаться к определенным целям. По-моему, самая значительная опасность лежит не в традиционном скепсисе относительно возможного разрешения международных конфликтов, а в приводящем в замешательство богатстве идей, господствующих в наше время и состязающихся за превосходство в наших мыслях и делах. Три величайшие идеи выпущены, так сказать, на свободу в области политической организации:

1) стремление национальностей к самоопределению;

2) самосознание исторических государств;

Этих трех идей достаточно, чтобы поглотить всю энергию цивилизованного человечества в ходе эпохи. Все они действуют одновременно, хотя, по сути, они должны дополнять друг друга. Очевидно, например, что не может быть и речи о расчленении таких традиционных организмов цивилизованных империй, как Великобритания, для того, чтобы удовлетворить в полной мере возможные притязания всех национальностей, включенных в них. В разной степени между историческими государственными объединениями и тенденцией к самоопределению должны быть определенным способом достигнуты баланс и компромисс, и это накладывает на будущую Лигу одно материальное ограничение. Она не может состоять из всех наций, живущих на земле, но только из наций, воплощенных в самодостаточные государственные организации. Это будет Лига государств, сочетающаяся с широким осуществлением национальных прав. Представьте на минуту Великобританию, развалившуюся на ее национальные элементы – Ирландию, Уэльс и Шотландию, движущиеся каждый своим собственным путем, не говоря уже о неисчислимых отсталых и чуждых расах.

С другой стороны, поскольку основания наших государств должны быть усилены обращением к расовой психологии и национальному единству, постольку наше стремление к международной справедливости должно принять определенные формы. Невозможно на этой стадии, во всяком случае, разделение на отдельные государства и соединение их затем в международную республику. Люди остро чувствуют, что они прежде всего британцы, французы, американцы, русские, сербы, а потом уже граждане мира. Коль скоро это так, то новый порядок должен возводиться как Лига, а не как федеральное правительство, передающее какой-то объем автономии составляющим ее частям и возвышающееся над ее членами и готовое принуждать их в наиболее важных делах даже против их воли. Опять же одним из наиболее сильных потоков, создающих современный порядок, является, несомненно, стремление рабочих классов избавиться от анархического соревнования в экономических делах. Споры между трудом и капиталом не касаются нас в этой связи, пока они ограничиваются конфликтами внутри данного общества, но капитал интернационален по своей сути, и взаимозависимость различных стран как частей мирового экономического организма так велика, что невозможно рассматривать вопросы снабжения или требования рабочих мест и определенного уровня зарплаты, исходя лишь из местных условий. Поэтому лидеры рабочего движения, естественно, склоняются к требованиям регулирования как распределения материалов, так и заработной платы, санитарного законодательства, жизненных стандартов, которые простираются над границами существующих государств и включают международное управление экономическими делами. Но упомянем лишь одну-две трудности: как свести к равным или хотя бы примерно соразмерным стандартам потребности английских, немецких, русских и китайских рабочих? Никакое законодательство, надзор и принуждение не уничтожит различия, созданные столетиями национального роста. В общем, лидеры Лиги Наций должны будут позаботиться о том, чтобы их покровительство производителям и служащим не выродилось в бюрократический деспотизм. В ограничениях нет вреда, когда полностью осознается, что общее выступление за мир и справедливость будет основываться в этом случае не столько на жестком установлении, сколько на свободной решимости членов предотвратить кровопролитие и агрессию. Было бы не только непрактичным, но даже пагубным возвести федеральное правительство над всем миром и поручить ему окончательное решение всех сложных дел и всех конфликтов человечества. Ни одно правительство не сможет справиться с такой задачей, ни одно человеческое образование не сможет взять на себя такой ответственности. Как хорошо было сказано в одной заметке, опубликованной «Round Table» по данному предмету: строительные леса Лиги Наций рухнули бы, если бы такая огромная тяжесть была бы нагромождена на нее беззаботными строителями. И все же пришло время и имеются средства для того, чтобы объединить политические усилия ведущих цивилизованных наций таким образом, чтобы избежать всеобщего конфликта и обеспечить каналы для мирного разрешения трудностей.

II

Создание действенного международного права выдвигает потребность в одном главном устройстве. Нормы этого права должны быть обеспечены адекватными санкциями, т. е. гарантиями их принудительного применения. Нормы Женевской конвенции, Гаагских конвенций, Парижской декларации сами по себе являются тщательно сформулированными, общепризнанными законами. Их недейственность до сих пор означает отсутствие трибунала для осуждения нарушителей этих норм и исполнительного органа для их наказания. Торжественное провозглашение нейтралитета Бельгии было достаточным как заявление права (right), но за ним нет никакой регулярной санкции, и поэтому одна из стран, которая согласилась гарантировать его (нейтралитет), выбросила это соглашение в бумажную корзину, не рискуя ничем, кроме борьбы со случайными защитниками этой жертвы. Такое положение вещей не будет больше приемлемо, когда Лига примет решение призвать государство, нарушившее закон, к ответу перед действительным трибуналом и принудит его выполнить обязательства, компенсировать ущерб или подвергнет его определенному договором наказанию. Создание Суда высшей инстанции в делах международного права и твердая решимость Лиги приводить в исполнение решения Суда является первой мерой, необходимой для того, чтобы сделать реальностью идеал Лиги Наций. Это стало бы огромным шагом по пути прогресса человечества. Уже с XVII века, когда бедствия тридцатилетней войны вызвали первые систематические попытки международного правоведения, уже со времен Гроция774 юристы и государственные деятели тщетно искали дорогу к гарантированной санкциями международной справедливости. [Задача] расчистить дорогу к решению этой проблемы сохранилась до нашего времени.

III

Но этого недостаточно. Во многих случаях ожесточенная вражда возникает между нациями и государствами не вследствие нарушения прав, а в результате конфликта интересов. Мы каждый день читаем о резких противоречиях между чехами и немцами, поляками и украинцами, русскими и турками, болгарами и сербами, итальянцами и югославами: многие из этих противоречий проистекают из противоречащих притязаний национальностей на территории; другие порождаются экономическим соревнование; третьи могут иметь подоплекой религию или культурные антипатии. В прошлом эти антагонизмы разрешались бы сами собой в ходе кровопролитных войн и бесконечных колебаниях между так называемыми победами и вполне реальными поражениями. С возникновением Лиги Наций огромное влияние организованного общественного мнения человечества должно благотворно влиять на умиротворение, сводя эти раздоры на минимум и выдвигая против них здравый смысл и справедливость всего цивилизованного мира. В распоряжении Лиги будет много материальных средств для того, чтобы образумить противников: их можно будет принудить прибегнуть к третейскому суду или предостеречь от опрометчивых действий, установив обязательный период времени для размышления и переговоров, к ним могут быть применены меры экономической изоляции. В то же время следует согласиться, что Лига не может принять на себя ответственность за окончательное разрешение всех споров, в которых сталкиваются интересы, в отличие от нарушения законов. Например, на западе Североамериканских штатов и в государствах Австралийского содружества сильно мнение, что следует воспрепятствовать иммиграции китайцев и японцев: народы Калифорнии и Австралии хотят строить государство на прочной основе колонизации белой расы. С другой стороны, у японцев и китайцев сильно чувство, что дискриминация их в этом деле оскорбительна и несправедлива, и существуют веские материальные причины, почему ведущие государства «желтой расы» подталкивают экспансию путем эмиграции. Конечно, Лига Наций будет делать все возможное, чтобы уменьшить остроту конфликта и подготовить почву для компромисса, но может ли она взять на себя решение спора и принудить австралийцев допустить определенных иностранных поселенцев или принудить японцев отказаться от поисков мест поселения на тихоокеанском континенте? Очевидно, что нет, если только Лига не готовится стать всемирным правительством. В то же время ясно, что в случае непримиримого конфликта приход Лиги будет означать полную замену старых методов рассмотрения подобных дел. Вместо того, чтобы готовиться к вооруженному конфликту, который может разразиться в любой момент, соперничающие стороны, возможно, будут сдерживаться до тех пор, пока не будет найден подходящий компромисс, и в это время не будет предпринято никаких односторонних насильственных действий. В таких условиях даже негативное решение стороны, которая отвергает требование, имеет определенное преимущество, но, несомненно, обстоятельное рассмотрение целесообразности со временем даст почувствовать себя в смысле определенного предложения и принятия соглашения.

Вовсе не исключено, что некоторые из этих конфликтов интересов, ожесточенные расовым и культурным антагонизмом, могут разразиться реальными военными действиями вопреки сдерживающему влиянию, оказанному на противников Лигой. Было бы опрометчиво надеяться на то, что южноамериканские республики или азиатские пограничные государства можно убедить навсегда перековать мечи на орала или что международная полиция будет всегда наготове под рукой. Судя по тому, что происходит сейчас в Восточной Европе перед лицом «несметных» войск Антанты, могут быть возражения против полицейских акций Лиги не только со стороны нарушителей, но и полицейских властей. Однако такие изолированные междоусобицы были бы менее значительными и более короткими и никоим образом не могли бы сравниться с гигантскими усилиями и изнурительными приготовлениями, столь характерными для условий, которые мы наблюдали до настоящего времени. Авторитетные представители трех ведущих держав Антанты заверили нас, что необходимы определенные основополагающие условия, чтобы не допустить поглощения интересов этих государств интересами Международной Конфедерации, чего в полной мере требует абстрактная доктрина. Франция не может разоружиться на суше, потому что ей противостоит амбициозная и неразборчивая в средствах нация, которая, хотя и побеждена сегодня, может думать о реванше и обладает населением в два раза превосходящим население самой Франции. Великобритания не может разоружиться на море, потому что ее существование и связь ее частей зависят от ее морского превосходства. Соединенные Штаты не собираются впутываться в конфликты и союзы европейских государств, намереваясь поддерживать материальное превосходство некоторых из них над другими. Действительно, президент Вильсон и его многочисленные последователи энергично выступают за Лигу всех народов, но легче выдвинуть идеал такой Лиги, чем придать миру форму, соответствующую его принципам. Беспорядок, бедствия, преступления порождают брожение, зловонием ударяющее в нос, и все же адепты нового порядка больше времени тратят на торжества и празднества, чем на успокоение встревоженного мира. Это знакомое присловье, что мы не должны вступать в новые войны, продолжение старых войн, что наши солдаты устали и очень хотят домой. Но это определенно неподходящее выражение духа руководства международными делами. Возможно, это трудная задача, но только компетентное и строгое рассмотрение современных проблем в их крайних и мучительных формах является той мерой, которая придаст практическую ценность любой схеме улучшения международных отношений. Суровая обязанность нашего века – увидеть доведенным до конца дело, начатое великой борьбой против германского милитаризма, даже если это вызовет дальнейшие жертвы и трудности. Для выполнения задачи необходимо, чтобы она была сведена к ее существенным чертам775.

Кажется, как будто исторический процесс, которым был положен конец частным войнам в Средние века, собирается вновь повториться в случае международных войн в наше время. Европа около 1000 года н. э. представляла собой арену борьбы, где каждый барон и каждый укрепленный город находился в состоянии постоянной войны с соседними баронами и городами. Церковь первой стала проповедовать мир и вводить своего рода «международное право». Духовенство начало с того, что безуспешно попыталось связать воюющих обязательствами и установить полный мир. Но добиться полного отказа было невозможно, и многие из тех, кто давал торжественные клятвы, были первыми, кто нарушал их. Впоследствии были наложены частичные ограничения, показавшие свою эффективность и практичность: люди не могли сражаться в храмах и внутри церковной ограды; они не могли сражаться по праздникам и по определенным дням недели – с четверга по понедельник. Таким образом была подготовлена почва для усиления государственных властей, чтобы начать наступление на частные войны и уничтожить их на благо государственной монополии. Будем надеяться, что мы увидим возникновение эффективных мер для уничтожения этих государственных монополий ради Всемирной Лиги. Но было бы фатальной ошибкой считать, что мир готов к немедленному и постоянному соглашению о международном правительстве. Первой следует пройти стадию Лиги Наций, и потребуется определенной время, прежде чем ее задачи и возможности будут исчерпаны.

IV

Поскольку мы не можем отказаться от государств, построенных на национальном и территориальном принципе, перед нами неизбежно возникнет другая сложная проблема. До каких пор следует терпеть деспотизм и угнетение на территории этих отдельных государств? Конечно, хорошо признавать за государствами независимый суверенитет в управлении их внутренними делами, но нравственные пределы для невмешательства существовали во времена до [возникновения] Лиги, например, когда в начале XIX века турки собирались истребить греков, не только пламенные грекофилы, как лорд Байрон, но и правительства Англии и Франции и даже воинствующий поборник Священного союза император Николай подняли оружие и спасли греческих подданных султана. Когда в семидесятые годы вырезали болгар, в Европе распространилось негодование, и Россия повела войну за их освобождение. Вследствие резни армян и македонцев пытались применить всякого рода неудовлетворительные средства – инспекции, конференции и т. п. – для того, чтобы сдержать законного суверена. Тем более такие исключительные случаи неудовлетворительного управления нельзя терпеть под надзором Лиги. Вопиющий случай такого рода, если так можно сказать, представлен большевистской тиранией в России, где всему образованному классу – не столь уж и многочисленному – грозит уничтожение. Таким образом, мы вынуждены признать возможность и необходимость вмешательства в дела суверенных государств от имени организованного общественного мнения, выражаемого Лигой. Однако нет надобности говорить, что такое вмешательство должно быть направлено на устранение вопиющих злоупотреблений, и едва ли следует начинать серию «крестовых походов» для того, чтобы исправить всякого рода изъяны и ошибки. Такая политика была бы не только непрактичной, но она привела бы к недопустимому угнетению и беспредельному недовольству со стороны наций, подвергнувшихся такому вмешательству. Невозможно твердо и быстро провести линию между мудрыми и глупыми мерами в этом отношении. Все, как и во многих других человеческих делах, будет зависеть от осмотрительности, такта и здравого смысла. Конгрессы и исполнительные представители Лиги, несомненно, будут иметь широкий простор для их обсуждения и для поддержания компетенции и репутации. Определенно эта задача будет достойной их исполненных благими намерениями усилий. Однако в настоящий момент не может быть и речи о том, чтобы хотя бы кратко обрисовать конституционный механизм, каким следовало бы наделить Лигу. Проблема сочетания надлежащего самоопределения ее членов с действенной организацией целого, несомненно, окружена огромными трудностями. Я могу только упомянуть вскользь сложную природу оценки значения, если так можно выразиться, в отношении к соответствующей весомости голосов и влияния разных государств, так различающихся по размеру, силе, благосостоянию и [уровню] цивилизации. Старая система учета каждой международной личности как единицы не подходит для Лиги, намеренной не выражать праведные желания, а вырабатывать решения и приводить их в исполнение. Нужно прийти к какому-то соглашению о значении голосов и определении прав и обязанностей. Будем надеяться, что огромные выгоды, которые можно извлечь из такого соглашения, сделают его реальностью. Во всяком случае, это та надежная перспектива, которая открывает нам вид на что-то еще, помимо залечивания ран, восстановления разрушенного и выплаты контрибуций. С войной еще не боролись, если не смогли сделать ее отправной точкой новой эры, в которой раз и навсегда отвергается циничный принцип необузданного эгоизма в политике и народы мира выбирают идею справедливости как путеводную звезду международных отношений.