Зачем подросткам субкультуры

Субкультуры существовали во все времена. И при царском режиме, и при советской власти. Только назывались они иначе. И законом преследовались строже. Оттого у людей старшего поколения устойчивая неприязнь ко всем движениям и объединениям.

Александра С. Я в возрасте 14 лет как-то спросила свою бабушку, знает ли она, кто такие хиппи[9]. До сих пор помню ее реакцию. Бабушка замахала руками и, понизив голос почти до шепота, сказала: «Дурные люди, наркоманы». Мой отец оказался уже значительно лучше осведомлен. Он в общих чертах поведал мне об основных идеях этого движения. Но добавил, что сам лично считает их философию надуманной, демонстрации вымученными, а самих хиппи обозвал тунеядцами.

В наше время последователи субкультур не считаются ни революционерами, ни тунеядцами. В чем-то вызывающими – может быть. Но мы признаем возможность совместного сосуществования с представителями различных движений и объединений (если, конечно, их философия не агрессивна, а мы сами достаточно терпимы). Наши миры не противоречат друг другу, они параллельны.

Но непонятным остается вопрос: зачем создаются субкультуры? Зачем наши дети так упорно стараются подражать кому-то с весьма сомнительными, с нашей точки зрения, идеалами? Зачем вообще подросткам нужны миры, параллельные нашим? Неужели им недостаточно того мира, который мы им преподносим?

Секреты психологии

Понимать подростковую культуру и стать ее приверженцем – разные вещи. Подростки хотят, чтобы вы знали и уважали их культуру, но им вряд ли понравится, если вы станете одеваться и вести себя как шестнадцатилетние.

Дебра Хаффнер

Оказывается, недостаточно. Ни одна заботливо нами созданная реальность не заменит ребенку собственного жизненного опыта. И чем старше ребенок, тем этот опыт должен быть многообразнее.

Мы провели опрос среди взрослых людей на тему: «Зачем подросткам субкультуры?». Самым частым был ответ: «Недостаток родительского внимания». И не важно, отчего он возник, этот недостаток внимания: из-за того ли, что родители нищие и вечно пьяные – или богатые и вечно занятые. Ребенок все равно будет пытаться привлечь к себе внимание. Только один из ста будет стараться учиться на одни пятерки и побеждать на олимпиадах, а остальные девяносто девять будут выделяться поведением, одеждой или чем-то еще. Так проще.

Арсен, 15 лет. Что вы привязались к панкам? Думаете, мы все – отбросы помойки? Я вот, пока был обычным, таким, как принято, – меня вообще никто не замечал. У меня брат малой болеет, родаки вокруг него прыгают, деньги все в него вбухивают. Все в классе в шмотках* дорогих с девайсами* электронными, а я как обсос* ходил в старье с нокией* древней. Я и сейчас как обсос, только с идеей. А потом мне косуху* друган отдал старую, я ирокез* выбрил и татуху набил. Я так в школу и заявился. У всех в глазах ужас был. Мне понравилось. Так и хожу. И пусть выгоняют из школы, из дома. Не пропаду.

Арсену пришлось повзрослеть довольно рано, в семь лет, когда родился младший брат. Появление младшего брата или сестры всегда требует от более старшего ребенка вмиг стать сознательнее, ответственнее. Все домочадцы начинают делиться на «больших» и «маленьких». И даже если «большому» всего три-четыре года, от него все равно ожидают понимания и взрослости. Что уж говорить, если младший рождается с проблемами в состоянии здоровья.

Мама Арсена рассказывала, что старший сын очень быстро стал помощником в непростом деле борьбы за здоровье маленького: он играл, гулял, кормил, менял подгузники, даже иногда вставал ночью, чтобы покачать кроватку и дать выспаться вымотанной матери. И все, казалось было благополучно, пока не пришла пора влюбляться. Понравившаяся девочка отвергла ухаживания по причине отсутствия у Арсена средств на цветы и походы в кафе. «Он тогда впервые сорвался, – говорила мама. – Пришел из школы, швырнул сумку в один угол, мешок со сменкой в другой и стал обвинять нас. Он то плакал, то кричал, то бил кулаками в стену, то сползал спиной по стене, закрыв лицо руками. Хорошо, что у отца выходной был, он скрутил Арсена, влил в него успокоительное и стал спокойно выяснять, что произошло».

Родители тогда поняли, что теряют сына, стали уделять ему внимание, выдавать небольшие карманные деньги, подарили на день рождения модный телефон. Но существенно это ситуацию не изменило, подросток стремительно менялся. Начал грубить взрослым, перестал проводить время с младшим братом, иногда приходил домой ночью и пьяный. Начались проблемы в школе. Родители нашли хорошего психолога, но Арсен со словами: «Спохватились. Надо было раньше думать» – отверг предложенную помощь.

Казалось бы, всем понятно, что именно надо делать, чтобы такого не произошло: поровну делить свою любовь, заботу и внимание между всеми членами семьи. Покупая конфету младшему, купить жвачку старшему и шоколадку жене. Чмокнув в нос младшего, погладить по голове старшего и обнять мужа.

Если же раскол уже произошел, надо найти человека, который станет добрым примером для ребенка. Для некоторых таким примером становится школьный учитель, который, обладая авторитетом, ненавязчиво начинает вкладывать в голову подростка «правильные» мысли. Кто-то находит контакт с близкими родственниками (дядями, тетями, бабушками, дедушками) или с соседями, которые своей любовью, кажущимся легким отношением к жизни или, наоборот, личными примерами боли постепенно научают подростка видеть то, что скрыто от него застилающей глаза и разум обидой.

Азбука для подростков, пап и мам

Как объяснить родителям, что досуг детей закономерно отличается от досуга родителей?

Трудно объяснить очевидное, если люди с этим не согласны. Что Земля – круглая, сначала не поверил никто, хотя это было очевидно, если видеть, как исчезает на горизонте корабль. Вы не сможете им это объяснить, если они в это не поверят, а доказательства проигнорируют.

Отсюда два совета:

• пусть ваш досуг не будет «кислотным»;

• вспомните о своих мыслях по этому поводу, когда вырастут ваши дети.

В данном случае таким человеком стал одинокий сосед, который по одному ему известным причинам собирал таких вот обозленных на весь свет подростков. Сосед этот, бывший столяр, снимал гаражное помещение и приучал вольно шатающихся мальчишек к мужскому труду, а заодно умело подбирал нужные слова, чтобы нежные души зазвучали ладно. Арсену сейчас девятнадцать, он вернулся в семью, закончил колледж по профессии столяр-краснодеревщик, зарабатывает честные деньги, помогая родителям, заботится о брате.

Можно обратиться к некоторым видам досуга, например к восточным единоборствам. Как правило, преподаватели этих секций, помимо непосредственно боевого искусства, внушают мальчишкам определенную философию, характерную для конкретной дисциплины, учат выдержке, терпению, упорству. Для девочки таким досугом могут стать курсы шитья, когда за иголкой и ниткой ведется задушевный разговор с преподавателем, который может несколько сгладить острые углы и шипы подросткового восприятия действительности. А заодно девочка научится самостоятельно шить себе оригинальную одежду.

Чтобы колючий подросток отправился на занятия, не стоит ему указывать направление. Можно оставить визитку на столе или, разговаривая по телефону с подругой, невзначай обронить: «Не понимаю, и чего подростки так тянутся на это ушу». Если вашему ребенку свойствен дух противоречия, можно даже добавить: «Лично я – против всех этих сборищ и размахивания руками». И очень может быть, что ваш подросток начнет посещать эту секцию.

А вот пример обратной ситуации, когда материальное обеспечение на высоте, а родительского тепла не хватает.

Оля, 15 лет. Да нет, у меня нормальные родители. Мне и не хочется, чтоб они дома все время были. Вон, Катькины никуда не ездят, ей все запрещают. Я бы так не хотела. Правда, жалко, что мама не смогла на моем выступлении быть, но я же понимаю, что они деньги зарабатывают, чтобы у нас все было. Зато мы не ругаемся почти. Они как приедут, мы сидим и рассказываем, что да как. Они сначала злились, когда узнали, что я рок слушаю. Но сейчас у нас договор: могу ходить на концерты и тусы*, если не пью и не курю. И наркотики не принимаю, конечно. Зато они мне из командировок привозят диски и футболки. А раз привозят – значит, помнят обо мне в поездках.

«Раз привозят – значит, помнят обо мне». В этой фразе – всё: и любовь, и надежда, и боль. С момента интервью прошло чуть больше года. На сегодняшний день Оля – абсолютно самостоятельная личность. Готовится поступать в один из самых престижных экономических вузов, самостоятельно ведет домашнее хозяйство, умело распределяет средства, выделяемые родителями ежемесячно, поет в рок-группе. Наркотики не употребляет, не курит, отношение к алкоголю по-прежнему равнодушное. Но на вопрос: «О чем ты сейчас мечтаешь, Оля?» – девушка отвечает с грустью: «Я хочу стать маленькой».

Мы, будучи родителями, сами понимаем, что в погоне за материальным достатком можем потерять своих детей. Пример Оли – один из самых благополучных. Но неизвестно, как и когда он аукнется. Бывает, что, вырастая, взрослые «без детства» становятся кидалтами* и начинают в сорокалетнем возрасте собирать кукол, пытаясь компенсировать украденные у них детские годы. В случае Оли это годы, когда ее сверстницы еще наряжали кукол, а она, стоя в гипермаркете перед полками с бытовой химией, выбирала средство для мытья полов.

В противоположность недостатку внимания нельзя забывать и о его избытке. Гиперопека, то есть повышенный контроль со стороны родителей, рождают у ребенка протест. И чем чаще подростку говорят, что его друзья недостаточно хороши, тем сильнее он к ним будет тянуться.

Ирина, 17 лет. У моей подружки-эмо была такая проблема пару лет назад. Родители при виде розовой косой челки буквально упали в обморок, так что краску пришлось смыть, а перед вечерними гулянками она брала цветной лак для волос и у меня дома наводила такой марафет, что шок-рокер Мэрилин Мэнсон обзавидуется. И чем больше ей все это запрещали, тем «красивее» она становилась. А потом родители стали чаще ездить в командировки, оставлять ее одну, и вскоре она стала делать более изящный макияж и прическу – тоже в эмо-стиле, но уже более по-взрослому, что ли. Так что зацикленность родителей на внешнем виде только вредит, так и получаются «девочки наоборот», живущие с девизом: назло маме отморожу уши.

Многие родители очень остро воспринимают яркие прически и макияж дочерей. Что делать, если дочь заявила о своей принадлежности к субкультуре эмо* (или какой-то другой) и выкрасилась (или только изъявила желание покраситься) в экстремальный и совсем неестественный цвет? Пороть? Уже поздно. И чревато более серьезными проблемами в отношениях с подростком, вплоть до его ухода из дома и (при определенных склонностях) суицида. Ругать? Можно. Но если уж вы это делаете, старайтесь быть спокойными и логически обосновывать свои запреты. Например, постараться объяснить, что вы недовольны поступком, что с зелеными волосами абитуриенту сложнее поступить в престижный вуз, что у людей предвзятое отношение к подобной внешности: придется отчаянно зубрить предметы, которые ведут пожилые учителя старой закалки.

Но самый лучший вариант – договориться. Пообщайтесь, постарайтесь выяснить, почему для подростка так важна зеленая голова. Что это: дань моде, средство повысить свой рейтинг среди сверстников, просто игра? Если для ребенка это так важно – позвольте ему иногда выглядеть так, как хочет он. Сейчас существуют лаки для окраски волос, смывающиеся шампунем. Можно договориться о том, что походы в школу и на официальные торжества – в социально приемлемом виде, а по выходным, на дни рождения или на танцы подросток вправе экспериментировать.

Если вы практикуете материальное стимулирование труда и успехов, можно предложить подростку самостоятельно зарабатывать средства для украшения своей персоны. Иными словами, закончил месяц учебы без троек – получи карманные деньги, убрал квартиру – заработал еще немного. Хочешь – иди с друзьями в кафе, хочешь – купи косметику или баллончик краски для волос. Таким образом подросток узнает цену деньгам и получит хороший стимул для прилежного обучения.

Даже если вам совсем не нравится, как выглядит ваш ребенок, постарайтесь не критиковать в целом его стиль. У этого стиля есть свои каноны, которых подросток должен придерживаться. Однако если вы позволите себе лишь небольшие поправки: «Мне кажется, что тебе больше пойдет, если ты возьмешь вот эту помаду, попробуй, не понравится – сотрешь и накрасишь по-своему», – у вас будет шанс стать авторитетным советчиком для своей дочери. И тогда, собираясь на очередное мероприятие, она подойдет и спросит: «Ну, как я тебе, мам?»

А помните, как ответил Король (литературный персонаж бессмертного произведения Антуана де Сент-Экзюпери) Маленькому принцу: «Власть прежде всего должна быть разумной. Если ты повелишь своему народу броситься в море, он устроит революцию. Я имею право требовать послушания, потому что веления мои разумны». Хотите стильной прически у своего ребенка – отведите его к стилисту или посоветуйте качественную краску для волос, хорошую косметику. Иначе велик шанс, что в один из дней в вашем доме поселится чучело с паклей вместо волос и опухшим от аллергии на дешевую косметику лицом, что будет вредно не только для вашей нервной системы, но и для здоровья подростка, а значит, и для вашего кошелька.

Нина, 16 лет, панк. Предыдущему поколению «лихих девяностых» было все можно, а нам – резко все нельзя. С чего бы это? Недавно взрослые придумали какие-то возрастные цензы на музыку, комендантский час, школьную форму, какие-то «концепции по нравственному воспитанию молодежи», а еще религиозные активисты вышли на улицы с пикетами против рок-концертов… Конечно, запреты – это же самое простое. Но бесполезное. Мы все сделаем по-своему. Это, если хотите, закон жизни: мы – нонконформисты, вы – конформисты. Так было и всегда будет, иначе развитие общества прекратится. Чем больше вы закручиваете гайки, тем быстрее у нас сорвет резьбу – это не я сказала, а учебник по физике.

Вспомните себя в подростковом возрасте. Чего вам хотелось тогда? Слушаться маму, учителей, сидеть зубрить уроки, носить серенькое платье до колен и ложиться спать в восемь вечера? Весьма сомнительно. Дерзкий стиль в одежде, острый язык, громкая ритмичная музыка – это то, что было, есть и будет модно. Если бы родители разрешали детям абсолютно все, человечество вымерло бы давным-давно. Но что получится, если запрещать абсолютно все, если руководить каждым шагом подростка? В случае послушания ребенка вы получите забитого маменькиного сынка в штанах, натянутых до подмышек (или «упакованного» в бренды), неспособного принять самостоятельное решение, двигаться по жизни без маминых советов. Что будет с ним, когда не станет вас? На работе и в личной жизни будут появляться те, кому он не сможет противиться и кто сделает его несчастным. Но есть варианты куда более неприятного для матерей развития событий: «сорванная резьба», то есть протест, бессмысленный и беспощадный. В этом случае на лечение могут уйти годы. Но лучшим лекарством от него является профилактика. Человеку голова дана, чтобы самостоятельно соображать, принимать решения. Да, где-то споткнется, шишек набьет. Зато приобретет опыт, научится анализировать, предвидеть негативные последствия, принимать решения, что гораздо ценнее послушания, согласитесь?

Азбука для подростков, пап и мам

Как убедить взрослых в необходимости личного времени?

Заключить договор о режиме дня, где есть дела, нужные тебе, маме, папе, семье, школе. Согласиться и выполнять все, что нужно другим (в разумных границах, конечно). И с чистой совестью делать то, что нужно тебе, в специально отведенное для этого время. Жизнь в таком режиме снимет напряжение родителей и структурирует твое собственное сознание.

Пожалуй, основной причиной, по которой подросток нуждается в субкультуре, является идентификация (самоопределение).

Возьмите листок бумаги, ручку и напишите десять раз ответ на вопрос «Кто я?». Дайте 10 определений себя. Пишите первое, что приходит вам в голову, не старайтесь быть оригинальными… Получилось?

Теперь посмотрите на самые частые ответы людей разных социальных слоев в возрастной категории от двадцати пяти до пятидесяти лет:

• мама/бабушка/дедушка (социальные роли);

• директор/массажист/писатель/уборщица/музыкант/спортсмен (профессиональные);

• женщина/мужчина (половые);

• филателист/цветовод/меломан (по интересам);

• человек/личность/индивидуум;

• бабник/алкоголик/шопоголик/лентяй (недостатки).

Видите, сколько у нас социальных (общественных) ролей? А что может ответить школьник на вопрос «Кто я?». Попробуйте спросить своего ребенка. Все его определения будут самыми обычными, ничем не отличающими его от миллионов других девочек и мальчиков: ученик, сын или дочь, брат или сестра… Но если такой ответ по факту вмещает только то, что вы услышали от ребенка лет десяти (говоря «Я – Вася», он только это и имеет в виду), то у подростка подобный ответ лишь верхушка айсберга; невидимая и большая часть состоит из попыток идентификации, то есть определения себя как личности. Ответ на вопрос «Кто я?» в подростковом возрасте становится наиболее важным.

Самый простой способ идентифицировать себя с кем-либо – присоединиться к некой группе людей со схожими интересами. А поскольку любая субкультура – это сообщество, которое как раз объединяет людей со схожими интересами, подросток легко идентифицирует себя с его представителями.

Стас, 18 лет, альтернативщик*, студент факультета психологии. Бунт против родителей – это абсолютно нормально, так даже дедушка Фрейд считал, да и Юнг ему вторил. Каждое новое поколение отрицает ценности старого, чтобы создать нечто свое – как всем нам кажется, уникальное и новое. Мои родители юристы и, как я считал в тринадцать лет, скучные люди, ничего, кроме кодексов, перед собой не видящие. Все разговоры за столом – о защите подсудимых и уголовных процессах. Для семиклассника это же тоска смертная. Другое дело – мой двоюродный брат, музыкант, играет джаз-рок. Он мне и дал в руки гитару. И, что называется, пошло-поехало…

На меня повлияло желание общения. Чтобы не только «сынок, как дела в школе?», а поговорить с кем-нибудь по душам о том, что вправду интересно. У меня, как сейчас понимаю, была чистая компенсаторика: хотелось стать общительнее, смелее, интереснее. Новая музыка и друзья дали мне все это. И после этого как-то и отношения с родителями улучшились. Получается, это не «предки» были скучными (они-то искренне любят свою работу), а я – до того как нашел свои интересы. Осознав это, увлекся психологией, поступил в университет. Оказывается, познавать себя – столь же интересно, как и сочинять забойные соляки.

Мы проводили интервью не только с подростками до шестнадцати лет (возраст, обозначенный в заглавии этой книги), но и с более старшими. Зачем? Во-первых, чтобы вы могли понять, что ваши сложности временны. А во-вторых, потому что человек более старшего возраста зачастую уже отчетливо осознает настоящие причины своих подростковых конфликтов. Иными словами, если спросить у четырнадцатилетней девушки, почему она стала панком, она ответит просто: «Нравится», или «Нравится музыка», или «Все друзья – панки». А в восемнадцать лет уже будет способна увидеть реальные сложности того времени: мама все время работала, девочке же хотелось привлечь мамино внимание, а может, ее обижали в школе и захотелось отгородиться. Хотя если человек не склонен к самоанализу или не готов признать истинные причины конфликтов, он может до конца жизни так и не осознать их. Разве пятнадцатилетний ребенок признается, что он «скучный»? Вряд ли. С этой позиции мнение восемнадцатилетних куда более объективно.

Есть весьма небольшой процент подростков, которые уже определились по жизни. Такие подростки, как правило, не увешивают себя знаками принадлежности к определенной группе. Вы никогда не встретите шахматиста в костюме, раскрашенном под шахматное поле. Максимум, у него найдется подаренный друзьями брелок в виде шахматной фигуры. Они не пьют пиво и не околачиваются без дела под вашими окнами. Они хорошо учатся и уверенно идут к намеченной цели. Такие подростки могут быть популярны или осмеяны – в зависимости от моды на их увлечение. Например, подросток, увлекающийся брейк-дансом* или роуп-джампингом*, сейчас, в наше время, будет скорее всего уважаем ровесниками. А вот другой, даже самый успешный скрипач или, скажем, подросток, отбивающий чечетку, может казаться сверстникам старомодным чудаком. Но если он найдет таких же «чудаков», как он сам, разве это плохо? Конечно нет! Любая субкультура (скрипачей, панков, художников или чечеточников) будет стимулировать совершенствование, творчество, поможет найти друзей, место в жизни, снять напряжение, понять свою значимость и самоутвердиться (ведь в группе единомышленников это сделать гораздо проще).

Ирина, 17 лет, гот. Так уж устроен живой человек, что, пока он ходит, дышит и мечтает, всегда найдется что пробовать и к чему стремиться… Всегда, а в юности особенно, все мы хотим найти себя и жить интереснее. А человек без интересов – это, в сущности, полчеловека. Он ест, спит, но как-то механически. И представьте: вдруг подросток что-то услышал, прочел или увидел – и проснулся новым человеком, мир вокруг стал ярче, сложнее, его хочется исследовать, покорять, проверять на прочность. Можно сказать, что подросток, находя субкультуру или хобби по вкусу, заново рождается как новая личность. У меня это перерождение произошло в четырнадцать лет, вампирская эстетика помогла мне осознать, что во мне дремлет не бесполое существо, а женщина, что однажды я тоже встречу своего «темного принца». Мне захотелось романтики, и я ее обрела в субкультуре готов*, где еще помнят, что парень – это рыцарь, а девушка – его дама сердца, пусть даже это сердце пока холодное, как свет луны.

Наши увлечения, хобби – это то, что помогает нам выжить, не погрязнуть в рутине. Как вы проводите свой досуг? Кто-то не представляет себя без автомобиля, мотоцикла, кто-то все выходные проводит в гараже, пытаясь реанимировать древний как мир «запорожец». Для других на первый план выходит общение с людьми, близкими по духу, посещение концертов, выставок, дружеские посиделки. Некоторые люди могут всю свою жизнь посвятить погоне за редкой маркой, значком. Нас много, мы все разные, и у каждого из наших детей тоже есть свое личное пространство, которое он в праве заполнять тем, что нравится ему. А нам остается быть терпеливыми. Это очень сложный, ответственный, переломный момент в жизни наших детей, а как следствие – и в наших, родительских жизнях. Если ребенка оттолкнуть в это время, то тоненькая связующая ниточка «ребенок – родитель» может оборваться. И тогда последствия будут катастрофическими. Если же ребенок будет по-прежнему уверен, что вы его любите, с синими ли волосами, в жутком ли черном плаще, с мечом ли за спиной – неважно, он непременно придет к вам. Сам. И еще не раз обнимет и скажет: «Мама, папа, я вас люблю».

Александра, 35 лет. Расскажу вам свою историю знакомства с субкультурами изнутри.

Период становления меня как личности серьезно затянулся. Есть дети, которые в старших классах уже четко представляют свое будущее. Или хотя бы определились, в какую сторону двигаться. Мне же было все равно.

Мои родители не были алкоголиками, тунеядцами или неудачниками, вовсе нет. Мне повезло расти в полной семье, даже с некоторой с претензией на интеллигентность. Возможно, именно в этой претензии и было дело. Мы всегда жили с оглядкой «что скажут соседи, что подумают люди». Родители давили авторитетом, интеллектом, обязанностями… Но это я сейчас могу анализировать. А в то время меня просто не устраивала реальность. Поэтому, когда среди моих знакомых появились люди, предложившие другой мир, новый, интересный, свободный, я, не задумываясь, окунулась в него. Вот так я стала хиппи. Конечно, не хиппи в полном смысле этого слова. Я не пыталась изменить весь мир к лучшему, не жила в коммуне и не участвовала в мирных сидячих или лежачих демонстрациях. Мне вполне достаточно было моего маленького мирка. А в этом мирке появились любовь, друзья, общение, бисерные фенечки и мечты.

А спустя год меня побили. Разукрашенные девицы, увешанные крупными цепями, с радостными воплями «О, хиппи!» надавали мне тумаков. Ни за что. Просто так, запинали меня в грязь, разодрали солнечные фенечки и убежали. И мой маленький мирок рухнул. Нет, не было злобы, не было желания мстить. Но теперь я отгородилась. Спряталась за тяжелой броней косухи*, высоких шнурованных ботинок и цепей. Наверное, сердца моих родителей болезненно сжимались каждый раз, когда я красила волосы в зеленый, выбривала ирокезы, возвращалась домой пьяная или не возвращалась совсем. Я не стала другой. Я по-прежнему дружила, любила, общалась, познавала мир. Устрашающий антураж помогал мне найти таких же, как я: задавленных, закомплексованных, отгородившихся, но неимоверно жаждущих тепла и понимания. Рокеры*, металлисты*, панки*, нищие музыканты, наркоманы из супербогатых семей… Именно тогда я поняла, что чем брутальнее выглядит молодой человек, тем больше у него комплексов. Чем развязнее и разнузданней ведет себя девушка, тем сильнее ей хочется настоящей любви. И знаете, как же с ними было просто! Доверие и взаимопонимание достигались одной лишь улыбкой, одним честным прямым взглядом в глаза. Мы согревали друг друга своей разностью и похожестью. И мы выходили с прокуренных флэтов*, и мы надевали маски и выглядели жестоко, агрессивно, опасно. А внутри, под броней, мы были совсем другими.